— Вам скоро пришлют счет. Оплатите, пожалуйста, в банке.
— Хм-м.
Мы спустились по той же лестнице, миновали тот же коридор и вышли в прихожую. Коридор и прихожая, как и раньше, были окутаны зябким мраком. Словно в детстве, когда в жаркий летний полдень я брел босиком вверх по течению мелкой реки и проходил под большим высоким мостом. Темно, вдруг холодеет вода, и галька становится на удивление скользкой. Уже обувшись и открыв дверь, я вздохнул спокойно. Я весь утопал в солнечных лучах, ветер пах зеленью. Над оградой, сонно жужжа, вились пчелы.
— Очень красиво пострижено, — повторила женщина, глядя на лужайку.
Я тоже посмотрел. Действительно, красиво.
Она вынула из кармана горсть всякой всячины и отделила мятую купюру в десять тысяч иен. Не очень старую, но уж больно мятую. Ей лет четырнадцать-пятнадцать. Я поколебался, но понял, что лучше не отказываться, и принял деньги.
— Спасибо, — лишь сказал я.
Казалось, женщина хочет добавить что-то еще. Только не знает, с чего начать. Поэтому она просто смотрела на пустой стакан в правой руке. Затем опять перевела взгляд на меня.
— Если снова решишь заняться стрижкой лужаек, непременно позвони. Хоть когда.
— Хорошо, — ответил я. — Непременно позвоню. А вам спасибо за сэндвичи и выпивку.
Она буркнула то ли «ага», то ли «пока», повернулась ко мне спиной и направилась в дом. Я завел пикап, настроил радиоприемник. Часы показывали четвертый час.
По пути, чтобы стряхнуть с себя дрему, я подъехал к придорожному ресторанчику и заказал колу и спагетти. Спагетти оказались жутко невкусными, я осилил только половину. Хотя какая разница — все равно есть не хотелось. Стоило официантке с болезненным цветом лица убрать со стола посуду, как я задремал прямо на пластиковом стуле. Ресторанчик был пуст, от кондиционера веяло прохладой. Дремал я недолго и никаких снов не видел. Сам сон казался мне сном. Но когда я открыл глаза, солнце палило слабее. Я выпил еще один стакан колы и расплатился полученной десяткой.
На парковке я сел в машину, не вставляя ключ в замок, выкурил сигарету. На меня разом навалилась какая-то мелкая усталость. Выходит, устал я все-таки очень сильно. Решив пока никуда не ехать, я развалился на сиденье и выкурил еще одну сигарету. Казалось, что все эти события произошли в далеком- предалеком мире. Когда смотришь в бинокль с обратной стороны, все видится на редкость четко и неестественно.
«Ты слишком много от меня требуешь, — писала подруга, — но я не считаю, что кому-то от меня что- либо нужно».
Все, что требую я, так это аккуратно стричь лужайки, — подумал я.
Сначала пройтись газонокосилкой, после чего сгрести траву бамбуковыми граблями, и уже затем подравнивать ножницами. Только и всего. У меня это получается. Потому что чувствую: я должен это делать.
—
Минут через десять ко мне подошел администратор ресторана — поинтересоваться, что со мной случилось.
— Немного закружилась голова, — ответил я.
— Еше бы, такая жара. Может, принести воды?
— Спасибо, теперь все в порядке
Я выехал с парковки и направился на восток. По обеим сторонам дороги тянулись разные дома, с разными садами, и разные люди жили каждый своей жизнью. Сжимая руль, я наблюдал за окружающим пейзажем. За спиной громыхала на выбоинах газонокосилка.
С тех пор я ни разу не стриг лужайки. Вот заведу себе дом с участком, тогда и буду стричь. Но мне казалось, что это будет еще нескоро. Но даже тогда я однозначно буду стричь лужайки очень аккуратно.
Ее песик в земле
За окном лил дождь. Он продолжал лить уже три дня. Монотонный, безликий и нудный дождь.
Дождь пошел почти одновременно с моим приездом сюда. Просыпаюсь на следующее утро — а он идет. Ложусь вечером спать — а он все продолжается. И так три дня подряд. Дождь ни разу не прекращался. Хотя нет. На самом деле, может, и прекращался. Но если предположить, что он прекращался, то лишь в те минуты, когда я либо спал, либо отвлекался. По крайней мере, всякий раз, когда я смотрел на улицу, он продолжал идти, и не думая переставать. Открываю глаза — а он льет.
В каком-то смысле дождь — это чистой воды частный эксперимент. Иными словами, бывает так, что сознание вращается вокруг дождя, но одновременно и дождь вращается вокруг сознания. Простите, если кому-нибудь эта фраза покажется смутной. В такие минуты у меня в голове каша, и я перестаю понимать, к какой стороне относится тот дождь, который я сейчас наблюдаю. Но это уж слишком личное переживание. В конечном итоге, дождь — это просто дождь.
На утро четвертого дня я побрился, причесался и поднялся на лифте в столовую на четертом этаже. Прошлой ночью я в одиночестве пил виски, и теперь в животе было неспокойно. Завтракать не хотелось, но что делать вместо этого, придумать я не мог. Я сел за столик возле окна, раз пять пробежал глазами меню и, смирившись, заказал кофе и омлет. Пока не принесли еду, курил, разглядывая пейзаж за окном. Вкус табака не чувствовался. Видимо, накануне я все-таки перепил.
Июньское утро, пятница. Столовая не популярна — в ней попросту никого нет. И как ей быть популярной, если на двадцать четыре столика, концертный рояль и картину маслом размером с домашний бассейн я — единственный посетитель. К тому же заказал лишь кофе и омлет. Двое официантов в белых пиджаках от безделья рассеянно всматривались в дождь.
Съев безвкусный омлет, я потягивал кофе и читал утреннюю газету. Двадцать четыре страницы — и ни одной статьи, которую хотелось бы прочесть. На всякий случай я пролистнул номер в обратном порядке, с конца. Результат тот же. Тогда я свернул газету, положил ее на стол и принялся допивать кофе.
Из окна виднелось море. Обычно в нескольких стах метрах от береговой линии виднелся маленький зеленый остров, но этим утром я обнаружил лишь его очертания. Дождь стирал границу между пепельным небом и мрачным морем. В его струях все казалось блеклым. Хотя истинной причиной тому, возможно, было то, что я сломал очки. Я прикрыл веки и потер глаза. Правый побаливал. Спустя какое-то время я открыл глаза, а дождь все так же продолжал лить. Зеленый остров по-прежнему был задвинут на задний план.
Когда я наливал себе вторую чашку кофе, в столовую вошла молодая особа. В голубом тонком кардигане поверх белой блузки и в скромной синей юбке до колен. Каждый ее шаг отдавался приятным стуком. Так ходят в дорогих шпильках по дорогому полу. С ее появлением столовая гостиницы наконец-то стала похожа сама на себя. Казалось, официанты вздохнули спокойней. Так же, как и я.
Остановившись на входе, она окинула взглядом зал. На мгновенье растерялась. И было от чего. Пусть и в дождливую пятницу, но за завтраком в столовой курортной гостиницы сидит всего один посетитель. Что ни говори — скукота. Пожилой официант немедля проводил посетительницу к столику возле окна — через один от меня.
Она быстро окинула взглядом меню и заказала грейпфрутовый сок, булочки, яичницу с беконом и кофе. На выбор еды у нее ушло не больше пятнадцати секунд.
— ...И хорошенько прожарьте бекон, — произнесла она голосом человека, привыкшего использовать других. Есть такая манера речи.
Покончив с заказом, она поставила на стол локти и, подобно мне, уставилась в окно. Мы сидели друг против друга, я мог наблюдать за ней через ручки кофейника. Девушка смотрела на дождь, но
Для утра прическа ее была уложена очень аккуратно. Волосы длинные, мягкие, слегка вьются над
