тона, ответил Гудвуд. – Что же касается меня, то, признаться, я предпочитаю путешествовать с мисс Стэкпол и с вами, чем с одной мисс Стэкпол.

– Еще охотнее вы предпочли бы не делать ни того ни другого, а остаться здесь, – сказал Ральф. – Но, право же, вам незачем ехать, в этом нет никакой необходимости. У Генриетты бездна энергии.

– Не сомневаюсь. Но я уже пообещал миссис Озмонд.

– Она с легкостью освободит вас от вашего обещания.

– Она ни за что не освободит меня от него. Ей, конечно, хочется, чтобы я присмотрел за вами, но главное не это. Главное – ей хочется, чтобы я убрался из Рима.

– Думаю, вы преувеличиваете, – заметил Ральф.

– Я ей надоел, – продолжал Гудвуд. – Ей нечего сказать мне, вот она и придумала эту поездку.

– Ну, если ей так удобнее, я, разумеется, прихвачу вас с собой. Но я не понимаю, почему ей так удобнее? – тут же добавил Ральф.

– А потому, – ответил со всей прямотой Гудвуд, – что ей кажется, будто я за ней наблюдаю.

– Наблюдаете за ней?

– Пытаюсь уяснить себе, счастлива ли она.

– Уяснить это не трудно, – сказал Ральф. – Судя по виду, она самая счастливая женщина на свете.

– Именно так; я в этом удостоверился, – ответил Гудвуд очень сухо; тем не менее он продолжал: – Да, я за ней наблюдал; я старый ее друг и, по-моему, имею на это право. Она утверждает, что счастлива – еще бы, она ведь так старалась стать счастливой, вот я и подумал, посмотрю-ка я сам, чего оно стоит, ее счастье. Я посмотрел, – продолжал он и в голосе его послышались горькие ноты, – и насмотрелся; с меня довольно. Теперь я вполне могу уехать.

– А знаете, мне кажется, вам в самом деле пора, – ответил Ральф.

И это был их первый и последний разговор о миссис Озмонд.

Между тем Генриетта Стэкпол, занимаясь приготовлениями к отъезду, сочла нужным сказать несколько слов графине Джемини, которая явилась к ней в пансион отдать нанесенный во Флоренции визит.

– А что касается лорда Уорбертона, вы были очень неправы, – заявила она графине Джемини. – Я просто должна вывести вас из заблуждения.

– По поводу того, что он ухаживает за Изабеллой? Голубушка, да он бывал у нее в доме по три раза в день. Там всюду следы его пребывания, – воскликнула графиня.

– Он хотел жениться на вашей племяннице, потому и бывал так часто.

Графиня воззрилась на нее, потом насмешливо хихикнула.

– Так вот что рассказывает Изабелла? Ну и ну! Неплохо придумано. Но, помилуйте, если он хочет жениться на моей племяннице, что же ему мешает? Или, быть может, он отправился покупать обручальные кольца и вернется через месяц, когда меня здесь уже не будет?

– Нет, он не вернется. Мисс Озмонд не желает выходить за него замуж.

– До чего же она услужлива. Я знала, что она предана Изабелле, но не представляла себе – насколько.

– Я не понимаю вас, – холодно сказала Генриетта, размышляя о том, как неприятно упорствует графиня в своей неправоте. – И продолжаю настаивать на своем… Изабелла никогда не поощряла ухаживаний лорда Уорбертона.

– Ах, моя дорогая, что нам с вами известно об этом? Мы знаем только, что мой брат способен на все.

– Я не знаю, на что способен ваш брат, – ответила с достоинством Генриетта.

– Я ведь не на то ропщу, что она поощряла лорда Уорбертона, а на то, что услала из Рима. А мне больше всего хотелось увидеть именно его. Как вы думаете, не испугалась ли она, что я отобью у нее поклонника? – беззастенчиво гнула свое графиня. – Во всяком случае, она лишь на время удалила лорда Уорбертона. Дом полон им, можно сказать, переполнен. Нет, нет, его след еще не остыл. Я наверняка с ним увижусь.

– Что ж, – сказала Генриетта в одном из тех порывов вдохновения, которыми и объяснялся успех ее писем в «Интервьюере». – Быть может, с вами ему повезет больше, чем с Изабеллой.

Когда Генриетта рассказала Изабелле о своем предложении Ральфу, то в ответ услышала, что вряд ли могла бы чем-нибудь сильнее ее обрадовать. Она всегда считала, что Генриетта и Ральф рано или поздно друг друга оценят.

– Мне все равно, оценит он меня или нет, – заявила Генриетта. – Важно одно – чтобы он не умер в поезде.

– Он себе этого не позволит, – покачав головой, сказала Изабелла с несколько преувеличенной уверенностью.

– Сделаю все возможное, чтобы не позволил. Я вижу, ты ждешь не дождешься, когда же наконец мы все уедем. Мне непонятно только, что ты хочешь делать дальше.

– Хочу остаться одна, – ответила Изабелла.

– Все равно это не получится, у тебя в доме изрядное общество.

– Они – участники комедии, а вы – зрители.

– По-твоему, это комедия, Изабелла Арчер? – спросила весьма мрачно Генриетта.