стояли в подполах, были так велики, что человек легко мог бы в них поместиться, но мы хранили в них зерно. Были и другие сосуды, поменьше, в которых наши женщины носили воду и масло. На их боках красным и черным были нарисованы люди и животные, были и чудовища, которых мы никогда не видели. Под иными фигурами были надписи, но мы не знали этих рун и не умели их прочесть. Мы ждали, когда же боги дадут нам эти, новые руны, как Один когда-то раздобыл руны того, старого мира наших предков. Может быть, эти руны и обратили великанов в камень, но раз уж боги привели нас на эту землю, мы должны были научиться понимать ее язык.

Однажды я пасла овец на склоне холма. Наши стада множились, вблизи от побережья места уже не хватало, и мы уходили все дальше; на этом холме раньше никто не бывал. У подножия его раскинулась масличная роща, склоны его были покрыты зеленой травой, а на вершине сиял под солнцем, как драгоценный венец, храм из белого, как снег, камня. Со всех сторон его окружали каменные столбы, так что стен за ними не было видно, и оттого весь храм казался большими воротами к богам. К нему вела лестница, выложенная из широких белых плит. Толстые плиты были истерты, и я как будто видела тысячи ног, что проходили по ним тысячи лет. Между плитами росли трава и белые цветы с кудрявыми, тонко и сладко пахнущими лепестками.

Я поднималась со ступени на ступень, и белый храм манил меня к себе. Последние три ступени были высотой больше локтя каждая. Одолеть их стоило труда, но едва я поднялась на первую, как меня охватило чувство, что все земное осталось далеко внизу, а я стою на прямом пути в небеса.

Перед входом в храм выстроились во множестве каменные столбы, украшенные резьбой; я шла между ними, как в окаменевшем лесу, мне было страшно, но какая-то сила вела и вела меня вперед.

Передо мной были двери храма: шириной они были локтей в семь, а высотой – в пять человеческих ростов. Я вступила на порог и дальше идти не смела. Напротив меня стояла каменная женщина, и я поняла, что это она звала меня. Это была богиня, и облик ее был исполнен величавой гордости и слепящей красоты. Богиня стояла на широком щите, из-под которого виднелся лежащий на камне меч, а в руках перед грудью она держала большой золотой кубок. На плече ее сидел голубь с цветком в клюве, и это был каменный цветок того же вида, как и те, что я нарвала на ступенях. Каменные волосы богини густыми вьющимися волнами спускались на грудь, а слепые белые глаза неотрывно смотрели куда-то вдаль, поверх моей головы. Я обернулась: за моей спиной было море, бирюзовое море, залитое золотом солнечных лучей. Веками богиня смотрела на море со своей священной вершины, и в мое сердце вдруг вошла ее тоска по безграничному простору мира.

На камне, что служил богине подножием, были вырезаны руны. Я сосчитала их: их было десять, пять рядом и поодаль еще пять. Все их я уже видела на черепках и на сосудах, но не знала их имен и значений.

За спиной богини я смутно увидела в полумраке темное отверстие небольшой двери. Я видела резной узор на белом камне ее косяка, и впервые на этой земле мне показалось, что там, за этой дверью, не пусто и мертво, что там кто-то есть, кто-то живой, кто скажет мне живое слово… Но я не смела пройти туда. Я только положила мои цветы на порог, поклонилась богине и ушла.

Полуденный зной утомил меня, и я прилегла отдохнуть на траву в тени масличной рощи. Сон слетел ко мне из ее шелестящей тени, и во сне я увидела Белую Богиню. Она сияла всеми красками жизни, глаза ее источали звездный свет, и живой огонь вырывался из золотого кубка в ее руках.

– Я – Атена Метиа, дочь Всетворца Деоса! – сказала она, и голос ее был сплетен из ветра и волн. – Я связую все сущее в единую нить бытия, я покрыла щитом Порядка меч Разрушения, я сберегаю в кубке священный огонь Разума и не даю уснуть хранителям его даже в самую темную ночь! Я – Пряха Поколений, я протягиваю нить из прошлого в будущее. Я хочу, чтобы ты жила в моем храме и служила мне, и тогда я, Атена Метиа, открою вам двери, в которые вы стучитесь понапрасну. И пусть отныне будет тебе имя – Атенес-Кори, что значит Дочь Атены.

В тот день я не вернулась в дом моего рода. Теперь я могла прочитать имя богини, начертанное на камне, и вскоре все люди знали, что я получила из рук ее шесть первых рун этой земли…

Перед глазами Эйры сиял высокий, одетый резным белым камнем вход в храм, а на пороге она видела ту, от чьего имени велся рассказ и которая вдруг стала говорить «я» вместо прежнего «мы». Она стояла, с белыми цветами в загорелых руках, устремив взгляд в светлую полутьму и не смея шагнуть дальше… Ее глаза были глазами Эйры, и лицо было ее лицом, и ее темные волосы, сколотые в узел, чтобы на жаре ветерок обдувал шею и спину. Одета она была странно: в длинную рубаху с рукавами, разрезанными до локтя, а платьем служил большой кусок темно-синей ткани, обернутый вокруг бедер и сколотый на боку круглой бронзовой застежкой. На плечах ее крепились две небольшие серебряные бляшки, а между ними на цепочке висели вещи и амулеты, так хорошо знакомые Эйре: бронзовая трубочка игольника, молоточек Тора, серебряная рука Тюра, крошечный кабан Фрейи, рог Хеймдалля… Эта девушка выросла под покровительством тех же богов, но в душе уже была иной: другая земля изменила ее, наложила свой отпечаток.

Случилось то чудо, которого Эйра ждала: сама она вошла в тот белый храм, и ветер другого, теплого моря овевал ее лицо. Она стала другой, и Земля Окаменевших, еще неведомая и полная тайн, уже приняла ее в объятия своих зеленых холмов и пышных рощ. И вся эта земля жила внутри ее души, а сама она была огромна, как вселенная… Хотелось найти, нащупать этот белый храм во времени и пространстве. Предки ли нынешних жителей Морского Пути уплыли через море на юг и нашли эту землю, преградившую им путь? Или это только предстоит потомкам, когда эти древние горы примут предсказанную гибель и произойдет Затмение Богов? Но ведь и та земля – не новое творение, у нее были хозяева и обитатели. Куда, какими путями они ушли? Нет счета и предела путям вселенной. И человек – дивное создание, способное пребывать в разных мирах одновременно…

Кто-то вдруг прикоснулся к ее плечу. Прикосновение было совсем легким, но Эйра вздрогнула от неожиданности; так бывает, если в полусне померещится, что падаешь. Она открыла глаза, резко повернула голову: рядом с ней стоял человек. Он был так высок, что-то такое внушительное было во всем его облике, что он показался Эйре одним из тех великанов, о которых рассказывала ей богиня, внезапно обретшая имя Атенес, – тех великанов, что и окаменевшими были прекрасны, чей облик поражал, как молния, вызывал трепетный ужас и благоговейный восторг… Эйра никогда не видела этого человека, никогда не встречалась с ним, но почему-то ей показались знакомыми эти длинные русые волосы, гладко зачесанные назад и заплетенные в косу, это лицо с прямыми крупными чертами, с обветренной кожей, эти серые глаза, смотрящие на нее таким спокойным и проницательным взглядом…

Не понимая, явь это или видение, Эйра безотчетно отшатнулась, полуобняла камень и прижалась к нему, как к живому существу, способному защитить ее. Пришелец сделал движение: ему показалось, что сейчас она уйдет в камень, исчезнет, и он с трудом сдержал порыв броситься за ней и схватить за руку. Надежность камня немного успокоила Эйру: она заново узнала Раудбергу и хоровод застывших великанов- валунов, но не могла собраться с мыслями и терялась, не понимая толком, рассталась ли она с миром своих чудных видений или он пришел сюда за ней.

– Я долго ждал, когда ты меня заметишь, но ты словно спала, – дружелюбно, мягко, как будто даже слегка виновато сказал пришелец. Голос у него был низкий, но тоже мягкий. – Я не хотел тебе мешать, но мне показалось… Ты была так далеко, что могла и не вернуться. А мне очень нужно поговорить с тобой.

– Кто… кто ты? – задыхаясь, прошептала Эйра.

Она никак не могла опомниться от тревожного недоумения: как он сюда попал, как подошел так тихо, что она не заметила? Ее мучило сильное сердцебиение, как бывает, если спящего внезапно разбудят резким звуком, и от этого ей было трудно говорить.

вспомнились Хельги слова валькирии Брюнхильд, разбуженной Сигурдом Убийцей Дракона. На вершине Раудберги не горел огонь до самого неба, и он не заметил ни ограды из щитов, ни знамени на копье, но эта девушка, которую он увидел стоящей под одним из валунов, показалась