Колючек. Слышал я, что ласки и хорьки дрожали от ужаса при одной мысли о том, что вы можете напасть на Котир, Поручим им работу разведчиков, госпожа Янтарь?

Белка приняла серьезный вид и покачала головой:

— Разведка — слишком тихое занятие для этих испытанных вояк. Я так думаю, что в награду за отличную службу у дома Колючек мы должны произвести их в чин Командиров Лейб-стражи Барсучьего Дома.

Оба ежонка так и раздулись от гордости. Они тут же отправились делать себе знаки отличия, соответствующие новому званию.

Гонф вмешался в общий разговор:

— Лучший из известных мне разведчиков — Чибб.

В возражениях не было недостатка:

— Чибб не из наших.

— Он же птица.

— Он потребует платы.

— Я бы не стал доверять дрозду.

— Почему бы не выбрать кого-нибудь из нас?

Белла застучала ножками кресла по полу; поднялось облако пыли, затем, наконец, настала тишина.

— Гонф прав. Никто не сможет подобраться к Котиру ближе, чем Чибб. Если он будет требовать платы, что ж, пусть. Мы ему заплатим. Я считаю, это хорошая мысль.

— Хрршшр, птица так птица. Пущай Чибб будет разведчик. Дело это не наше. Вдобавок и крылов у нас нет, летать нечем.

Логика Кротоначальника была железной. Подняв лапы, все единодушно проголосовали 'за'.

Таким образом, разведчиком должен был стать Чибб.

Бен Колючка произнес заключительную речь. Так как он одним из последних ушел из-под власти Котира, все сочувственно выслушали его слова:

— Я не слишком много понимаю в военном деле, равно как и в разведке, но мне кажется, что это хороший план. В одном я совершенно уверен: я и моя половина, и все наше семейство, мы не собираемся возвращаться, чтобы снова быть рабами какой-то там кошки и ее солдат. Мы скорее умрем, чем согласимся снова так жить. Но нам всем хорошо бы прислушаться к тому, что говорит эта добрая аббатиса. Давайте не будет торопить события: война ведь всегда гибель зверей. Если это неизбежно, что ж, значит, так тому и быть. А пока нужно держаться начеку и позаботиться о безопасности. Да, именно так, не надо забывать и о безопасности наших семей. Я хочу, чтобы мои малыши выросли и спокойно трудились, добывая пропитание себе, а не каким-то солдатам, которые незнамо откуда являются, говорят, что наша земля принадлежит им, и отнимают на налоги и подати больше половины той еды, что у нас есть. Это нечестно и несправедливо. Но надо иметь в виду, что время работает на нас. Я знаю, что запасы в кладовых Котира порядочно истощились с тех пор, как мы бежали. Да-да, кошка может со своими солдатами маршировать туда-сюда хоть круглый год, но командовать-то некем, работников не осталось, это уж точно. Если за этих дармоедов никто работать не будет, они просто помрут от голода.

Солнце беспощадно пекло солдат Котира, стоявших плотно сомкнутыми рядами на плацу. Все они замерли навытяжку, как жерди, напялив на себя всю мыслимую экипировку, в том числе тяжелые копья, щиты и полные камней заплечные мешки.

Чернозуб слизнул каплю пота, катившуюся по его щеке, и пробурчал, обращаясь к Ломоносу:

— Хотел бы я знать, что все это значит? В конце концов бой проиграл Смурной, а не мы. По моему скромному мнению, мы не так уж плохо дрались с этими водоплюхами и древопрыгами.

Ломонос изо всех сил заморгал, чтобы согнать с брови чересчур любопытную муху.

— Да, Черный, тут ты прав. Иногда мне хочется послать подальше все эти армейские развлечения в Котире.

Брогг, стоявший сзади в соседнем ряду, не смог удержаться и хихикнул:

— Хи-хи, попробуй только, горностай. Куда ты один-то денешься? Ммда, она прикажет тебя назад приволочь и хорошенько накажет для примера прочим.

Скратт, стоявший позади Брогга, согласился:

— Ты, конечно, правду говоришь, Брогг, но, с другой стороны, немногие при случае упустили бы возможность ускользнуть отсюда и начать новую жизнь где-нибудь в другом месте. Может, мы как-нибудь сколотим небольшую теплую компанию и попробуем…

Чернозуб отнесся к замыслу с сомнением:

— Так, значит? Я тебе, Скратт, вот что скажу: это еще хуже будет, чем уйти в одиночку. Это будет называться бунтом или массовым дезертирством… И ты понимаешь, какому наказанию Цармина подвергнет участников такой шалости.

Скратту все было прекрасно известно:

— Казнит!

Чернозуб невесело фыркнул:

— Именно. До смерти замучает. Да так, парень, что когда станешь издыхать, порадуешься, что все это кончится…

Громовой голос Кладда прогремел над плацем:

— Замолчать в строю! Там, сзади, отставить разговоры!

Скратт еле слышно проворчал:

— Заткнись, начальничек! Тебя-то и близко в лесу не было, когда нам пришлось дать бой.

— Да уж ясное дело, он тут в пижаме прятался да храпел вовсю, — беззвучно засмеялся Ломонос.

— Я повторять не буду! Молчать в строю, я сказал!

Из задних рядов послышался плаксивый голос:

— Мы уже часа два тут вялимся. Чего ради?

Кладд не успел еще наброситься на говорившего, как раздались другие жалобные голоса:

— Да-да, и вдобавок еще в полной экипировке, да с мешком камней! Зачем? Чтобы мы заживо зажарились?

— Глупость какая-то! Я-то всего-навсего стражник при кладовой.

Плавной бархатной походкой на залитый солнцем плац из главного входа беззвучно вышла Цармина. Немедленно наступила звенящая тишина.

Цармина подала знак Кладду.

Командир стражи проревел, обращаясь к мокрому от пота войску:

— Приветствовать нашу повелительницу, а затем двенадцать раз маршировать по кругу в ускоренном темпе. Начинай!

Хорьки, горностаи и ласки разом заорали:

— Цармина, Повелительница Страны Цветущих Мхов!

— Губящая Врагов!

— Госпожа Тысячи Глаз!

— Завоевательница всех зверей!

— Правительница Котира!

— Дочь Повелителя Тысячи Глаз!

Умолкнув, солдаты принялись быстрой рысью бегать кругом по плацу, раня лапы об острый гравий и напрягая мышцы, уже давно болевшие от тяжести мешков с камнями и громоздкого оружия.

Не переставая следить за ними безучастным взглядом, Цармина осведомилась у Ясеневой Ноги:

— Дочь Повелителя Тысячи Глаз… Кто сказал, что этот титул должен остаться в перечне моих