— Тебе плохо? — заботливо спросила Всеволод, заходя в спальню.

— Просто без сил, — ответила я. — Это всегда так.

— Отдохни, — тихо сказал он и, поцеловав меня в лоб, поправил одеяло. — Хочешь, я приготовлю тебе чего-нибудь вкусненького? Драники любишь?

— Люблю, — прошептала я.

Всеволод вышел из спальни, а я вяло подумала: 'Как же хорошо когда о тебе кто-то заботиться. И какая же я сволочь, что такое написала ему, но уже ничего не переделаешь. Ладно, он мне потом устроит порку ремнём и получит компенсацию за свои страдания. А на будущее пять раз подумает, прежде чем что-то мне сказать, боясь, что я и не такое могу потом ему прописать'.

Повернувшись на бок, я обняла вторую подушку и тяжело вздохнула. 'Впереди два дня вялости и полной апатии'.

— Айрина, просыпайся. Уже восемь часов, — сквозь сон стал пробивать мягкий голос и я, открыв глаза, нехотя перевернулась на спину. Всеволод сидел на кровати и смотрел на меня. — Тебе сюда принести драники или на кухню выйдешь?

— На кухню, — ответила я и села на кровати.

Каждое движение давалось с трудом, и во всём теле была тяжесть, но я знала, что необходимо двигаться, иначе будет хуже.

— Что с тобой? Ты ледяная.

— После написания судьбы всегда так, — вяло ответила я, опуская ноги с кровати. — Наверное, расплата за вмешательство в судьбу. Чтобы что-либо переделать, надо приложить усилия, соответственно потратить свою энергию.

— Что надо делать, чтобы тебе стало легче?

— Ничего. Вернее, есть и спать, — ответила я и, встав с кровати, пошатнулась.

Всеволод взял меня под локоть и повёл на кухню. Усадив меня там за стол, он поставил передо мной тарелку с драниками и небольшое блюдце, а потом достал из холодильника сметану.

— Тебя может покормить? — участливо спросил он.

— Нет, сама уж как-нибудь, — ответила я, беря драник.

Макнув его в сметану, я откусила кусочек и с наслаждением стала его жевать. Корочка приятно хрустела на зубах, а вкус был изумительным.

— Если вдруг когда-либо разоришься, можешь смело открывать свой ресторан, — произнесла я, беря второй драник. — У тебя кулинарный талант.

— Ого! Вот это прогресс. Ты признала, что тебе хоть что-то во мне нравится? — он с улыбкой посмотрел на меня.

— Это бессовестная лесть, чтобы задобрить тебя, — ответила я по привычке, чтобы поддеть его, и чтобы он не раздувался от гордости. — Могу и правду сказать.

— Пожалуй, остановимся на первом варианте. Лесть меня устраивает.

Съев ещё пару драников, я откинулась на спину стула и попыталась унять мерзкую дрожь в руках.

— Наелась? — спросил Всеволод.

— Нет ещё. Просто слабость. Не обращай внимания, — ответила я. — Кстати, десятого числа ты обязательно должен быть в Москве и проснуться в своей кровати, иначе я не ручаюсь за последствия.

— Я поеду завтра. Меня в Горно-Алтайске будет ждать самолёт. За счёт разницы во времени я успею вернуться домой.

— Самолёты арендуешь? Богато живёшь, — апатично произнесла я.

— Самолёт мой личный, — небрежно ответил он и улыбнулся.

— Дело твоё. Теперь второе — у меня осталась твоя кровь и если ты не вернёшься сюда, чтобы выполнить свою часть договора, я твою жизнь превращу в ад. Для меня не проблема прописать ещё один день из твоей судьбы.

— А как же талисман? — беспечно спросил он.

— Талисман необходим для усиления воздействия, но я могу и просто прописать, что ты попал в аварию, и тебя парализовало, а затем написать, что эту новость передали по телевизору. Любой зритель, посмотревший этот сюжет, будет потенциальным носителем твоей судьбы. Это будет параллельно прописанная судьба, и я могу, кому угодно вручить талисман. Всего несколько капель твоей крови, которая у меня имеется, я могу добавить в раствор, который я буду делать для другого человека и всё, твоя судьба решена. Велехова Сергея я на тот свет отправила, не имея его крови, так что думай, — я посмотрела в глаза Всеволода. — Как ты понимаешь, я без проблем найду человека, который согласится дать мне своей крови за приличное вознаграждение, и от которого я потребую только одного — посмотреть телевизор в определённое время.

— Знаешь, другого может, и испугали бы твои угрозы, но не меня, — дружелюбно сказал Всеволод. — Я же сказал, что я держу своё слово и обязательно вернусь сюда. Четырнадцатого июля я буду у тебя.

— Вот и хорошо, — ответила я, беря драник и макая его в сметану. — Я рада, что мы друг друга понимаем хоть иногда.

Наевшись, я вернулась в спальню и снова, бессильно свалившись в кровать, сразу заснула.

И опять падающий самолёт и маленькая девочка, а потом всё резко оборвалось, и я оказалась на лугу.

Солнце грело, а ветерок ласково обдувал кожу, и я нежилась от этих ощущений.

— Айрина, — казалось, что в ветре слышится моё имя, и это действовало умиротворяюще.

Неожиданный порыв ветра заставил меня встрепенуться, и что-то изменилось. Солнце стало греть сильнее, а лёгкий ветерок уже не просто обдувал меня, а казалось, что он ласкает мою кожу. По телу разлилось приятное тепло и…

Я открыла глаза, не понимая где нахожусь.

— Айрина, — над ухом раздался шёпот, а по спине скользила рука, поглаживая меня.

Тепло шло от тела Всеволода, который прижимал меня к себе, и я замерла, наслаждаясь этими ощущениями. Он провел рукой то изгибу талии, и по бедру, а потом вернулся назад и, отстранившись от меня, положил руку на живот и, погладив его, переместил руку на грудь. По коже тут же пошли мурашки, и я шумно выдохнула воздух.

— Ты не спишь, — тихо прошептал он и я растерялась.

Мне нравились его ласки и ощущения, поэтому я не хотела, чтобы он останавливался, но и поощрять его боялась.

А ему и не нужно было больше. В следующее мгновение я уже лежала на спине, а он наклонился и нежно поцеловал меня в губы. Ещё через секунду поцелуй стал настойчивее, и я закрыла глаза, наслаждаясь мягкостью его губ.

— Сладенькая моя, — прошептал Всеволод, и кожа снова покрылась мурашками от его ласкового шёпота. — Поцелуй меня.

Опять начав целовать меня, он провёл кончиками пальцев по щеке, а потом по шее и, дотронувшись до груди, нежно сжал её. Голова закружилась от удовольствия и я, положив ему руку на затылок, стала отвечать на его поцелуй.

Тем временем он провёл ладонью по животу и просунул руку под майку, стал поглаживать обнажённую кожу. Ощущения были невероятные — там, где Всеволод проводил пальцами по коже, она начинала гореть, а внизу живота образовался комок и я, не выдержав наплыва эмоций, застонала.

— Ты пахнешь мёдом и солнцем, — оторвавшись от моих губ, пробормотал он. — Я хочу тебя. Сейчас.

Не дав сказать и слова, он приподнял меня, и быстро сняв майку, опять вжал в кровать, целуя. Такого напора я ещё не встречала и, поймав себя на мысли, что мне это нравится, отдалась во власть его рук.