не радовало.

— Хорошо тут у тебя, — бодро произнёс Всеволод. — Но, пора возвращаться в Москву. Из последних двадцати дней я только два был на работе. Отпуск закончен и надо становится в строй.

Услышав это, я чуть не выронила блюдце, которые мыла и заставила себя три раза вдохнуть и выдохнуть воздух, прежде чем повернулась к нему.

— Почему двадцати? — стараясь говорить непринуждённо, спросила я.

— Я же девять дней тебя ещё искал, — он подошёл ко мне и, обняв, заглянул в глаза. — Ты меня отпустишь? — с какой-то настороженной улыбкой спросил он.

— Конечно, — фальшиво улыбнувшись в ответ, сказала я. — Думаю, что всё у нас получилось, и ты может ехать на все четыре стороны. Тем более девятнадцатого ты должен быть в Москве, — к горлу подступил комок, и я ещё шире улыбнулась.

Всеволод изучающе смотрел на меня целую вечность, и я чуть не расплакалась, когда он молча отошёл. Наверное, я ждала, что он скажет: 'Поехали со мной', но он промолчал, а мне гордость не позволяла ему навязываться. 'Как пить дать звонила эта его Инга, и он её поведёт выгуливать какое-то новое платье, или драгоценность' — с яростью подумала я.

— Айрина, я открыл счёт на твоё имя в банке, и каждый месяц буду перечислять туда деньги, — сказал он тем временем и, подойдя к письменному столу, что-то вытащил с портфеля.

— Мне не нужны твои деньги. Я копейки с него не сниму, — презрительно сказала я, и налив в стакан воды, начала её пить маленькими глотками, чтобы не расплакаться.

— Это твоё дело, но я всё равно буду туда перечислять деньги, — спокойно ответил он и, подойдя ко мне, положил карточку на столик. — А это моя визитка. Если вдруг у нас ничего не вышло в этот раз, звони, я обязательно приеду, — он улыбнулся и провёл кончиками пальцев по моей щеке.

— Всенепременно, — колко ответила я и отошла от него, чтобы он не увидел моих глаз.

— Или просто так звони, я буду рад тебя услышать, — мягко добавил он.

'Я лучше себе руки по локоть отрублю, чем позвоню тебе' — подумала я, глотая слёзы. 'Вали к своей Инге и проявляй там благородство. Захотел бы меня слышать, позвал бы с собой'. Я почувствовала, как внутри всё заледенело, и жизнь без Всеволода вдруг представилась серой и тоскливой. 'Ещё чуть-чуть, я начну рыдать у него на плече и умолять взять с собой' — испуганно подумала я. 'Надо срочно куда-то уехать!'.

Забежав в спальню, я быстро оделась и, выскочив в большую комнату, стала натягивать ботинки.

— Знаешь, терпеть не могу сборов и прочей канители, поэтому поеду, покатаюсь, а ты тут собирайся пока, — бросила я и, не дав ничего ответить Всеволоду, выбежала из дома.

Через пятнадцать минут я уже неслась галопом на север, к родникам, и плакала навзрыд, чувствуя, как сердце сжимается от боли. Прижавшись к шее коня, я не могла никак остановиться и солёные слёзы, скатившись по щекам, капали на шею Хана, блестя на чёрной атласной шкуре.

Успокоиться мне удалось только приблизительно через час и ещё два часа пришлось брызгать в лицо родниковой воде, чтобы припухлости от слёз прошли. Возвращаясь домой, я уже чувствовала только апатию и хотела одного — лечь в кровать и не двигаться. А ещё меня мучил один вопрос — уехал Всеволод или дождётся моего возвращения, чтобы попрощаться.

Я очень хотела попрощаться с ним, но и очень этого боялась, поэтому — то подгоняла Хана, то наоборот сдерживала.

Увидев его машину во дворе, я с шумом выдохнула и, заведя Хана в стойло, долго там копалась, оттягивая момент захода в дом и настраивая себя на раскованное поведение.

Наконец-то собравшись с силами, я подошла к дому и, тяжело вздохнув, нацепила на лицо фальшивую улыбку и открыла дверь.

Всеволод с кем-то беседовал по телефону и, увидев меня, тут же сказал в трубку:

— Ладно, я узнаю. Завтра вечером буду в Москве, если хочешь, встретимся в клубе, и я тебе скажу ответ, — после чего выслушал собеседника и отключился.

Поняв, что сегодня он никуда не уедет, я от радости чуть не бросилась ему на шею.

— Нагулялась? Тогда давай обедать, — спокойно сказал он и прошёл на кухню.

Обед прошёл в напряжённой обстановке — мы оба молчали и выжидающе посматривали друг на друга. Поев и убрав со стола, я подошла к окну и села в кресло, не зная, что ещё делать. Всеволод подошёл и присев передо мной на корточки, произнёс:

— Хочу кое-что у тебя спросить.

— Что? — я с надеждой посмотрела на него.

— Мне тут один друг звонил, который в курсе твоих способностей…

— Можешь дальше не продолжать, — раздражённо бросила я, потому что мне хотелось услышать совсем другие слова. — С этим я покончила раз и навсегда. Ты был последний, кому я оказала такую услугу.

— Ясно, — ответил он.

— И будь так добр, никому не говори, где я живу.

— Обещаю, буду молчать, — серьёзно ответил он. — Кстати, а ты в курсе, что произошло с твоим посредником?

— С Димой? А что с ним произошло? — с интересом спросила я.

— Его убили…

— Что?! — я испуганно посмотрела на Всеволода. — Как убили?

— Говорят, очень жестоко.

— О, боже! Когда?

— Месяца три-четыре назад, я точно не знаю. И вполне возможно, что те, кто это сделал, искали тебя. По крайней мере, Олег говорил, что к нему обращались, пытаясь узнать, где тебя найти, но, он ничего не сказал. Твой посредник знал, где ты живёшь?

— Он знал то же, что и последний клиент, — ответила я.

— Значит, волноваться не стоит. Если бы ты была причиной его смерти, то тебя бы уже нашли, — с облегчением сказал он.

У меня от его слов внутри всё похолодело и я, поднявшись, подошла к окну. Говорить Всеволоду, что Дима даже ценой своей жизни не выдал бы моё место жительство, я не стала.

Он был моим самым первым клиентов, и я прописала его судьбу бесплатно. Вернее — за услуги посредничества. Он умирал от рака и химиотерапии не давали результата. Врачи уже поставили на нём крест, но он убедил их провести ещё один курс лечения, а я прописала день, когда должны были прийти результаты анализов. Когда они показали, что он здоров, врачи назвали это чудом, а Дима сказал, что теперь его жизнь в моих руках. 'Я его спасла, а потом и сама же убила. Ещё один труп на моей совести, если действительно искали меня' — с ужасом подумала я.

— Айрина, знаешь, может, заведи себе хотя бы собаку, а лучше двух, — сказал Всеволод, подходя ко мне сзади и обнимая. — Живёшь тут одна на отшибе, мало ли что может произойти.

— Со мной всё будет хорошо, — стараясь говорить спокойно, ответила я, а сама подумала: 'Заботливый, блин какой! Волновался бы за меня на самом деле, предложил бы поехать с собой'.

Больше десяти минут мы стояли, застыв, возле окна, а потом он неожиданно подхватил меня на руки и понёс в спальню.

Наверное, эта ночь была самой лучшей в моей жизни. Так нежно Всеволод ещё никогда меня не любил, и я просто тонула в океане наслаждения. Засыпая, я с ужасом думала, что следующую ночь уже проведу в гордом одиночестве и, прижимаясь к тому, который за тринадцать дней перевернул мою жизнь, старалась отбросить эту мысль и радоваться тому, что он пока рядом.

На рассвете я проснулась от лёгких прикосновений и, увидев, что Всеволод уже одетый сидит на кровати, почувствовала, как внутри всё оцепенело.

— Мне пора, — тихо сказал он.

— Хорошо, — прошептала я, и села на кровати.

Но он аккуратно уложил меня назад и с грустью сказал:

— Не надо меня провожать, лежи. Не хочу прощаться возле дверей. Звони мне, если