пленкой. – Но вы ничего не сказали мне об одном важном обстоятельстве.

– Я вынуждена проявить любопытство. Ваше Величество.

– Странно было бы, если бы вы его не проявили.

– Тогда вы, может быть, расскажете мне, как это случилось…

– К сожалению, не могу. Не я должен рассказать вам об этом…

– Ну, что ж, тогда я сдержу любопытство. Ваше Величество. – Ее маленькие, полные губки слегка искривились. – По крайней мере, сейчас. – Мариза уставилась в свою тарелку и увидела, что еда лежит нетронутой. Не есть в гостях означало нанести оскорбление хозяину, и Мариза заставила себя взять несколько кусочков изысканных кушаний. Небрежно играя вилкой, она думала о предстоящей брачной ночи. Обычно брачная ночь во дворце праздновалась пышно и шумно. Родственники знатных молодоженов съезжались со всех концов страны. Съехались бы родственники Маризы из Ирландии и Уэльса, родственники Кэма из Шотландии. Большие бальные залы Уайтхолла кипели бы весельем, может быть, устроили бы даже маскарад. С веселыми шутками о том, что должно произойти нынче под простынями, новобрачных повели бы в спальню. Вся процессия гостей присутствовала бы при раздевании – согласно обычаю новобрачные подвергались подробному осмотру присутствующих, – ведь замеченный изъян мог нарушить крепость брачных уз. Сегодня ночью эта церемония не состоится. Король сказал ей за столом, что его попросил об этом Бьюкенен. Его можно понять. Он не желает стать объектом шуток и оценивающих взглядов.

Она снова украдкой посмотрела на Бьюкенена, он сидел неподвижно. Потом, словно почувствовав ее взгляд, поднял голову и поглядел на нее – в синем глазе засветилась насмешка. Синий, словно сапфир, что висит у нее между грудей… словно вода горного озера в Шотландии… однажды она была там в детстве с родителями. Такой же синий, глубокий и холодный, как вода горных озер. И в том, что произойдет между ними ночью – тоже не будет тепла? Любовь не входила в условия брачной сделки между ними, но неужели она не должна рассчитывать хотя бы на заботу… нежность, может быть? На ее пальце кольцо, которое он надел, – звено, которым он связал с ней свое имя и судьбу. Через несколько часов они будут неразрывно связаны и плотью. Жар прихлынул к ее щекам, и она опустила взгляд.

Кэмерон увидел румянец Маризы. Видно, воображает себе забавы брачной ночи. Барбара права – свеженькая деревенская девчонка, созревшая для брака. Но нет, – он уловил в ее глубоких зеленых глазах отвагу и мужество. Почувствовал ее гордость и очарование. Любой мужчина был бы счастлив иметь право назвать ее женой, разделить с ней постель. И он должен был бы быть счастлив. Он уловил в ее взгляде радостное предчувствие и готовность стать его партнершей в восхитительном танце жизни.

Холодный, темный гнев забурлил в его душе; ему слово предложили место на роскошном пиру и запретили касаться великолепных яств. А он хотел отведать. Сладострастие острой болью пронзило его тело.

Он не в силах был более испытывать эти мучения. Надо положить конец комедии – до того, как она станет драмой.

– Благодарю Ваше Величество и леди Каслмейн за изысканный ужин, но мне и моей жене пора ехать. – Кэмерон встал, опираясь на трость.

«Глупышка – девственница, – думала Барбара, – бьюсь об заклад, что она всю ночь проревет». Барбара отпила глоток французского вина и посмотрела на стоящего Бьюкенена. – Такому мужчине положить в постель глупую маленькую гусыню! Что он хромой, не имеет никакого значения, – важно то, что между ног. Уж она – то, Барбара, знает – недаром выбрала такого жеребца как Карл! « При этой мысли Барбара ощутила приятное тепло в низу живота. Кровь Христова, как она его хочет. Карла. Скорее, немедленно! Она облизнула губы, предвкушая долгую, бесконечную „скачку“.

Джейми Кавинтон перевел взгляд со своего друга на молодую женщину, стоящую рядом с королем. Он боялся увидеть на ее лице сомнение и страх, но увидел только спокойное достоинство. Слава Богу, она не похожа ни на агнца, приносимого в жертву, ни на испуганного ребенка, готового заплакать, – настоящая женщина! Он молча молился о том, чтобы у этой пары все хорошо сложилось. У Кэмерона бывают приступы черной меланхолии – тогда он зол и неистов. Не дай Бог, сегодня ночью он будет в таком расположении Духа. Раньше Джейми завидовал успеху Кэмерона у женщин, которых пленяло его ангельское лицо. С этих небес обожания его друг был теперь низвергнут в ад. Не будь он прежде так хорош, он легче переносил бы сейчас свое уродство.

Карл открыл перед молодоженами резную дверь. – Вход открыт, карета стоит наготове. Кучера зовут Джек. – Карл посмотрел на молодую пару благожелательно. – Понимаю ваше желание оказаться, вдали от любопытных взглядов моих придворных.

Как ни странно, забота короля вызвала у Кэма глухую ярость. Кровь Христова! Король в душе хочет оберечь его от любопытства придворных! Или он хочет оградить не его, а эту молоденькую наследницу Фицджеральд на случай, если она с воплем ужаса вырвется из лап Чудовища? Но ничего подобного не случится, Кэм мог бы заверить короля в этом. Немного помолчав, Кэмерон сказал:

– Ваше Величество добры и великодушны. Я и жена с благодарностью принимаем ваше предложение.

– Я спущусь с вами. Уже поздно, пойду спать, – заявил Джейми. Все гости уже разошлись. Когда трое покинули комнату, Барбара повернулась к музыкантам, которые тихо играли во время ужина в углу комнаты, и сказала:

– Вы можете идти. Король и я должны поговорить наедине.

Музыканты, хорошо изучившие нравы королевского двора, немедленно повиновались.

– Черт побери, Барбара, правильно я придумал? – закричал Карл, сбрасывая на пол свой нарядный камзол.

– Ты поступил точь – в – точь как следовало, душа моя! – вскричала Барбара, стряхивая с ног туфельки, смахивая со скатерти на пол приборы, китайские тарелки и хрустальные кубки. Потом она вскочила на стол, расшнуровала платье, легла наискосок стола и, раскрыв объятия Карлу, вскричала:

– Скорее, мой король, вкуси свой десерт!

– Я желаю вам обоим доброй ночи, – сказал Джейми, когда они вышли во двор, где карета уже поджидала новобрачных.

– Пожалуйста, приходите в гости в дом Дерранов. Мой… наш дом всегда открыт для вас, – приветливо сказала Мариза, оперлась о руку Джейми и вскочила в карету. Джейми ответил поклоном и повернулся к Кэмерону:

– Эй, приятель, обращайся со своей женой побережнее. Она необычная женщина.

– Думаешь, сам не знаю? Не такой уж я дурак! – ответил Кэм с фамильярностью, возникшей между друзьями еще в детстве. – Но при всем при том она женщина, а я не поддамся больше ни одной дочери Евы. Теперь уж они меня не проведут!

Пока они проезжали короткое расстояние от Уайт-холла до лондонского дома Дерранов на Стрэнде, он наблюдал за ней из-под опущенных ресниц. Она сидела, скромно сложив на коленях руки. Профиль четко рисовался на фоне окна кареты: длинные ресницы, вздернутый носик, упрямый подбородок. Свежая кажа, ни следа пудры. Девчонка что надо, хоть бы и королю под стать!

Мариза глядела в окно кареты, чтобы не встретиться взглядом с мужем. О чем он думает, так пристально разглядывая ее? О том, какой увидит ее без одежды? Может быть, она не выдержит сравнения с Барбарой Каслмейн или еще какой – нибудь женщиной? Или мужчину воспламеняет любое женское тело?

Но к чему эти мысли? Они теперь – венчанные муж и жена. Брачный контракт включает общую постель, но вовсе не обязательно, чтобы один партнер желал другого. Таких пунктов в контракте нет.

Мариза отвернулась от окна. А что она вообще знает о желании, о плотской любви? Но, решила она, наверное, это к лучшему – то, что радости постели ей незнакомы. Стало быть, если она не обретет их в супружестве, то не испытает разочарования. Но разве она знает, как проявит себя кровь, текущая в ее жилах? Горячая кровь Фицджеральдов может потребовать горячей любви!

«Нет, – решила она, – любви она, конечно, в этом браке не получит. Лучшее, на что она может надеяться – нежность и заботливость. А может быть, и на это нельзя рассчитывать.»

Перед ними появился дом Деррана, окруженный каменной стеной и деревьями. Карета подъехала к самому входу, дежуривший там подросток лет четырнадцати вскочил и открыл дверь. Через минуту в