соломинку.

'Хм, он, что на самом деле меня вчера успокаивал?' — от этих воспоминаний по телу прошла дрожь. Его голос обволакивал, и я вспомнила, что в тот момент захотела раствориться в нём. 'О Боже, а после этого я полезла к нему целоваться!' — вспомнив, как прижалась к нему и поцеловала его, я покраснела. Но что было дальше, я не могла вспомнить, как не пыталась. 'Совсем одичала в горах и разучилась пить' — с прискорбием констатировала я. 'Нет уж, лучше делать вид, что ничего не помню, а главное не пытаться вспомнить. Бог его знает, что я там вчера ещё вытворяла!'.

Приехав к дому, я спрыгнула с Хана, и пошла в дом, чтобы сразу сделать всё необходимое. Теперь мне нужен был Всеволод, но зайдя в дом и не обнаружив его там, я недоумённо оглянулась. 'Он что уехал?' — от этой мысли я почему-то почувствовала обиду.

А ещё через несколько секунд я поняла, что по всему дому чем-то очень аппетитно пахнет. Подойдя к плите, на которой стояло две кастрюли и сковородка, я подняла крышки и почувствовала, как рот наполнился слюной. В одной из кастрюлек был суп, во второй тушёная картошка, а на сковородке жареное мясо.

'Ого! С каких это пор такие мужчины, как Всеволод научились готовить? Или я безнадёжно отстала от жизни? Запах обалденный!'. Готовить я не любила, и мои кулинарные таланты заканчивались на приготовлении яичницы, блинов, и жареной картошки. Пока я жила в Москве у меня была домохозяйка, которая готовила для меня, а переехав сюда, перешла на концентраты или вообще питалась всухомятку. 'Аромат божественный! Интересно, а как на вкус?' — взяв вилку и открыв кастрюлю с картошкой, я воровато оглянулась, ещё раз удостоверившись, что Всеволода нет, и положила кусочек картошки в рот.

— Ммм! Сказка! — картошка просто таяла во рту. — Мечта, а не мужчина!

Положив второй кусочек в рот, я зажмурилась от удовольствия. 'Ладно, не буду его доставать — он хороший!' — решила я.

С улицы раздался шум приближающейся машины и я, быстро прожевав картошку, проглотила её, одновременно с этим моя вилку, чтобы скрыть следы своего непомерного любопытства и аппетита. Вытерев рот, я с независимым видом открыла дверь.

Перед дверью остановился мощный джип, и из него вышел Всеволод.

— Откуда машина? — удивлённо спросила я.

— А как, по-твоему, я сюда добирался? Просто вчера у меня кончился бензин, и пришлось пешком идти, — ответил он, выгружая две канистры из багажника. — Я у тебя одолжил бензина, возвращаю, — указав на канистры, он скрылся в сарае.

Выйдя оттуда через минуту, он вернулся к машине и, открыв заднюю дверь машины, вытащил оттуда два пакета.

— Не знаю, как ты питаешься той отравой, что у тебя в холодильнике, а я не собираюсь гробить своё здоровье, — небрежно бросил он, направляясь к дому. — И тебе не советую, если хочешь родить здорового ребёнка.

Его поучительный тон разозлил меня и я ответила:

— Только не надо набиваться мне в советника. Ты эту должность не потянешь!

— Хм, это у тебя денег не хватит, чтобы нанять меня на работу, — снисходительно сказал он.

— Ты думаешь? — я презрительно усмехнулась.

— Слушай, ну что ты за человек? Ты всегда так себя ведёшь? — поставив пакеты на стол, он начал выгружать продукты и с интересом посмотрел на меня.

— А ты всегда всех любишь поучать?

— Ооо! Всё ясно, девочка не любит, когда ей указывают что делать? Поэтому кипятишься?

— Что-то я не припомню, чтобы заказывала сеанс психоанализа?

— Ладно, успокойся, — примирительно сказал Всеволод. — Меня меньше всего интересуешь ты и твоя жизнь.

— Поверь, это взаимно! — язвительно ответила я, и пошла в спальню.

'Гад! Ну почему он не может промолчать? Когда молчит, вполне нормальный мужчина, а как откроет рот и начинает поучать, придушить хочется. Ну, подожди, я тебе устрою заворот кишок, чтобы думал только об этом'. Мстительно улыбаясь, я достала из тумбы пиалу, в которой всегда готовила жидкость, чтобы прописывать судьбы и, выйдя из спальни, с независимым видом помыла её и насухо вытерев, налила туда родниковой воды.

— Скажи: 'Желаю изменения своей судьбы', — вручая пиалу в руки Всеволоду, сказала я.

— Желаю изменения своей судьбы, — послушно произнёс он. — Теперь пить?

— Ещё чего! Отдай, — забрав у него пиалу, я достала ножик. — А теперь дай свою руку.

Он протянул руку, и с интересом посмотрел на меня. Не жалея, я резанула Всеволода по подушечке пальца, но он даже не поморщился. Наклонив палец над пиалой, я отчитала три капли крови, а затем сделала небольшой надрез на своём пальце и, дождавшись пока шесть капель моей крови капнут в пиалу, поднесла палец ко рту.

— На сегодня всё. Пластырь в холодильнике, — сказала я и понесла пиалу в свою комнату.

Поставив её на журнальный столик, я накрыла её и, развернувшись, увидела, что Всеволод наблюдает за мной.

— А что дальше?

— Завтра опять буду резать тебя, — ответила я.

Это было самым противным в изготовлении жидкости, которой я потом писала судьбу. В течение трёх дней необходимо было добавлять кровь. Первый день — три капли клиента и шесть моих, во второй — шесть капель его крови, и девять моей, на третий день — девять его и двенадцать моей, а на четвёртый день, перед самым написанием приходилось брать кровь из вены, чтобы получить нужную консистенцию жидкости.

— А мне говорили, что ты не встречалась со своими клиентами, как же ты тогда получала их кровь? — прищурившись, спросил он. — Или ты это делаешь, чтобы набить себе цену и нагнать загадочности, а?

— Думай что хочешь, — презрительно ответила я.

Меня покоробило от его замечания, и захотелось выплеснуть всю эту воду с кровью ему в лицо, но с другой стороны, мне понравилось, что не задаёт глупых вопросов, а сразу спрашивает самую суть. 'Логик, блин!'.

Я действительно не встречалась с клиентами, и Всеволод был первый, у кого на глазах я готовила раствор. Раньше всё делалось через моего посредника, Диму. У него были чёткие инструкции, что ему делать. Он знал, что должен делать клиент, что говорить и сколько крови капать в воду, а я дома уже добавляла свою кровь. Встретившись с клиентом, он вёз воду ко мне, а наутро забирал, чтобы после добавления крови привезти её ко мне назад. Сам он не имел прямого контакта с водой, поэтому это исключало запись лишней информации.

Выйдя на кухню, я наклеила пластырь на палец, а Всеволод просто подставил палец под воду и, оглянувшись, спросил:

— Я собираюсь обедать. Ты присоединишься, или будешь травиться своей дрянью из холодильника?

'Ну почему нельзя сказать: 'Я приготовил обед. Будешь?'. Так нет же! Надо обязательно указать мне на неправильность моего поведения!' — зло подумала я. От запахов уже кружилась голова, но гордость не позволяла есть приготовленную им еду, потому что это автоматически признавало, что я питаюсь всякой дрянью.

— Спасибо, я не голодна, — высокомерно ответила я, и не спеша пошла в спальню.

Хмыкнув мне в след, он начал разогревать остывшую еду. Через три минуты аппетитные запахи достигли спальни, и в желудке началась революция.

'Он точно специально это сделал, чтобы меня помучить' — я уже чуть ли не захлёбывать своей слюной, вспоминая вкус картошки. 'А там ещё есть супчик и мясо' — услужливо подсказал внутренний голос. 'Наверное, тоже очень вкусные!'.

Хлебнув оставшуюся родниковую воду из фляги, я попыталась отвлечься, но ничего не получалось.

'Стоп! Эту еду он готовил из моих продуктов, поэтому я имею полное право её есть!' — от радости я