— Желудок болит. Вообще-то врач запрещает и кофе, и курево, — лукаво улыбнулся он. Затем повертел в руках сигаретную пачку. — Вот такие, брат, дела. Кстати, к нашему прошлому разговору. Я помню все прошлое абсолютно точно так же, как ты его забываешь. Странное дело, да? И чем больше силюсь хоть как-то забыть, тем явственней вспоминаю разные факты. Прямо беда...
Какая-то часть моего сознания противилась такому поползновению на мое личное время, но другую его ораторские приемы увлекли.
— Явственно вижу все, что было тогда. Начиная с погоды, температуры воздуха — вплоть до запаха. Иногда сам не могу понять, где же я настоящий? А с тобой такое бывало?
— Нет, не бывало, — не умышленно, но при этом холодно ответил я. Однако собеседник мой не показал виду. Несколько раз довольно кивнул и продолжил:
— Вот почему я помню тебя так отчетливо. Шел по улице, бросил взгляд за стекло — и сразу все понял. Я ни от чего не отвлекаю?
— Нет, вот только я вспомнить никак не могу. Ты, конечно, извини...
— Ничего, я сам виноват — морочу тебе голову. Не переживай. Придет время вспомнить — всплывет в памяти само. Дело такое.
— Может, скажешь, как тебя зовут? А то я ребусы не люблю.
— Причем тут ребус? Считай, что у нынешнего меня нет имени. Раньше было... незапятнанное такое, лучезарное. — Он добродушно улыбнулся. — Вспомнишь его — хорошо, нет — тоже ничего. По правде говоря, мне все равно.
Принесли кофе, он стал прихлебывать, но, казалось, без особого наслаждения. Я не смог уловить в его словах смысла.
— Слишком много воды утекло под мостом. Ну, помнишь, в учебнике по английскому... в старших классах?
— В старших классах?
— Как много может измениться за какие-то десять лет. Разумеется, нынешний я существует благодаря тому мне десятилетней давности, но ощущения этого у меня нет. Будто где-то мое нутро подменили. Что думаешь?
— Не знаю.
Он скрестил руки и прочнее уселся на стуле. На этот раз выражение его лица недоумевало: дескать, а это еще почему?
— Ты женат? — не меняя позы, спросил он.
— Да.
— Дети есть?
— Нет.
— А у меня есть — мальчик.
Разговор о детях на этом иссяк, и мы замолчали. Стоило мне взять в руку сигарету, как он моментально поднес зажигалку.
— Кстати, а чем ты занимаешься?
— Мелкой торговлей, — ответил я.
— Торговлей? — отвесив челюсть, спросил он после немой паузы.
— Так, ничего особенного, — попытался увильнуть я.
— Странно, по тебе не скажешь, что ты торгуешь, — не твое это.
— Да ну?
— Ты ж еще в те времена читал сплошные книжки — удивленно продолжал он.
— Книжки, скажем, я и сейчас читаю, — с ухмылкой пробормотал я.
— А энциклопедию?
— Что... энциклопедию?
— Имеешь?
— Нет, — ничего не понимая, покачал я головой.
— Ты не читаешь энциклопедию?
— Почему? Попадает под руку — читаю.
— Дело в том, что я сейчас занимаюсь продажей энциклопедий.
Наполовину занимавший меня интерес к этому человеку моментально исчез. Я вздохнул и затушил сигарету. Даже вроде бы слегка покраснел:
— Нельзя сказать, что не хочется, но я едва начал возвращать долги.
— Ладно, перестань. Не скромничай. Я тоже бедный. Так же смотрю на небо, обращаясь к богу. К тому же, я совсем не собирался тебе эту энциклопедию всучивать. По правде говоря, мне можно не продавать японцам. Такое вот решение.
— Японцам?
— Да, я специализируюсь на китайцах. Выписываю из телефонной книги живущие в Токио китайские семьи и все их обхожу. Не знаю, чья это мысль, но вполне удачная. Продажи тоже неплохие. Стоит лишь позвонить в дверь и протянуть визитную карточку. Нечто вроде братской дружбы...
Что-то внезапно зашевелилось в мозгах.
— Вспомнил!
— Да ну?
Я назвал вдруг пришедшее на ум имя, и оказалось — точно: китаец, мой товарищ по старшей школе.
— Как получилось, что я начал продавать энциклопедии соотечественникам, ума не приложу.
Разумеется, не знал об этом и я. Насколько помню, он был неплохо воспитан и оценки имел выше, чем у меня. Пользовался успехом у девчонок.
— Это долгая, мрачная и банальная история. Лучше тебе ее не знать, — сказал он.
Я молча кивнул.
— Почему я тебя окликнул? Что-то нашло. Наверняка. А может, у меня с рождения нет жалости к себе. В любом случае я тебе помешал.
— Да нет, все нормально. Совсем не помешал. — Мы встретились взглядами, по-прежнему сидя друг против друга. — Как-нибудь увидимся еще.
Мы на пару умолкли. Я докуривал сигарету, он допивал кофе.
— Ладно, мне пора, — сказал он, рассовывая по карманам сигареты и зажигалку. — Хватит здесь лясы точить. Есть чем еще позаниматься.
— А у тебя есть буклет?
— Какой еще буклет?
— Энциклопедии.
— А-а, — растерянно протянул он. — Сейчас при себе нет. Хочешь посмотреть?
— Было бы неплохо.
— Я тебе его тогда отправлю почтой. Давай адрес.
Я вырвал из блокнота листок, написал адрес и протянул ему. Он аккуратно свернул вчетверо и положил в визитницу.
— Хорошая энциклопедия. Фотографий много. Наверняка пригодится.
— Не знаю, через сколько лет, но как появятся лишние деньги — непременно куплю.
— Ну и хорошо. — И он опять улыбнулся, словно с предвыборного плаката. — Но я к тому времени скорее всего с энциклопедиями уже покончу. Дальше — не знаю. Может, страхование жизни... И опять же — китайцев...
5
Если я в свои тридцать лет опять врежусь на всей скорости в баскетбольную стойку или проснусь под виноградной полкой с бейсбольной перчаткой под головой — что я вскрикну на этот раз? Не знаю. Нет, пожалуй, вот что:
Додумался я до этого в вагоне линии Яманотэ. Я стоял перед дверьми и разглядывал пейзажи за окном, крепко сжимая — чтобы не потерять — билет. Наш город... От пейзажей этих мое сердце содрогнулось.
