Слабая струйка дыма, поднимавшаяся из-за перевала, уже была видна.

– Подожгли, подожгли! – кричал подросток, смотревший в это время назад.

– Надо думать, это последнее, что им удалось сжечь! – ответил Вигмар. – Где твои люди?

– Во Фродовом доме! – Хаук бонд махнул копьем в сторону ближней горы. – Знаешь, в лесу, где еще жил старый Фрод! Вот там! Мы ушли еще с ночи… Стур Косой прискакал… Там и женщины, и Торфинн с Фастиром… Мы все забрали, и стадо у нас на пастбище…

– Пусть сын зовет всех мужчин с оружием, а ты ищи себе место! – Вигмар кивнул на дружинный строй позади себя. – Стур Косой уже там.

Въехав на перевал, Вигмар сразу увидел врага. Темный неровный поток дружины, составленной из всадников и пеших вперемешку, медленно лился по долине вдоль берега Глимэльва – Слюдяной реки, впадавшей в Золотое озеро. Вигмара догнали передние ряды дружины, позади него затрубил боевой рог.

Завидев нескольких всадников на гребне каменистого откоса и поняв, что это означает, люди Бергвида несколько смешали строй. На дне долины тоже раздался голос рога. Войско приостановилось: лезть на откос, над которым ждут клинки, не хотелось.

Долину Хаукдален в этом месте довольно тесно сжали ближние горы: склон одной горы плавно перетекал в другой, ровного места почти не оставалось и войску было негде развернуться. На крутых склонах кое-где торчали заостренные выступы рыжеватых скал, сверху покрытые только мхом, на более пологих местах зеленел кустарник и мелкие деревца. Место не слишком подходило для битвы, но другого боги не дали.

Вигмар давно не видел Бергвида, но узнал его без труда: тот ехал впереди, под стягом с изображением Тюровой руки. Его блестящий шлем с золочеными накладками и плащ из черной бычьей шкуры на плечах сразу бросались в глаза.

Бергвид тоже его заметил.

– Это ты, Вигмар Лисица? – закричал он, приблизившись к откосу настолько, чтобы его можно было услышать. – Вылез из своей норы? У тебя еще есть время признать мою власть! Если ты дашь клятву покоряться мне и платить дань, то я не трону твой дом и тебя!

– Железное Кольцо никому не платит дани и не будет платить! – крикнул в ответ Вигмар. – Ты ничего для нас не сделал, и мы ничем тебе не обязаны!

Двадцать пять лет назад он уже произносил примерно эти слова, обращаясь к Торбранду, конунгу фьяллей. Мог ли он предположить, что спустя годы он скажет то же самое квитту, зовущему себя конунгом квиттов? Тем самым конунгом, которого так не хватает раздираемому многолетней и многоликой войной полуострову? Но времена изменились: теперь именно этот человек, наследник конунгов и прямой потомок, как это ни дико, Хродерика Кузнеца, лишал Квиттинг возможности собраться с силами, стремился выпить кровь из того небольшого островка мира и благополучия, который Вигмар Лисица создал трудом почти всей своей жизни.

– Как ты смеешь не признавать законного конунга квиттов? – с гневом крикнул Бергвид. – Власть над всем Квиттингом принадлежит мне одному! Меня провозгласил конунгом тинг войска еще десять лет назад!

– Никто из моей округи и вообще из Медного леса не был на том тинге! Все твои права на границах Медного леса кончаются! И если кто-то, – Вигмар быстрым взглядом кольнул Асольва, в шлеме и кольчуге сидевшего на коне, – предпочитает по своей воле навязать себе на шею власть разбойника, то они скоро пожалеют об этом! Я предложу тебе другое: если ты немедленно повернешь войско назад и поклянешься возместить моей округе все убытки, я позволю вам уйти живыми!

– Ты еще смеешь мне грозить! Ты, предатель!

– Выбирай слова и оглянись на себя! – в твердом и спокойном голосе Вигмара впервые зазвучал грозный гнев. – Мой род невысок, но на нем нет пятен рабства!

– В этом виноваты слэтты! Я отомщу им! Те самые слэтты, с которыми ты задумал породниться! Слэтты – враги мне, а значит, всему Квиттингу! Ты предал Квиттинг, и я накажу тебя за это!

– Не надо воображать себя Квиттингом, Бергвид сын Стюрмира! Квиттинг переживет тебя и меня! Твой отец тоже решал один за всех, и ты знаешь, чем это кончилось!

– Не смей говорить о моем отце! Твой отец был недостоин ему коня подать!

– Зато сам я не скитаюсь из дома в дом, как бродяга, не расточаю чужое добро, не умея приобрести своего, не заполняю воздух трескучими словами, не колдую и не ворожу, как старая баба! Ты – проклятье Квиттинга, ты заставляешь племя проливать кровь, вместо того чтобы дать ему хлеб! Ты служишь мертвым и только мешаешь жить живым! Ты худший враг квиттам, чем даже фьялли! Твое место в Хель! И люди Железного Кольца скорее погибнут все до единого, чем покорятся тебе!

– Нечего откладывать!

Во время этой беседы Асольв Непризнанный тревожно озирался и переглядывался с Асгримом Барсуком: место битвы было очень невыгодным для Бергвида. При хорошем напоре Вигмар мог сбросить его с дружиной в реку. А что он человек напористый, никто не сомневался.

Люди Вигмара уже готовились к битве: всадники сходили с коней, привязывали их к деревьям поодаль, вынимали копья из петель у седла, натягивали тетивы на луки, вешали на запястье меч, чтобы взять в руку секиру. Те, у кого имелись кольчуги или стегачи, облачались в доспехи и надевали шлемы.

В войске Бергвида тоже шли приготовления. Сам конунг положил руку на грудь и окинул взглядом окрестные горы.

– Где ты, дочь Свальнира! – негромко позвал он, и его низкий голос, казалось, шел особой тайной тропой среди камней и деревьев. – Где ты, Всадница Жадного! Ты слышишь меня? Ты готова помочь мне?

За пазухой у него лежала маленькая, путаная, прочная сеть, сплетенная из длинных женских волос цвета сухой еловой хвои, – подарок Дагейды, вместе с которым она передала Бергвиду часть своей силы. Пока он держал сеть при себе, «боевые оковы» на каждого врага сплетались сами собой. Бергвид привык знать, что его сила превосходит силу любого врага, но сейчас чувствовал неприятную неуверенность. Вигмару Лисице помогает Грюла, пятнадцатихвостая лисица-страшилище из рода огненных великанов, дочь самого Сурта, будущего губителя мира. Грюла не раз спасала Вигмара, когда, казалось бы, спасения ему быть не могло. Бергвид помнил о ней, и его пробирала дрожь при мысли, что в любой миг из-под земли под самыми ногами может полыхнуть жгучее багровое пламя.

На одном из ближних склонов мелькнуло что-то живое. Бергвид узнал свою покровительницу, и на душе у него полегчало. Маленькая, хрупкая женская фигурка, одетая в косматую волчью накидку, взобралась на большой валун, и копна густых, растрепанных тускло-рыжих волос придавала ей сходство с ожившим можжевеловым кустом, покрытым сухой хвоей. Отряхнув ладошки, ведьма встала на валуне во весь рост и жадно глянула в долину. Ее желтые, как болотная вода, глаза пронзительно блестели, по мелким чертам маленького бледного личика пробегала лихорадочная дрожь. Дух Медного леса трепетал от жадности в ожидании близкой поживы. В ожидании горячей человеческой крови, самого сладкого питья для тех, чья кровь холодна!

– Отец, посмотри! – Эгиль тоже заметил ведьму и тронул Вигмара за плечо.

Вигмар глянул на склон и кивнул. Его зоркий глаз быстро нашел ведьму, почти незаметную среди кустов, валунов и пестрой россыпи замшелых камней. Он знал, что в битвах с Бергвидом рыжая ведьма тоже будет его противником. Приняв из рук Ульвига стальной шлем с золотыми чеканными накладками, Вигмар встал над откосом, поднял перед собой огромный красный щит, как будто закрывая им всю дружину, и запел заклинание:

При первых же звуках заклинания Дагейда вздрогнула, как от удара, ее личико исказилось: призываемые силы молний и грома били ее невидимыми бичами. Скеорчившись, она закрыла голову руками, но не ушла с валуна: она тоже собралась в битву и готова была терпеть.