Мгновение спустя стрела, пущенная белкой, навсегда лишила его дара речи.

Госпожа Янтарь начинала беспокоиться. Она крикнула Командору:

— У нас почти все стрелы вышли. Врагов слишком много. Мы не можем остановить их продвижение. Похоже, на этот раз победим не мы.

Командор высунул язык, запуская из своей пращи два больших камня.

— Ничего, сударыня, тут не поделаешь. Остается узнать, скольких из них мы положили.

Раннее утро было окутано белым туманом. Он льнул к деревьям и кустам, будто полупрозрачный шелковый платок, и поблескивал капельками росы, обещая жаркий солнечный день.

Трое друзей так спешили отправиться в путь, что завтракали на ходу. Мартин достал из своей поклажи лепешки, Гонф выделил каждому по румяному яблоку, а Динни исчез в тумане и через минуту вернулся с кувшином свежей родниковой воды.

Оцепенение сна постепенно спадало. Друзья шагали бодрым шагом под свеженький марш Гонфа:

Потоки солнечного света полились с неба сквозь туман, превращая его в желтоватую дымку. Мартин и Гонф старались сдержать улыбку, слушая, как Динни распевает марш на наречии кротов:

— Саламандастрон, глядите, мы идем!

В прекрасном настроении дошли они до окраины Леса Цветущих Мхов. Пройдя немного дальше, они увидели перед собой бурую грунтовую дорогу, извивавшуюся как змея. Далеко за ней, вплоть до неясно видневшегося горизонта, простиралась равнина, которая слегка поблескивала под жаркими лучами солнца. Между дорогой и равниной находилась глубокая канава — правда, из-за стоявшей сухой погоды воды в ней было совсем чуть-чуть.

Товарищи старались не издать ни звука, памятуя о том, что Поскребыш со своими подручными вполне мог находиться где-нибудь неподалеку.

Гонф пошел обратно в лес и вернулся с длинной толстой веткой. Достав нож, он принялся очищать ее от побегов и листьев.

Мартин с любопытством наблюдал за ним.

— Что ты задумал, товарищ? — спросил он, стараясь говорить как можно тише.

Юному Динни ответ был известен.

— Он делает шест, чтоб через канаву прыгать. Белки часто так делают, коли нету дерева, чтоб с него прыгать.

Мартин взял шест и прикинул, где центр тяжести.

— Так, понятно. Шест прыгуна. Хорошая мысль, Гонф.

Покрепче и понадежнее обхватив шест обеими лапами, Гонф приподнял его перед собой.

— Я первый, потом Динни, а уж потом твоя очередь, товарищ. Наблюдай за мной и присматривайся, как это делается. Я ведь, знаешь ли, Король Прыгунов!

И Гонф припустил бодрой рысью. Держа шест прямо перед собой, он пересек дорогу, а затем, воткнув шест в дно канавы, полетел вперед и вверх, держась за верхний конец. Мартин видел, как шест сначала согнулся, а затем вскинул Гонфа высоко в воздух. Сила инерции легко перекинула мышонка через канаву. Воришка мягко опустился на землю, пружиня лапами, и толкнул шест назад, передавая его кроту.

Динни опасливо взялся за него, прошептав Мартину:

— Хрршр, противно-то как покидать родную землю. Это только птицы такие сорвиголовы… Шшшрр, что ж, придется лететь.

Динни разбежался неуклюжей шаркающей побежкой, вонзил шест в дно канавы и медленно поднялся в воздух. Силы толчка не хватило, чтобы перенести его на другой берег; на полпути шест стал покачиваться туда-сюда и принялся клониться назад. Мартин стремительно бросился вперед. Перехватив шест пониже, он уперся в него и толкнул что было сил. Динни оторвался от шеста, будто его запустили из катапульты, и полетел через канаву. Он шмякнулся на противоположный берег почти у самого верха, а Гонф тут же вцепился в него и помог выкарабкаться на ровную землю. Динни плюхнулся на траву и целовал землю, радуясь, что снова ощущает под собой твердую почву.

Сила и бесстрашие Мартина позволили ему легко переправиться. Ему даже очень понравилось лететь по воздуху. Когда Динни окончательно пришел в себя, друзья начали свое путешествие по равнине.

Вскоре после этого Чернозуб зевнул и потянулся в той же самой канаве. Преследователи разбили свой лагерь на ночь совсем недалеко к югу от того места, где происходила переправа.

Во сне Ломонос неудачно повернулся с боку на бок и скатился с узкой полоски сухой земли прямо в мелкую грязную лужу.

— Бррр! Эй вы, дармоеды вшивые! Кто эту шутку со мной выкинул? Ну, признавайтесь!

— Хи-хи-хи! Ты сам над собой подшутил, тупица! Забавно, что ты даже не перестал храпеть, когда плюхнулся в воду!

— Кто храпел? Я?! Свой-то собственный храп ты хоть раз слышал? Точь-в-точь будто гусь гогочет.

— Чушь, я всю ночь глаз не сомкнул. Впрочем, минутку-две, может, и вздремнул. Да, вот забавно: мне снилось, что я вижу мышонка — как раз вон там. Угадай, что он делал? Перелетал через канаву.

— Хи-хи-хи-ха-ха-ха! А за ним вслед не летел ли еще и Кладд, прикидываясь ласточкой?

— Да-да, можешь смеяться, сколько влезет, толстобрюх. Но я все видел так отчетливо, будто наяву! Говорю тебе, мышонок летел.

— Сам ты толстобрюх! Вот что получается, когда жрешь чужие пайки. Это у тебя кошмар был — от обжорства!

— И вовсе нет! Скорее это было похоже на голодный бред. Страсть как есть хочется!

Поскребыш не обратил никакого внимания на этот спор. Выбравшись из канавы, он достал из своего мешка кусок хлеба и принялся жевать.

Ломонос и Чернозуб перестали ссориться:

— Эх, это ведь нечестно. Тебя назначили командиром. Стало быть, твоя задача — следить, чтобы мы были накормлены как положено.

— Правда, правда! У меня осталась только жалкая корочка, да и та вся промокла в этой вонючей канаве.

Поскребыш небрежным жестом швырнул корку хлеба на край канавы:

— Вот вам, получайте! Это тому, кто первым влезет наверх!

Хорек и горностай дрались что было мочи. В ход пошли зубы и когти. Ломонос и Чернозуб пинками спихивали друг друга, чтобы не дать противнику первым влезть на край канавы. Победителем вышел Чернозуб. Он схватил корку, а Ломонос жалобно взвыл:

— Дай и мне немножко, Черный! Ну, пожалуйста! Будь хлеб у меня, я бы поделился с тобой.

— Нет, не поделился бы, жирная рожа.

— А вот и да!

— А вот и нет!

— А вот и поделился бы!