взгляд, и он был как прикосновение. А потом он действительно прикоснулся к ней. Его руки решительно обхватили ее за талию и резко поставили на ноги. Она оказалась лицом к лицу с ним — тут уж было не до молитвы. Его взгляд остановился на серебряном распятии, висевшем у нее на шее.

— Зачем ты носишь это? — спросил он. — Ты говорила, что еще не приняла постриг.

Мередит поморщилась.

— Не приняла, — сказала она.

— Пострижение должно было давно состояться. Ты пробыла в Конниридже достаточно долго. Может, ты оказалась недостойной?

Он хотел причинить ей боль. Мередит понимала это, но ничего не могла сделать.

Что он заставил ее написать монахиням? Мне очень стыдно, но я так некрепка в вере.

Может быть, так оно и есть, и именно поэтому она все оттягивала постриг? Ее вновь охватило смятение, хотя она горячо молилась, прося Господа помочь ей сделать правильный выбор. А внутренний голос тем временем вопрошал: «За что тебя оставил своей милостью Господь, в которого ты так горячо веришь? Может быть, он наказывает тебя за то, что ты сомневаешься?» Она разочаровала своего отца, а теперь разочаровала и Господа.

— Один Господь может судить о том, достоин человек или нет.

Лицо его вспыхнуло гневом, причину которого она не могла понять. Он шагнул к ней и поднял руку. Стараясь побороть страх, охвативший ее при виде занесенного кулака, Мередит призвала на помощь всю свою храбрость, чтобы выдержать удар…

Но удара не последовало. Она замерла, почувствовав, как теплые пальцы прикоснулись к ее коже и сняли с нее распятие.

Мередит была потрясена, но старалась не показать этого.

— Считай, что я отдаю тебе на хранение свое распятие, — гордо ответила она, скользнув взглядом по цепочке, свисавшей с его пальца. — Однако могу поклясться, что скоро оно вновь вернется ко мне.

Он стиснул зубы. У нее замерло сердце, когда он, раскачав распятие на цепочке, поймал его в ладонь и сжал в пальцах с такой силой, что побелели костяшки. На мгновение ей показалось, что он зашвырнет его куда-нибудь и она лишится распятия навсегда.

Но он сунул его за пазуху и сказал:

— Пора идти.

Мередит прикоснулась пальцами к тому месту, где прежде висело распятие. Без него она чувствовала себя голой. Но ведь она поклялась возвратить его назад.

Он свистнул. Тут же появились Иган и Финн, которые вели за собой лошадей.

Ее охватила паника. Не могла она больше ехать с ним в одном седле и все время ощущать рядом его твердое, как каменный столб, тело. Она стиснула руки, чтобы унять дрожь.

— Я поеду, но не сяду ни впереди, ни позади тебя и ни с одним из твоих людей.

Он напрягся. Она была уверена, что ей это не показалось.

— Ты не поедешь ни впереди, ни позади меня? С Финном и Иганом ты тоже отказываешься ехать?

Он говорил очень тихо, но чувствовалось, что это затишье перед бурей.

— Черт побери, женщина, — проворчал у нее за спиной Финн, — да как ты смеешь…

— Заткнись, Финн! — сердито буркнул Камерон. — И тем не менее ты говоришь, что поедешь с нами, — продолжил он все тем же спокойным тоном.

— Да, — упрямо повторила она.

— Может быть, объяснишь?

У нее бешено заколотилось сердце. Уж не сошла ли она с ума, решившись бросить ему вызов?

— Я не поеду верхом, — заявила она, — я пойду пешком.

Он медленно перевел взгляд на ее босые ноги, выглядывающие из-под рваного платья, и вскинул брови. Казалось, эта ситуация его забавляла.

— Но на тебе нет ни сандалий, ни сапог.

Это и без его слов было очевидно, и она почувствовала себя дурочкой.

— Верно, — сказала она, высокомерно задрав подбородок. — Очень любезно с твоей стороны напомнить мне об этом.

Он прищурился.

— Ты что-то слишком дерзка нынче.

— Нет, сэр. Это не дерзость.

Мередит замерла, не зная, чего от него ожидать. Она не удивилась бы, если бы он схватил ее и Посадил на коня. Он выкрал ее из монастыря, а сейчас, к ее удивлению, вел себя необычайно сдержанно. Лишь позднее она поняла, что ей следовало быть осторожнее.

— Ты поранишь ноги.

— Твоя забота меня очень трогает. Но не беспокойся, все свои мучения я посвящу искуплению твоих грехов.

Смиренный тон, которым были сказаны эти слова, не обманул его, на что она и рассчитывала. К тому же он наверняка понял, что она намекает на похищение ее из монастыря. Это было своего рода объявление войны. Она понимала, что он сильнее и что победа, несомненно, останется за ним, тем не менее не хотела подчиниться ему без боя.

Не сказав ни слова в ответ, он подошел к Игану и что-то прошептал ему на ухо. Неизвестно, какие он дал указания, но Иган и Финн моментально собрали свои пожитки и ускакали прочь.

Задумчиво посмотрев на облачко пыли, взбитое копытами их коней, Мередит обернулась к Камерону.

— Куда это они? — спросила она.

— Я отослал их домой. У нее пересохло в горле.

— А как же ты?

— Не беспокойся, — насмешливо произнес он, — мы скоро последуем за ними.

— Значит, мы остались одни? — Она покраснела, поняв, насколько глупо звучит ее вопрос.

Ей стало страшно. В голове кружилось множество мыслей. Зачем он отослал Игана и Финна? Что он затевает? Может быть, он хочет изнасиловать ее?

Она вспомнила, как он решительно заявил, что она вызывает у него отвращение. Но Мередит была не настолько наивна. Она знала о темных желаниях, которые овладевают мужчинами, когда похоть заставляет их забыть обо всем. Мужчине не обязательно испытывать желание или любовь, чтобы овладеть женщиной… чтобы подчинить женщину своей воле. Некоторые считали это своего рода наказанием. Может быть, и он хочет наказать ее таким образом? Может, он хочет унизить ее тем единственным способом, которым мужчина может унизить женщину?

Нет. Едва ли он осмелится сотворить такое с женщиной, которая готовилась стать монахиней.

Но она не была монахиней и теперь уже никогда не будет.

А он был человеком, для которого не существовало запретов. Разве он уже не доказал это? Вторгшись в монастырь, он нарушил неприкосновенность этого священного приюта!

А может быть, он хочет убить ее? Впрочем, если бы он хотел ее убить, то мог бы давно сделать это… причем на глазах у своих людей.

Она вздернула подбородок.

— Имей в виду, Камерон Маккей! Я так просто тебе не отдамся!

Его губы искривились в усмешке.

— Имей в виду, Мередит Монро, целомудренная, добродетельная леди! Я тебя об этом не просил!

Мередит подумала, что она, по правде говоря, уже не целомудренна и не добродетельна. Он заставил ее вспомнить о пережитом позоре, и она разозлилась на него за это.

— Ты обвинила меня в трусости, — продолжал он. — Теперь я вынужден доказать тебе, что я не трус и могу без посторонней помощи держать тебя в повиновении.

С этими словами он повернулся и направился к своему коню по кличке Счастливчик, который пощипывал сочную траву на берегу ручья, и быстро оседлал его. Мередит, не двигаясь, стояла там, где он ее оставил. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя так глупо! Если бы можно было убежать! Но босиком далеко не убежишь, он ее догонит в два счета…