копать землю!

Позднецвет поднялся и вытащил меч. Он обтер его об одежду и, улыбнувшись, сказал:

— Я рад, что ты мой друг, Песенка! Пошли разберемся с этими разбойниками!

Дипплер и Бурбл висели на ветке, подвешенные за задние лапы. Их головы почти касались воды, потому что ветка нависла прямо над ручьем. Чернохвост стоял в «Ласточке» и размахивал кинжалом перед глазами пленников.

— Так-так-так, мои маленькие дрррузья, хотите еще водички?

По его знаку четверо хорьков вспрыгнули на ветку, так что та склонилась над водой еще ниже, а головы Дипплера и Бурбла погрузились в воду. Все это очень забавляло хорьков.

— Дай им еще попить!

— Киийарр! Они хотят ещще водички!

Наконец хорьки слезли с ветки, и головы друзей вынырнули из грязной илистой воды. И Дипплер, и Бурбл отчаянно кашляли и отплевывались. Чернохвост снова принялся грозить ножом.

— Ну-ка говоррррите, вы ужже напились или уже можжжно выпустить у вас воду из горррла?

Бурбл выплюнул изо рта тину, сморщился и сказал Дипплеру:

— Выбор у нас небогат, что думаешь, приятель? Один из хорьков вдруг тяжело вздохнул и свалился на землю безо всякой видимой причины. Чернохвост озадаченно нахмурился:

— Что это ссс ним?

Но прежде чем кто-нибудь ответил, другой хорек рухнул прямо в реку. На сей раз все видели, как воздухе промелькнул камень, с силой брошенный из пращи.

— Рэээдвоооооолллл! Регуууб!!!

Не успел смолкнуть боевой клич, как еще два хорька упали. То и дело в воздухе мелькали камни, умелой лапой пущенные из пращи, и остатки банды отступили. Точнее сказать, это было паническое бегство, поскольку о дисциплине бандиты не имели ни малейшего представления. Отчаянно вереща и отпихивая друг друга, хорьки перелезли через поваленное дерево и исчезли в лесу. Чернохвост по-прежнему стоял в лодке и, размахивая ножом, кричал:

— Кииий-аааррр! Назад! Верррнитессь назад! Черрр-нохвост не боитссся!

Позднецвет выскочил на берег, он крутил над головой меч, и видно было, что он впал в такую же ярость, как барсуки, когда бой идет не на жизнь, а на смерть.

— Регуууб!!!

Остановить его было невозможно. Он как молния бросился на Чернохвоста. Они столкнулись с такой силой, что оба выронили оружие и упали в воду. Дипплер и Бурбл, по-прежнему вися вниз головами, следили за поединком. Забыв о своем мече, Позднецвет выдернул Чернохвоста из воды и нанес ему такой удар, что тот отлетел на несколько шагов. Но бельчонок прыгнул за ним и снова принялся бить и кусать врага.

— Реегууб! Ррреегууб! Ррррегуууб!!!

Песенка выбралась на берег. Никогда раньше ей не приходилось видеть такой ярости у ее друга. Он избивал хорька так, что было ясно — еще немного, и он убьет бандита.

— Позднецвет, оставь его! Он уже сполна получил! Но бельчонок не слышал. Он подхватил Чернохвоста, словно тот ничего не весил, и швырнул его в воду. Хорек, черный от грязи и весь облепленный водорослями, выбрался на противоположный берег. Позднецвет бросился за ним, но поскользнулся и тоже упал в воду. Песенка отвязала лодку и направилась спасать друга. Она кинула Позднецвету веревку и крикнула:

— Хватайся!

На Позднецвета внезапно обрушилась невероятная усталость. Он ухватился за веревку, и Песенка потащила его к берегу на буксире.

Воин из рода Регуба выбрался на берег при помощи Песенки и без сил опустился на мягкий мох. Белочка достала из реки его меч, — к счастью, тот упал возле самого берега.

— Солнце и дожди! Ты — великий воин, Позднецвет. Никогда не видела ничего подобного! Я думала, ты его убьешь голыми лапами, безо всякого оружия!

— Да-да, но ты так и будешь болтать, забыв о двух несчастных, которые висят на ветке, как спелые яблоки осенью?

Песенка повернулась к двум сверткам, висящим на ветке:

— Прошу прощения, друзья. На минуту я совсем о вас забыла. Подождите, сейчас я спущу вас.

Бурбл подмигнул Позднецвету:

— Надеюсь, она не будет слишком мешкать с нашим освобождением. А то мне кажется, у нас головы скоро станут ярко-красными в таком-то положении!

Песенка в ответ, улыбаясь, заметила:

— Для яблок это как раз неплохо. Может, вас так и оставить? Сколько там до осени?

Позднецвет встал и помог Песенке разрезать веревку, связывающую Дипплера. Только оказавшись на земле, тот заговорил:

— Опять я спал! Снова заснул, как и в тот раз, когда Белолисы украли наши лодки! Похоже, меня это ничему не научило. Безголовый болван, вот кто я такой!

Когда они сняли Бурбла, Позднецвет уселся рядом с расстроенным Дипплером и сказал:

— Не вини себя, Дипп. Мы все заснули, так что это не только твоя вина. В следующий раз ты будешь наготове. Думаю, ты сам удивишься, как отлично ты можешь справиться со всеми трудностями. У меня так и было. После того что произошло сегодня, я думаю, что не испугаюсь никакого зверя. А ты что скажешь, Песенка?

Белочка подбросила в воздух свой Лифвуд и снова поймала его.

— Мне кажется, что теперь любой враг будет бояться тебя, если вы вдруг встретитесь лицом к лицу. В этом я абсолютно уверена.

В полдень друзья все еще решали, что им делать дальше. Бурбл объяснял, что не имеет смысла снова возвращаться в большую реку.

— Старейшина и все племя водяных мышей будут сторожить там несколько дней. Если мы полезем туда, то будем похожи на ту бабочку, которая влетела в клюв голодной вороне. Ничего, кроме неприятностей, нас там не ждет!

Песенка взглянула на пергамент отца Батти со стихотворением, которое она знала наизусть:

— Ты прав, Бурбл, река слишком опасна. Помнишь, твои соплеменники, когда преследовали нас, говорили, что мы не пройдем пороги, верно?

— Да-да, пороги — место опасное. Хорошо бы вообще как-нибудь пробраться, чтобы не проходить через них. Но это, к сожалению, невозможно.

Песенка задумчиво рассматривала пергамент.

— Хмм, тут ничего не говорится ни о порогах, ни об опасности. Единственное, что здесь сказано:

Позднецвет налил всем оставшийся напиток.

— Ну и что это значит, Песенка?

— Подумай немножко! Пока мы плыли вниз по реке, встретился нам какой-нибудь приток, кроме этого, который вел бы на юг?

— Нет, когда за нами гнались, мы все время плыли вдоль берега, а потом я увидел этот приток. И что ты хочешь сказать, Песенка?

— Понимаешь, я, конечно, не уверена, но, по-моему, этот молчащий рот, то есть устье, это как раз о нем. А ты как думаешь, Дип?

Землеройка задумчиво расправила усы:

— Может, и так. Если в твоем стишке говорится, что часть нашего пути проходит здесь, значит, ты права, Песенка.

Но Бурбл не одобрил идею:

— Вы только их послушайте! Нельзя же так верить словам на старой бумаге! Здесь тупик, или только я это вижу?