мнимых врагов хватало и, разумеется, была разработана и технология их казни. Но заметим, что это были судебные казни. То есть им предшествовал приговор суда или органа его заменяющего, соответственным образом оформленные бумаги поступали к исполнителям, те убеждались в законности самих бумаг и, следовательно, своих действий, затем убивали, причём убедившись, что убивают именно того, кто приговорён. Тело хоронили исключительно на кладбище.
По этой причине никаких массовых подводов заключённых к могилам и их расстрел там был невозможен. Расстреливали только в тюрьмах — там, где невозможна случайная путаница, и только индивидуально.
Надо помнить, что это были очень строгие годы, власть объявила себя народной и Москва требовала, чтобы власть на местах действительно ею была. Это было время, когда обиженный рационализатор мог без договорённости прийти к секретарю обкома, и тот его принимал практически немедленно и немедленно принимал меры по его жалобе. Это было время, когда собрание рабочих могло прекратить уголовное дело, даже при наличии оснований. Москва понимала, что главное не молчащий народ, а довольный народ. Это было время, когда писатель Шолохов мог выехать в Москву с жалобой на несправедливость обвинения руководителей области, и Шолохова слушало Политбюро, и обвинения снова рассматривались и пересматривались. Советская власть о казнях врагов объявляла открыто, по главным врагам вела открытые судебные процессы и казни их не были убийством.
В этих условиях казнь где-то в лесу или тюрьме больших групп неизвестно каких людей вызвала бы такие слухи и недовольство людей властью, что не только НКВД и прокурор области, но и партийная верхушка немедленно бы лишилась головы.
На что подручным Геббельса хочется доказать, что польские офицеры были расстреляны и в Харькове, но никакой аналогии с расстрелом в Катыни они не могут привести. Все кто был расстрелян в Харькове, были расстреляны в здании тюрьмы, вывозились на еврейское кладбище и там хоронились. Когда это кладбище переполнилось, было организовано новое кладбище. Кладбище, а не могила, над которой расстреливали заключённых.
В городе Калинине — третьем месте, где предположительно расстреляны поляки, расстрел также проводился только в здании тюрьмы, а заключённые хоронились на кладбище у села Медное. На этом же кладбище хоронились умершие от ран в госпитале советские воины.
Сейчас бригада Геббельса пытается подменить понятие «кладбище» понятием «место массовых захоронений». Да, кладбище — это тоже место массовых захоронений, но это не могила, над которой идёт расстрел, как это было в Катыни. Катынь — это не почерк подручных Сталина, не почерк НКВД по способу расстрела.
7. А характерен ли этот способ казни для немцев? Подручные Геббельса уверяют, что нет! Ю. Зоря добыл где-то высказывание бывшего бургомистра Смоленска Меньшагина и делает его экспертом этого дела: «По признакам убийства и смерти их, не похоже было, что их убили немцы потому, что те стреляли обычно так, без разбора. А здесь методически, точно в затылок, и связанные руки. А немцы так расстреливали: не связывали, а просто поводили автоматами. Вот и всё, что я знаю.»
Справедливости ради надо сказать, что этот прислужник немцев, счастливо избежавший полагавшейся ему петли, действительно мог бы быть экспертом. Он действительно мог видеть казни немцев и участвовать в них. Следователи МГБ, допрашивавшие его, как-то упустили эту его компетентность из виду, и Меньшагин получил всего 25 лет лишения свободы. Но немцы вводили в курс способов уничтожения не только меньшагиных. Слишком много у них было любителей фотографии и киносъёмок. И на этих документах мы видим именно расстрел в затылок и над могилами, и в том числе со связанными руками. Перед автором фотографии. Вот в откопанной могиле стоит лысый старик в тёмном пиджаке. За ним мордатый немец в пилотке целится ему в затылок из пистолета типа «Вальтер ППК». А вот гражданский мужчина со связанными за спиной руками стоит на коленях на краю могилы. Над ним стоит немец и целится ему в голову из пистолета, похожего на «Парабеллум» или «Вальтер П‑38».
Нет. Расстрел над могилами — это типично немецкий способ. Именно так расстреливали они евреев и военнопленных в Бабьем Яру, именно этот способ описывается в документах Нюрнбергского процесса самими немцами. Этот способ был ими наиболее любим до изобретения газовых камер.
8. Характерной чертой почерка убийцы является и выбор им места казни и захоронения. Подручные Геббельса в 1943 году описывают его так: «Район катынского леса представлял собой целый ряд холмов, между которыми находилась трясина, заросшая болотной травой. По гребнистым возвышенностям тянулись лесные дорожки, расходящиеся в стороны от главной дороги, идущей в направлении Днепра в сторону так называемой дачи НКВД. Лес был смешанным, хвойно-лиственным… В районе возвышенности, удалённой почти на 300 метров от шоссе, находились массовые могилы польских офицеров».
Обратим внимание на дорожки, отходящие от главной дороги. О чём они говорят? Правильно. О том, что это место непрерывно топтали тысячи людей в разных направлениях. По-русски — это людное место.
Поскольку бригада сыщиков Геббельса скуповато описала географию этого места, то есть — не говорит всего, что знает, то дадим слово подручным Сталина. Примерно в середине января 1944 года, ещё до раскопок могил комиссией, они послали в Москву доклад с грифом «Совершенно секретно» и названием «Справка о результатах предварительного расследования так называемого катынского дела». Как вы понимаете по грифу, эта «Справка» не предназначалась для публики и журналистов, это доклад для начальства, а начальству врать опасно, нужно быть откровенным. То есть по сути то что написано в этой «Справке» и есть правда. Но мы этой «Справкой» воспользоваться во всех случаях не можем — это улики подручных Сталина. Но в таком случае, как сейчас — когда нам подручные Геббельса говорят не всё — можем. Итак: «Местность Козьи Горы расположена в 15 км от Смоленска на шоссе Смоленск — Витебск. С севера она примыкает к шоссе, с юга подходит вплотную к реке. Ширина участка от шоссе до Днепра около одного километра. Козьи Горы входят в состав лесного массива, называющегося Катынским лесом и простирающегося от Козьих Гор по шоссе к западу и востоку. В двух с половиной километрах от Козьих Гор по шоссе к востоку расположена железнодорожная станция Западной железной дороги Гнездово. Далее на восток расположена дачная местность Красный Бор.
В Козьих Горах на крутом берегу Днепра до войны находился дом отдыха УНКВД Смоленской области: обширное двухэтажное здание с соответствующими хозяйственными постройками. От дома отдыха к шоссе Смоленск — Витебск пролегает извилистая просёлочная дорога протяжением около одного километра. Могилы польских офицеров находятся в непосредственной близости к этой дороге на расстоянии по прямой менее 200 м от шоссе и 700 м от дачи.
Эскизный план местности прилагается.
Многочисленными свидетельскими показаниями устанавливается, что район Козьих Гор был местом отдыха для трудящихся Смоленска и был доступен для всего окружающего населения.»
Сыщики бригады Геббельса в другом месте дополняют местность ещё некоторыми деталями. Мадайчик пишет: «Известно, каким способом их доставляли в сараи в катынском лесу, которые располагались рядом со “рвами смерти”». То есть НКВД поляков перед тем, как расстрелять, держало в каких-то сараях прямо у могил. Об этих сараях подручные Сталина молчат, что не удивляет — перед уходом немцы сожгли всё в катынском лесу, включая дом отдыха УНКВД. Подручные Сталина, осматривая место поздней осенью и зимой могли и не обратить внимание на пепелище. Но поляки в 1943 их видели! Зачем они в лесу, где не было ни колхозов, ни каких-либо сельскохозяйственных ферм?
Дело в том, что в те годы пионеры (бойскауты по-нынешнему) располагались в своих лагерях в брезентовых палатках. Но для хозяйственных подразделений пионерлагеря — кухни, складов продовольствия — нужны были основательные строения — деревянные помещения хозяйственного типа — сараи. А по данным подручных Сталина, на месте могил до начала лета 1941 года постоянно размещался пионерский лагерь Облпромкассы Смоленска, следовательно, НКВД вело расстрел поляков прямо на его территории. (Кстати, пионерам 1941 года сейчас не более 70, их легко разыскать и опросить.)
Давайте представим себе технику «тайного расстрела польских офицеров убийцами из НКВД», которую нам предлагают подручные Геббельса.
Начало лета. По катынскому лесу взад и вперёд прогуливается отдыхающая публика — пляжники, грибники, крестьяне, собирающие хворост. В пионерском лагере утренний сбор отряда. По дороге к дому отдыха НКВД идут жёны и дети чекистов. По дороге Смоленск — Витебск не спеша едут телеги и подводы. В
