вспомнил, что кубок упустил не он, а его отец-оборотень…

– Все-таки это был ты! – глухо пробормотал Вебранд. – А я-то все гадал… Ты!

– Я! – так же тихо подтвердил Хагир. Лгать он не мог даже ради такого случая: если они все же сговорятся, то лишь с открытой душой. – Но ведь ты убил Стормунда. У меня осталось мало родичей, и последние восемь лет он был моим ближайшим другом. Его можно приравнять к отцу. Я бы сказал, что мы с тобой в расчете.

Вебранд не отвечал, глядя ему в глаза со странным чувством: не то изумления, не то ненависти… недоверия… зависти… Хагир не мог понять смысла этого тяжелого взгляда, но от него пробирала дрожь, точно змейка с жесткой чешуей ползет по самому позвоночнику, и он снова поверил, что кровь оборотня – не пустой звук. В глазах Вебранда появилось что-то нехорошее; какой-то зверь заворочался в нем, готовясь к прыжку. Хагир невольно напрягся, уже проигрывая про себя то движение, каким выхватит меч, чтобы защищаться, если «зверь» все-таки прыгнет.

– Не думал я, что найдется человек, способный его одолеть, – пробормотал Вебранд, и Хагир не понял, надеялся сын оборотня на непобедимость Ночного Волка или боялся ее. – Так где мой кубок?

– Сдается мне, что мы делим добычу фьяллей! – намекнул Хагир, с облегчением чувствуя, что «зверь» не прыгнул и опасность отступила: если уж полуоборотень заговорил о кубке, значит, вопрос о мести посчитал решенным. – Что толку нам с тобой спорить, если к Празднику Дис этим кубком будут хвастаться Ормкель сын Арне или Хрейдар Гордый?

Вебранд промолчал: увлеченный появлением Хагира, он почти забыл о фьяллях.

– Я пришел к тебе из-за этого: чтобы предложить тебе союз против фьяллей, – продолжал Хагир. – Конечно, нас с тобой нельзя назвать друзьями, но оставаться врагами сейчас нам было бы глупо. Ты убил Стормунда, и даже я, хотя я клялся ему в верности, признаю, что ты имел право на эту месть. Теперь мы в расчете кровью, а что касается богатства, то мы оба можем лишиться всего. Фьялли стоят во фьорде и не выпустят отсюда ни тебя, ни меня. А разбить фьяллей мы можем только сообща, если объединим твоих и моих людей. Мы разобьем фьяллей и тогда поделим наше имущество пополам. У тебя не хватит гребцов, чтобы увести «Змея», даже если ты и отобьешь его у фьяллей. А после битвы их ведь станет еще меньше. С моими людьми мы вместе сможем увести корабль, а ты за это отвезешь нас туда, куда мы скажем, и высадишь с нашей долей имущества. По-моему, такой союз был бы выгоден нам обоим и не уронил бы ничьей чести. Как тебе думается?

– Я сам могу одолеть кого угодно! – надменно воскликнул Вебранд. Эту речь он слушал с трудом, все время порываясь перебить.

– Да, конечно, но не сейчас, – твердо заверил Хагир. – У фьяллей человек шестьдесят или семьдесят, а у тебя от силы сорок. Из них кое-кто ранен. А Ормкель и Хрейдар не менее упрямы, чем ты. После битвы у тебя и половины людей не останется. Допустим, ты победишь, но как ты поплывешь отсюда? Или ты думаешь, что наши соседи не сообразят ограбить победителя? Да они уже сейчас сидят с оружием наготове и ждут своей очереди.

– Я покажу таким выскочкам, кто задумает ограбить меня! – запальчиво воскликнул Вебранд. Теперь он вдруг разволновался, так что губы и руки у него затряслись, а тяжелые веки часто замигали. – Если кому-то удалось меня ограбить, то пусть он не думает, что я каждый день позволяю играть с собой… такие шутки!

– Нет, конечно, нет! – заверил Хагир и поймал себя на воспоминании, как, бывало, усмирял разбушевавшегося Стормунда.

Сердце защемило, и он сел по-другому, чтобы даже краем глаза не видеть тела на хозяйском сиденьи. И Вебранд, который убил Стормунда и которым Хагир с таким малым успехом пытался возместить свою потерю, показался противен, как помесь ежа и гадюки.

– Ты хочешь потерять большую часть дружины? – продолжал он, с усилием сдерживая неприязнь и заставляя себя делать то, зачем пришел. Пусть он наполовину оборотень, но половина-то человека в нем есть! К этому-то человеку Хагир обращался и верил, что кровь оборотня его не задавит. – Ты очень смел и самоуверен, но не думаешь же ты, что перебьешь фьяллей, не потеряв ни одного человека? Или у тебя одни берсерки? Так и фьялли чего-нибудь да стоят – я не должен, надеюсь, тебе объяснять, что они умеют драться? Нам и вместе-то придется трудно, но тогда будет хотя бы надежда одолеть!

Вебранд хотел что-то ответить, но встретился глазами с Хагиром и замолчал, настороженно вглядываясь в собеседника. Сомневаться в честности слов и намерений Хагира не приходилось: он был даже слишком открыт и сам сознавал свою уязвимость, не припасши никакого камня за пазухой, но и гордился тем, что открыто смотрит в глаза людям и судьбе. Взгляд Вебранда изменился, мысли вдруг перескочили с одного совсем на другое. Перед ним было худощавое, твердое лицо с прямыми чертами, глаза под черными бровями смотрели требовательно и притом с надеждой на понимание. Сейчас показалось, что от напряжения они чуть косят внутрь, но от этого взгляд приобрел сходство со стрелой, что вот-вот сорвется с тетивы и полетит точно в цель. Все это вместе напоминало Вебранду что-то далекое, забытое.

– Хе! – Вебранд хмыкнул, и Хагиру показалось, что тот совсем забыл, о чем они говорят. – Ты знаешь кто? Ты – Ингвид Синеглазый! Один к одному!

– Ничего странного! – Хагир несколько растерялся от такого поворота. – Он был братом моей матери, а ведь даже пословица есть, что каждый рождается в дядю по матери… А ты его знал?

– Было дело! – Вебранд хехекал и крутил головой, совершенно не желая рассказывать, каким же образом это дело было. – Встречал! И ты – опять он! Я думал, он помер давным-давно, а тут ты мне попался! Не дело было тебе служить этому крикуну, который сейчас поднимает кубки в Валхалле! – Вебранд кивнул на тело Стормунда. – Ты сам – хороший вожак! Будь ты моим врагом, я гордился бы тобой! С таким врагом веселее жить, и как-то себя уважаешь!

Хагир невольно улыбнулся: ему было приятно, что даже Вебранд увидел в нем сходство с дядей, которым он так гордился.

– Для достойного человека можно сделать многое! – заверил он. – Всю оставшуюся жизнь я с удовольствием буду твоим врагом. Но сейчас это никак не получится, иначе одного из нас убьют фьялли. Уж одного-то наверняка. Не утверждаю, что это будешь ты, но оба мы с тобой уцелеем едва ли. Ты же не захочешь, чтобы Ормкель отнял у тебя мою смерть, как ты у него отнял Стормунда?

Это все прозвучало не слишком умно и складно, но Вебранду понравилось. Все-таки восприятие его было немного «вывихнутым» – сказывалась отцовская кровь, – и то, на что Хагир шел по необходимости, через силу, ему казалось привлекательным само по себе.

– Чтобы я выдавал паршивым козлам моих друзей или врагов? – с каким-то ликованием возмутился он. – Да никогда! Пусть этот Ормкель подавится тухлой селедкой, которую сам зубами поймает в море! Мы ему дадим! Он у нас без штанов к великаншам поплывет![8] Хе-хе!

Вебранд даже потер руки, а потом хлопнул Хагира по плечу. Ему казалось очень забавным помириться с тем, кого судьба предназначила ему во враги, и таким образом посмеяться над норнами. А Хагир смотрел в его повеселевшее лицо и не знал, верить ему или нет. Сын оборотня слишком часто менял облик.

– Ты здорово придумал! – одобрил Вебранд наконец. – Так мы и сделаем!

– Мы поклянемся быть верными помощниками друг другу, пока судьба не позволит нам самим распоряжаться собой! – серьезно добавил Хагир, держа в уме, что клятва должна быть составлена строго и не оставлять никаких лазеек для коварства. – Мы поклянемся биться плечом к плечу и честно выполнить обязательства после битвы.

– Само собой! Чего ты там говорил насчет добычи? Пополам! Да забирай! Чтобы я жалел паршивых горшков и зерна? Мне надо будет, я еще раздобуду! Сколько пожелаю! – охотно восклицал Вебранд, обрадованный случаем удивить людей и богов таким невиданным великодушием и благородством. – Конечно, поклянемся! И вы все поклянетесь! – Вебранд живо огляделся, окидывая взглядом своих удивленных хирдманов. – Не каждый день так везет! Не каждый день встречаются такие достойные люди! – Он снова хлопнул Хагира по плечу. – Ты бы знал, с какой мелочью и дрянью я всю жизнь возился! Всякие лисы тявкают из нор, а как есть случай, так кусают исподтишка… Для такой радости не жаль серебра! Бери что хочешь! Ну… разве что Дракона Памяти…

– Давай поговорим о Драконе после, – сдержанно предложил Хагир. – Сейчас не время его делить.

Говоря так, он на самом деле твердо знал, что никогда и никому не отдаст возвращенное достояние