сочувствовала Гленде и надеялась, что со временем она найдет достойного мужчину, который ее полюбит и будет заботиться о ней, как это делал Нейл.

— А как же ты, Гленда? — с беспокойством спросила она однажды. — Ты так долго прожила здесь. Тебе не хочется вернуться в родной дом?

Гленда на мгновение задумалась, в ее золотистых глазах появилось мечтательное выражение.

— Иногда хочется, — призналась она. — Но моих родителей уже нет в живых. Они умерли три года назад. Мой дядя все еще живет там. С тех пор как я сюда приехала, я узнала и полюбила братьев Нейла как родных.

Данторп стал моим домом, и мне даже страшно подумать о том, чтобы уехать отсюда. Мередит погладила ее руку.

— Я надеюсь, что ты когда-нибудь встретишь хорошего человека, которого полюбишь, как любила Нейла. Ты слишком молода, чтобы коротать вдовий век, и я молю Бога, чтобы тебе не пришлось страдать от одиночества.

— Нет, Мередит, такого никогда не случится. Я решила остаться вдовой. И никогда больше не выйду замуж. Пойми, я не смогу пережить, если снова потеряю мужа и ребенка. Уж лучше остаться одной.

В ее словах сквозила горечь. Хотя Мередит не могла с ней согласиться, она решила пока больше не говорить на эту тему. Несколько недель спустя Мередит в разговоре с Глендой призналась, что ей приятно прикосновение Камерона.

Гленда, у которой вспыхнули щечки, вспомнила, с какой радостью откликалась на объятия-Дейла — почти с самого начала… и до самого конца.

— Наслаждаться телесной близостью с мужчиной вовсе не грешно, — тихо сказала она.

— Грешно, если мужчина тебе не муж, — с горечью возразила Мередит.

Пусть Камерон уложил ее в свою постель, пусть он внимателен и нежен с ней, но он ее не любит. И никогда не женится на ней. Он не сможет забыть о том, что она из клана Монро. Наверное, он до сих пор считает ее своим злейшим врагом.

Больше всего ее удручало то обстоятельство, что она незамужняя, однако носит ребенка… Она сама себе казалась грязной, опозоренной. Презирая себя за слабость, она молилась, чтобы Господь простил ее прегрешения.

Мередит не могла забыть того, что сказала ей Мойра: он затащил тебя в свою постель, но его сердце для тебя закрыто, потому что ты дочь Рыжего Ангуса.

В последнее время стоило ей лишь подумать об этом, как она начинала плакать. Хотя Гленда уверяла ее, что все беременные женщины плаксивы, Мередит считала это еще одним подтверждением своей слабости.

Однажды она случайно увидела Камерона с Мойрой из узкого окна башни. День был серенький, дождливый, мрачный — под стать ее настроению. Камерон высоко приподнял край своего пледа над головой Мойры, чтобы укрыть ее от дождя. Они бегом пересекли двор, прыгая через лужи. У входа в конюшню Мойра оступилась, но чья-то рука не позволила ей упасть. Мойра прижалась к груди Камерона и взглянула на него снизу вверх. На полных вишневых губах играла улыбка, и Камерон улыбнулся ей в ответ.

Вскрикнув, Мередит отпрянула от окна. Она не могла больше этого видеть, но не могла и не думать о том, что ее ждет в будущем. Ей стало страшно. Что будет, когда родится ее ребенок? Он выгонит ее? А если родится дочь? Он выгонит их обеих? А если родится сын, то неужели он отберет у нее дитя, как только получит то, что хотел, и не будет в ней больше нуждаться? И Мойра заменит ребенку мать? Мысль об этом была невыносима.

Дурочка, упрекнула она себя. Он волен делать все, что пожелает, ведь это его дом, и он здесь главный. Не зря он когда-то постарался внушить ей, что он сильнее…

Она уселась в кресло и, глядя на танцующие язычки огня в камине, размышляла о своем безрадостном будущем. Никогда еще она не ощущала такой пустоты и такого одиночества.

В комнату, насвистывая какую-то веселую мелодию, вошел Камерон.

— Мередит! Мередит, где ты?

Он нахмурился, вглядываясь в темноту. Почему она не зажгла свечи? Наконец он разглядел очертания ее фигуры в кресле у камина.

— А-а, вот ты где, дорогая. — Он подошел к ней и хотел обнять, но, почувствовав ее настороженность, удивился и даже обиделся. — Мередит? — вдруг испугался он. — Ты не заболела, милая?

Милая. У Мередит заныло сердце. Наверное, он так же называет эту красотку Мойру?

— Со мной все в порядке, — коротко ответила она и, помолчав, спросила: — Камерон, что будет, если родится девочка?

— Девочка, — повторил он немного растерянно, как будто мысль о такой возможности никогда не приходила ему в голову.

— Да. Что, если я рожу не сына?

— Мередит, не забудь, у меня было шестеро братьев! Мой отец произвел на свет семерых сыновей! — Он рассмеялся. — Как ты можешь сомневаться в том, что у меня будет сын?

Он заключил ее в объятия. Она уперлась кулачками в его грудь.

— Этого нельзя знать наверняка. Вполне возможно, что я ношу не сына, а дочь. И что тогда будет? — настойчиво допытывалась она.

— Ну что ж, в таком случае нам придется постараться сделать так, чтобы следующим родился сын, — решительно заявил он.

— Следующим… — Мередит побледнела. — Ты хочешь сказать, что продолжишь…

— Продолжу. — На губах его играла хвастливая улыбка, глаза блестели. Он окинул ее одобрительным взглядом. — С этим, как и с первенцем, проблем не будет. К тому же я знаю, что у меня будет сын.

— Значит, ты снова заставишь меня забеременеть? — ледяным тоном спросила Мередит.

Улыбка исчезла с его лица.

— Я не принуждал тебя, Мередит. Ты сама это знаешь.

Мередит поджала губы. Встретившись с ее испепеляющим взглядом, он скрипнул зубами.

— Не смотри на меня так. Что я сделал плохого?

— Ты сделал мне ребенка!

— Ты хотела этого ребенка. Не напомнить ли тебе, что ты сказала на острове? «Дай мне твое семя. Дай мне твоего сына» — вот что сказала ты!

— Ты бы все равно получил то, что хотел, — упрекнула она. — У меня просто не было выбора.

Где-то в подсознании мелькнула мысль, что она права. Если бы она не капитулировала добровольно, он все равно поступил бы по-своему, сделав вид, что не устоял перед искушением. Он безжалостно выбросил из головы мысль о собственной вине. Он не хотел признаваться в этом, во всяком случае, сейчас!

— Отпусти меня, Камерон.

Она не позволит ему узнать, насколько невыносима для нее разлука с ним.

— Отпустить тебя? — рявкнул он. — Значит, мы снова вернулись к тому же вопросу?

Она нахмурила брови. Он, как никто другой, умеет вывести ее из себя! Гнев придал ей храбрости.

— Да, отпусти меня, — повторила она — Немедленно, этой же ночью.

— И куда ты пойдешь? — ехидно спросил он. — Домой? Но ты сама сказала, что никогда туда не вернешься. Тот человек, который надругался над тобой… наверняка он все еще там, в замке.

Мередит побледнела. Такой жестокости она от него не ожидала. Он не должен был напоминать ей об этом человеке.

— Предположим, я верну тебя в твой замок, но что ты скажешь своим людям? Узнав, что я выкрал тебя из Коннириджа, что ты носишь ребенка от одного из Маккеев, твои соплеменники захотят отомстить. Вражда разгорится с новой силой. Да и я не позволю тебе бродить где попало, пока ты носишь моего ребенка. А что касается монастыря, — он усмехнулся, — то признайся, Мередит, что все это несерьезно. Я сомневаюсь, что ты приняла бы постриг.

Она вздрогнула. Похоже, он видит ее насквозь, читает ее мысли, заглядывает в сердце. Ее раздражало его умение видеть то, что она предпочла бы сохранить в тайне.

— Черт возьми, какой же ты мерзавец! — воскликнула она в бессильном гневе.

Он расхохотался, а затем возвел глаза к небу.