ней одной. Под этим сияющим счастливым взглядом, полным любви и восторга, он мог бы сейчас перевернуть небо и землю.
– Не думал я приобрести такого родича! – пробормотал Фреймар, и Торбранд конунг его услышал.
В самом деле, подобное замужество Эйры не укладывалось в его замыслы. Какое бы странное, неоднозначное впечатление ни производила племянница жены на него и его окружение, ее будущее не вызывало сомнений. Разумеется, он возьмет ее с собой во Фьялленланд и выдаст замуж за подходящего человека. Вроде того же Сигвальда Хрипуна или Эйнара Насмешника. Для обеих сторон это будет почетный и выгодный брак, и никто не скажет, что конунг плохо распорядился судьбой своей племянницы. Но это внезапное открытие все портило. Перстень с красным камнем он и раньше замечал на руке Эйры, но думал, что это подарок Бергвида Черной Шкуры, невестой которого ее называли. Считаться с Бергвидом Торбранд не собирался, но не считаться с наследником слэттенландского конунга невозможно.
– Ты просил у ее отца позволения на брак? – ровным голосом осведомился Торбранд и концом соломинки показал на Эйру.
– Нет. Я не хотел вмешивать сюда других людей, пока не выполню необходимых условий.
– Но без одобрения старших обручение не может считаться законным.
– У нее есть брат, который теперь распоряжается ее судьбой. Я пока не встречался с ним, но не думаю, чтобы он стал противиться.
– Где ее брат, пока что знает только Один. И раз его нет здесь, мне поневоле приходится считать себя ее единственным родичем.
Рядом стояла мать Эйры, а поодаль сидела бабка, но обе они промолчали. Кто они такие, две слабые женщины, рядом с могущественным конунгом фьяллей, пусть он всего лишь муж сводной сестры Эйриного отца?
– И ты не хочешь дать согласия на обручение? – прямо спросил Хельги.
– Нет, – Торбранд качнул головой. – У меня другие замыслы. Я привык сам решать, что мне делать с собой и своей родней. Я забрался так далеко от дома не для того, чтобы отступить. Если хочешь, Хельги ярл, ты можешь вернуться к Вигмару Лисице и сказать: я оставлю его дом и округу, если он выплатит мне дань – сотню мечей Хродерика. Иначе ему придется попробовать силой выбить меня отсюда. Но у него меньше людей, даже считая твоих, и они сражались, когда мои отдыхали. И со мной меч, который не знает поражений. Думаю, что если кому и нужен сейчас мир, то не мне.
– Ты сказал правду. Поражений не знает твой меч. Но каждому владельцу он служит только какой-то срок. Разве ты знаешь свой срок?
– Каков бы он ни был, я не в силах его изменить. Если он настал – сколько бы я ни пятился, судьба настигнет меня. И я предпочитаю встретить свой конец с честью. Чего и тебе желаю, Хельги сын Хеймира!
– Надеюсь, твое пожелание сбудется, – сказал Хельги и поднялся на ноги. – Так вот что, Торбранд конунг. Раз уж мы оба здесь встретились и ни один не хочет уступить другому дорогу, путь нас рассудит Один. Я предлагаю тебе поединок. И тот, кому боги подарят победу, получит то, к чему стремится. Незачем снова поливать кровавым дождем эту землю. Иначе на ней больше ничего не будет расти. Пусть жертвой Одину станет только один из нас. А войска наши после поединка разойдутся мирно, и те, кто останется без вождя, уйдут в свою землю, а победитель не будет им мешать. Принимаешь ты эти условия?
Торбранд помедлил, потом кивнул:
– Никогда мне еще не случалось отказываться от вызова, хотя, признаться, давно не случалось его слышать! Я согласен. Сейчас ты, Хельги ярл, вернешься к Вигмару и квиттам. Если они согласны доверить тебе защиту своей земли, то пусть пообещают в случае твоего поражения выплатить мне дань, о которой я говорил. Если же Один отвернется от меня, мои ярлы уведут войско, никого здесь больше не трогая. Утром мы встретимся на берегу озера и принесем жертвы богам.
Хельги наклонил голову в знак согласия. Эйра смотрела на него горящим взглядом, сжимая руки перед грудью, и на ее руке ослепительным красным огнем горел перстень альвов. Это он тоже делал ради нее. Один дракон побежден, но второй еще жив, и пока он жив, мира на Квиттинге не будет. И Хельги был намерен довести дело до конца. Только тогда она будет счастлива, только тогда он выполнит завет свой судьбы.
Глава 8
Весь остаток вечера Эйра пробыла как в лихорадке: она сидела спокойно, но ее сжигал внутренний жар. Торбранд конунг не сказал ей ни слова. В чем он, в самом деле, мог ее упрекнуть? Он ведь не спрашивал ее, что за перстень у нее на пальце и за кого она хочет выйти замуж. Фьялли возбужденно гудели, их взгляды беспокоили Эйру, и она рано ушла в девичью.
Мать и бабка пошли за ней, но она даже не замечала их слез, расспросов и причитаний. Все ее мысли сосредоточились на одном: на завтрашнем поединке Хельги. Как ей хотелось сейчас проникнуть взором в будущее, но будущее Хельги было слишком тесно связано с ее собственным и потому недоступно. Она могла только воображать – то одно, то другое. Сердце билось от восхищения при мысли о том, что он, ее светлый бог, выходит на битву с драконом ради ее свободы, ради мира и счастья Квиттинга. Но этот дракон – опасный противник. Меч темных альвов всегда приносит победу своему владельцу, его выковали с этим свойством. Эйра знала об этом, но все же верила, что так или иначе удача Хельги преодолеет это препятствие.
В девичьей было пусто: все женщины усадьбы убежали вместе с хозяйкой, а фьяллей, которые поначалу здесь ночевали, Торбранд конунг удалил, когда приехала его племянница. Странно выглядели широкие лежанки вдоль стен просторного помещения, покрытые шкурами и пустые, с тремя фигурами возле очага: Эйвильды, бабки Уннхильд и служанки Альдис. Человеческое жилье не бывает таким пустым… Самое простое и понятное помещение, девичья с большими сундуками по углам, сейчас казалось частью какого-то иного, незаселенного мира.
Всей душой Эйра стремилась к завтрашнему дню. Предстоящая ночь казалась мучительной. Как долго она будет тянуться! Если бы уже настало завтра! Ровно через сутки, следующим вечером в это самое время, она уже все будет знать. Будет знать, жить ей или умереть. Эйра не могла представить себе поединок, сомневалась даже, что у нее хватит сил на него смотреть, и пыталась вообразить, как получит весть о его исходе.
Эйра уже видела, как в усадьбу прибегает какой-то человек, как кричит: «Торбранд конунг победил! Хельги ярл умирает и хочет видеть Эйру дочь Асольва!»
Эйра видела, как она выбегает из дома, как бежит знакомой дорогой к берегу Золотого озера… Вот она видит толпу людей, темную и грозную, как туча, и все это фьялли. Вот она проталкивается сквозь их толпу и видит Хельги, лежащего на земле в середине площадки, огражденной ореховыми жердями…
Все это уже было пережито еще до того, как она родилась на свет, и вот сказание ждало ее, чтобы возродиться в ее судьбе. Эйра видела бледное лицо Хельги с закрытыми глазами и кровавую рану на его груди; она чувствовала пронзительный холод в сердце, как будто ее собственная кровь утекает на каменистую землю… Так и будет. Она не станет жить, если он погибнет. Она взойдет на его костер и пронзит себе сердце, чтобы последовать за ним. При мысли об этом она не чувствовала страха смерти или жалости прощания с жизнью; ее жизнью сейчас был только Хельги, и жизнь была только там, где находился он. Неважно, в этом мире или в другом.
Опомнившись, Эйра пыталась гнать от себя эти леденящие душу видения, опасаясь, что мыслями о злом жребии притянет его к себе. Она пыталась думать о другом, воображать победу, но это получалось плохо. В зрелищах победы приходилось бы думать о множестве других людей, а для нее сейчас существовали только двое: она и Хельги. Весь мир, весь род человеческий сосредоточился и замкнулся на них двоих. Они были как Аск и Эмбла в первый день творения…
