зубы и ухо. А еще фотографии, теннисный мячик, волосы... вот такие дела.
Тишина.
— В тот момент я больше всего удивилась, что мне совсем не страшно. Не знаю, почему, но я ни капельки не боялась. Может, было б легче, если бы я хоть немного боялась? Пусть даже не страх, пусть была бы горечь, какая-то тяжесть. Но... не было ничего. Никаких чувств. Будто сходила за почтой и вернулась. Примерно так. Я даже не уверена, что сделала это сама. Потому что отчетливо помню очень многое... вероятно. И только запах — остался навсегда.
— Запах?
— Банковская книжка пропиталась запахом. Как бы это правильно сказать? Ну, в общем, запах. Понимаете — запах. Берешь книжку, и он переносится на руки. Сколько потом их ни мой, запах не сходит. Сколько ни мой — бесполезно. Кажется, пропитывает до самых костей. Даже сейчас... вот ведь... все то же самое.
Она подняла правую руку на уровень глаз и поднесла ее к лунному свету.
— В конечном итоге, — продолжила она, — все оказалось бесполезным. Совсем не пригодилось. В банковскую книжку так впитался запах, что я не понесла ее в банк, а просто сожгла. Вот и все.
Я глубоко вздохнул, не зная, что ей сказать. Мы вместе помолчали, глядя каждый в свою сторону.
— А что стало с подругой?
— Школу она не бросила. Оказалось, что с деньгами у них не так все и плохо. Девушки — они такие. Излишне драматизируют обстоятельства. Дурацкая, в общем, история.
Она опять закурила и посмотрела на меня.
— Давайте больше не будем об этом. Вы — первый, кому я рассказала. Надеюсь, что и последний. Не стоит она того, чтобы о ней знали люди.
— Хоть как-то полегчало?
— Да, — улыбнулась она, — как камень с души упал.
Я долго сомневался. Хотел заговорить об
— У меня есть одна просьба, — решившись, начал я — Если я обижу этим, то сразу извинюсь. Тогда забудьте об этом. Не знаю, как сказать просто мне кажется, что лучше сделать так. Извините, но я не знаю, как это правильно сказать.
Она продолжала смотреть на меня, не снимая локоть с ручки.
— Хорошо. Попробуйте, спросите. Если мне это не понравится, забуду сразу. Только и вы тогда забудете, идет?
Я кивнул.
— Можно мне понюхать вашу руку?
Она смотрела на меня рассеянно, оставив локоть на прежнем месте, затем на несколько секунд закрыла глаза и почесала бровь.
— Хорошо, пожалуйста.
Она убрала подбородок с руки и протянула ее мне.
Я взял ее руку, развернув ладонью к себе, как это делают хироманты. Рука ее была полностью расслаблена. Длинные пальцы чуть загибались внутрь. Положив свою руку на ее, я вспомнил отрочество. Затем нагнулся и на мгновение поднес к ее руке нос. Пахло гостиничным мылом. Некоторое время я как бы проверял тяжесть руки, после чего положил ее обратно девушке на колено.
— Ну и как? — поинтересовалась она.
— Только запах мыла.
Расставшись с ней, я вернулся в номер и еще раз позвонил подруге. Она не отвечала. Только сигнал вызова продолжал ныть в моей руке. Все это уже было... Но мне все равно.
Я продолжал звонить в звонок за несколько сот миль отсюда. Теперь я отчетливо чувствовал, что она сидит рядом с телефоном. Она точно там.
После двадцать пятой попытки я положил трубку. Ночной ветер покачивал тонкие шторы на окнах. Шумел прибой. Я опять взял трубку и еще раз медленно набрал номер.
Грин-стрит в Сиднее
1
Грин-стрит в Сиднее не так прекрасна, как вы можете себе представить, а я думаю, что вы судите по ее названию. По крайней мере, на ней не растет ни единого деревца, нет ни газонов, ни парков, ни даже автомата с напитками. Почему, несмотря на это, улицу назвали именно «зеленой», может ответить лишь один господь бог. А может, и он ничего не знает.
Если откровенно, Грин-стрит — самая захолустная во всем Сиднее. Узкая, тесная, грязная, бедная, пропитанная мерзким запахом и вообще старая и с отвратительной окружающей средой. Вдобавок ко всему, климат здесь ужасен: летом кошмарно жарко, а зимой жутко холодно.
Вообще было бы странным услышать, что «летом жутко холодно, а зимой кошмарно жарко». И пусть в южном и северном полушариях времена года полностью противоположны, реальная проблема в том, что жарко летом и холодно зимой. Таким образом, август зимой превращается в февраль, а февраль в август. Австралийцы — они все думают примерно так.
Но я не могу так просто с этим согласиться. Потому что всплывает новая большая проблема: а что же тогда есть «времена года»? И заключается проблема в следующем: считать зимой наступление декабря или приближение холодов?
— Это просто, — можешь сказать ты. — Зима — когда холодно.
Э, нет, постой! Если зима — это когда становится холодно, то с какой температуры по Цельсию зиму можно назвать зимой? Например, посреди зимы несколько дней выдались очень теплыми — что это, «раз потеплело, то уже весна»?
Видишь, ты сам уже не знаешь.
Я тоже.
Но я также считаю: однобоко утверждать, будто зимой непременно должно быть холодно. Поэтому, чтобы разбить это затверделое понятие окружающих, период с декабря по февраль я называю зимой, а с июня по август — летом. Выходит, что зимой жарко, а летом холодно.
По этой самой причине окружающие считают меня чудаком.
Хотя мне все равно. Давай-ка я лучше расскажу о Грин-стрит.
2
Грин-стрит, как говорилось ранее, — самая захолустная улица Сиднея. А может, и всего Южного полушария. Например, сейчас октябрьский полдень. Я смотрю на улицу из окна конторы. Находится контора моя на третьем этаже здания, и мне видна середина улицы.
И что видно?
Разное.
Загорелый бродяга-алкаш спит, свесив ногу в водосточную канаву. Или же он в отключке. Примодненный «шестерка» сунул в карман джемпера цепь и, побрякивая ею, бродит по улице.
Полуоблезлая больная кошка роется в мусорном ящике в поисках корма.
Семь или восемь шпанюков дырявят перфоратором колеса машин, одно за другим.
К кирпичной стене прилипла засохшая блевотина разных оттенков.
Почти у всех магазинов опущены жалюзи. Люди разлюбили эту улицу, позакрывали магазины и куда-то разбежались. До сих пор работают только ломбард, винная лавка и пиццерия.
Вот через улицу, прижимая к себе черную сумку, бежит изо всех сил Эмералд, молодая девушка. Только слышится пронзительное цоканье ее шпилек. Кажется, будто кто-то за ней гонится, но вокруг никого нет.
Посреди улицы расходятся между собой две бродячие собаки. Одна направляется с востока на запад, другая — в противоположную сторону. На пару уставившись в землю, они не поднимают голов, даже минуя друг друга.
