— Не опоздать бы. Амброзии уже не шевелится.

Но Матиас уже возвращался и вел за собой полдюжины кротов.

Их старший выглянул за стену, прикидывая расстояние до Амброзия, и, царапая когтем по стене, сделал какие-то подсчеты. Затем он повернулся к Матиасу:

— Сдается мне, твоего дикобраза можно вытащить. Ты только за ворота нас выведи и стой на стреме.

Повернувшись к своей артели, Кротоначальник — это был его официальный титул — принялся обсуждать ширину хода, твердость грунта и прочее, что нужно знать любому землекопу, прежде чем начинать работу.

Матиас прошептал Констанции и брату Альфу:

— Кротам часто приходится выручать тех, кого завалило в норе. Нам остается только стоять на страже у юго-восточного прохода в стене.

— Чего же мы ждем? Идем скорее! — устремилась вперед Констанция.

Они бесшумно выскользнули через маленькую, выкрашенную в зеленый цвет железную дверь. Еж по- прежнему лежал примерно в сотне мышиных шагов от них.

Кроты размотали веревку. Под наблюдением Кротоначальника двое его подчиненных принялись копать.

Через минуту на том месте, где они только что стояли, появился холмик, а сами землекопы пропали из виду.

Вскоре из ямы высунулся влажный нос:

— Все в ажуре, начальник. Ни тебе корешков, ни камушков. Можно двигать дальше.

Кротоначальник с остальными землекопами двинулся к норе.

— Значит, так, я впереди, Десятник с Опушкой — за мной.

Почтительно опустив нос, он повернулся к Матиасу и Констанции:

— А вы, господа хорошие, здесь обождите.

Констанция ловила своим чутким носом ночной ветер, Матиас прислушивался к ночным звукам. На поверхности земли образовался продолговатый холмик, продвигавшийся все ближе к Амброзию. Ночь была тиха и спокойна, но Матиас и Констанция все время были начеку, понимая, что, если они потеряют бдительность, все их предприятие может плохо кончиться.

Матиас прошептал взволнованно:

— Смотри, уже исчез! Должно быть, они втащили его в туннель.

Землекопы вернулись на удивление быстро. Они вылезли из норы, волоча ежа на перекинутых через плечо веревках, и отказались от помощи, которую им предложили Констанция и Матиас.

— Не, не надо, только лапы понапрасну замараете, — сказал Кротоначальник, сморщив нос.

Раненого доставили в лазарет аббатства, где ежом занялся аббат Мортимер. У Амброзия была длинная рваная рана, она тянулась от уха до кончика передней лапы.

Аббат промыл рану и приложил к ней припарку из трав.

— Нет никаких оснований для беспокойства, брат Альф. Амброзии Пика — это кожа да иглы. Старик крепок, словно булыжник. Смотри, он уже приходит в себя.

Еж и впрямь забавно хрюкнул, несколько раз свернулся и развернулся, потом открыл глаза и огляделся.

— Ой, как ухо болит! Отец настоятель, не дайте страждущему помереть от жажды, принесите орехового эля, — взмолился Амброзии.

Видя, что их старый друг вне опасности, все присутствующие с облегчением расхохотались.

— Ох-хо-хо, так-то лучше, — заметил Амброзии, выдув несколько кружек эля. — Ну что ж, я сделал все, как мне было велено, обошел всех, кого только мог. Короче говоря, около полудня пришел я к дому Полевкинсов. Только я сообщил им скверную новость — тут, чтоб мне лопнуть, этот маленький плакса Колин Полевкинс забегал по дому с воплями, причитая, мол, теперь всех их перережут прямо в постелях. Хотите верьте, хотите нет, но Колин словно свихнулся, никак было его не унять. Ну и вот, на шум в доме примчалась стая крыс, — должно быть, промышляли неподалеку. Не успели мы и рты открыть, как они набросились на нас, так что мне оставалось только свернуться и выставить иглы. Крысы схватили плаксу Колина и его родителей, но старого Амброзия Пику им было не сцапать, нет! Тогда один из разбойников ткнул меня железным прутом от церковной ограды. Решили, что я мертвый, и бросили — слишком колючий, говорят, нельзя жрать. Семью Полевкинсов они утащили, а я подождал, пока все утихнет, и пополз в аббатство… Эй, а не осталось ли чего в кувшине? Мне для поправки эль нужен, отец настоятель, а то меня от ран лихорадка бить начнет.

Матиас с грустью склонил голову: семья Полевкинсов в плену, их ожидает смерть или рабство. Правда, спасение ежа воодушевило Матиаса, и он уже собирался открыть рот и сказать, что они с Констанцией добровольцами идут в церковь святого Ниниана — спасать пленников, но барсучиха словно прочла его мысли:

— Матиас, даже не думай об этом. Не надейся, что сумеешь увести Полевкинсов из-под самого носа Клуни. Ты храбр, но постарайся быть благоразумным, не теряй голову и побереги свою жизнь.

Поразмыслив, Матиас понял, что барсучиха права. Все уже разошлись спать, а он еще долго сидел и думал. Потом он побрел в Большой зал и встал перед гобеленом. Матиас не сразу осознал, что вслух разговаривает с Мартином Воителем.

— О Мартин, что бы ты сделал на моем месте? Я знаю, что еще очень молод, я еще только послушник, даже не член Ордена, но ведь и ты был молод. Я знаю, как бы ты поступил! Ты бы надел доспехи, взял свой меч и бился с разбойниками, и они бы отпустили Полевкинсов или погибли все до одного. Но, увы, те времена миновали. У меня нет волшебного меча — только советы старших.

Матиас опустился на холодный каменный пол. Он грустно смотрел на величественную фигуру Мартина Воителя — такого храброго и непреклонного. Потом он посмотрел на свою мешковатую одежду и огромные сандалии и почувствовал свою беспомощность.

Легкое прикосновение мягкой лапки заставило его обернуться. Это была Василика.

— Не грусти, Мартин Я знаю, ты храбр и благороден Ты станешь великим полководцем. Придет время, и Рэдволл будет восхищаться тобой. Ты — настоящий Воитель

Матиас высоко поднял голову, словно став выше ростом Он помог Василике подняться и поклонился ей.

— Василика, как мне отблагодарить тебя за твои слова? Ты ведь и сама необыкновенная мышка. Но уже поздно, иди отдыхать. Я, пожалуй, побуду здесь еще немного

Мышка сняла со своей головы ленту, это была ее любимая — бледно-желтая лента с узором из васильков. Она повязала ее на правую лапу Матиаса, чуть выше локтя. Лента дамы для ее рыцаря!

Затем она бесшумно выскользнула из зала. Матиас чувствовал, как сильно бьется в его груди сердце. Он повернулся к Мартину

— Спасибо тебе, Воитель. Ты говорил со мной ее устами и дал мне совет, которого я просил

Клуни сидел в церкви святого Ниниана на куче хлама, оставшегося от кафедры. Красногуб, Темнокогть, Сырокрад и Черноклык развалились у его ног на рваных подушечках для коленопреклонения. Клуни опять был в странном настроении. Он не проявил никакого интереса к пленникам, просто приказал сторожить их, пока не найдет времени подумать, что с ними делать.

Почти все крысы, кроме караульных, спали на церковных хорах.

Командиры с опаской смотрели на Клуни. Его длинный хвост нервно дергался из стороны в сторону, единственный глаз был устремлен на резного орла, крыльями поддерживавшего прогнивший пюпитр. Наконец Клуни взглянул на командиров и заговорил:

— Найти Призрака. Привести его сюда.

Темнокогть и Черноклык бросились выполнять приказ.

У хозяина есть план! Как всегда, гениально простой и безупречно коварный.

Призрак служил Клуни много лет, но никто не знал, крыса он, ласка или нечто среднее. Он был мускулист и гибок, гладкий мех, покрывавший его длинное жилистое тело, был чернее безлунной ночи. Его черные, без блеска, как у мертвеца, глаза сильно косили.