Вот он прошел в парк, сел на скамейку. Сорвал травинку, подмигнул играющим в песке малышам. Но он далеко не спокоен. Как актер перед серьезным, важным спектаклем, шахматный эксперт беспрерывно думает о вечерней партии. Два вопроса терзают его: как сегодня играть и что играть?

Если можно было бы заглянуть в письменный стол любого из гроссмейстеров, мы нашли бы там одну толстую тетрадь или множество тоненьких книжечек. В них записаны важнейшие сведения о всех сильнейших шахматистах мира. Чего только нет в этом досье! Характер конкурента и его привычки, слабые и сильные стороны, данные об утомляемости и здоровье, психологической устойчивости. Эти записи – результат длительной, многолетней работы по детальному изучению противников, их партий в ответственных турнирах, их статей, творческих взглядов.

Подготовку к большому турниру, скажем, с двадцатью участниками, гроссмейстер обычно начинает с просмотра партий всех девятнадцати противников. Изучению подлежат примерно по пятидесяти партий, сыгранных каждым в последние годы. Всего девятьсот пятьдесят партий! Если партии уделить минут двадцать, и тогда только на один просмотр нужно затратить триста двадцать часов. Сорок восьмичасовых рабочих дней! А выводы, а подготовка дебютных вариантов, а изучение психологических особенностей противников! Титанический труд! Недаром гроссмейстеры работают парами. Так легче – работа делится на двоих. Примером такого сотрудничества является двадцатилетняя совместная деятельность гроссмейстеров Ботвинника и Рагозина.

Не знает никто из гуляющих в парке, какой напряженной работой занят худой мужчина, с безразличным видом сидящий на скамейке. Он вспоминает свои записи, посвященные сегодняшнему противнику, свои предыдущие встречи с ним. Уже здесь, в приятной тени деревьев, шахматный полководец намечает стратегию предстоящего сражения. Проверяются все мелочи, взвешиваются самые незначительные детали. Вечерний противник – опытный международный мастер, от него можно ждать неприятных неожиданностей.

Чего только не приходится учитывать, готовясь к поединку! Труслив противник или смел, любит он атаковать или склонен к обороне? А в каком он нынче настроении? Как стоит в турнирной таблице – лидирует или отстает? Если соперник во главе турнира, возникает новая загадка: пытается ли он еще больше вырваться вперед или предпочтет сохранить статус-кво? К концу короткой прогулки, до того как приступить к выбору дебюта, окончательно решается вопрос об общей направленности вечерней партии.

Дома гроссмейстера ждет его друг и напарник. Теперь им двоим предстоит многочасовая работа по конкретной подготовке – анализу тех вариантов развития фигур, которые могут быть избраны противником. В посвященных ему записях зафиксированы все дебюты, которые он применяет. Ничего не упущено, вплоть до отдельных любимых ходов, какие он когда-либо делал. Словом, разведочные данные достаточны. Однако нельзя быть простодушным – неприятель хитер и тоже готовится к партии. Он знает, что тебе известны его излюбленные схемы, и может вдруг уйти от проторенных путей.

Лет двести назад сильнейшие шахматисты начали применять свои способы вывода фигур из первоначального положения. Епископ Рюи Лопец придумал испанскую партию, итальянский капитан Эванс изобрел гамбит, получивший его имя. Позже пришли в теорию защита Петрова – русская партия, защита Филидора, Стейница. Некоторые из этих начал исчезли из современных турниров, иные и теперь являются грозным оружием. В настоящее время многие тысячи различных систем развития фигур состоят на вооружении шахматистов, и человеческий мозг просто не в состоянии все их запомнить.

Теоретики собирают варианты в общие справочники, но это неблагодарная работа. Подобные книги недолговечны. Едва труд выйдет из типографии, как обнаруживается, что изобретательные аналитики всего мира уже успели опровергнуть десятки вариантов и придумать столько же новых, значительно лучших.

Чешский гроссмейстер Людек Пахман, выпустивший четыре тома справочника по современным дебютам, жалуется:

– Я не могу теперь играть в турнирах. Допустим, я применяю вариант, помещенный в моей книге. Там написано: 'Белые стоят лучше'. Понятно, что я следую собственному анализу. И вдруг вижу: мой противник не смущается и смело идет на эту же позицию черными. В чем дело? В конце концов выясняется: где-то в Калуге нашли опровержение моего варианта, и я несу наказание за свой же труд.

Некоторые связывают сейчас свои надежды с созданием кибернетической машины, дающей ответ на любой вопрос из области теории шахматных дебютов. Машина скажет, как нужно играть! Пока такой машины нет, многие создают собственные картотеки, в которых регистрируют изменения, внесенные теоретиками в оценку вариантов. Им помогает Макс Эйве, издающий вместе со своими голландскими коллегами информационные листки с последними теоретическими откровениями.

А вот некоторым подобная помощь не нужна! Одна шахматная пара – муж и жена, оба имеющие звание советского шахматного мастера, – свою квартиру буквально завесила плакатами, испещренными всеми современными дебютными вариантами. Сами стены дома – наглядные пособия!

Обычно гроссмейстеры не любят играть дебюты, которые ими недостаточно проверены. Это естественно – лучше играть то, что хорошо изучил. Резкое изменение дебютного 'курса' рискованно и поэтому встречается сравнительно редко, хотя эффект оно иногда приносит значительный. В матч – реванше со Смысловым в 1958 году Ботвинник в первой же партии применил защиту Каро-Канн, которую до этого ни разу не играл за всю свою тридцатилетнюю турнирную практику. Неожиданная перестройка так ошеломила Смыслова, что он начал терпеть поражение за поражением именно в безобидном Каро- Канне.

Выяснив начала, которые, возможно, встретятся сегодня вечером, гроссмейстер и тренер приступили к детальной разработке всех систем. Теперь уже с точностью до одного хода они проверили различные атаки, комбинации, тактические удары. Но самая трудоемкая работа, отнявшая у них больше всего времени, была связана с отысканием новых ходов в изученных вариантах. Такую работу гроссмейстер ведет всю жизнь, каждый час и каждую минуту, но, как показывает опыт, чаще всего новинки рождаются именно в день тура, когда дело доходит 'до зареза' и когда полностью мобилизуются изобретательность, фантазия, творческая мысль.

Как важно применить новый, неизвестный противнику ход! Пусть даже он не приведет к немедленной победе: все равно неожиданный выпад ошеломит неприятеля, заставит потратить лишних десять-пятнадцать минут на расчет вариантов. А время в шахматах очень дорого!

Иногда удается найти ходы, которые в короткий миг решают судьбу шахматного сражения. В 1950 году перед турниром претендентов на мировое первенство в Будапеште, мы с Владимиром Симагиным около года анализировали модный в то время вариант славянского гамбита. Вывод нашего анализа был таков: в главном разветвлении черные имеют хорошую игру.

В третьем туре я применил этот вариант против Давида Бронштейна. Когда мы дошли до критической позиции, не раз стоявшей у нас с Симагиным во время занятий, Бронштейн сделал ход, который мы не рассматривали. Черным в пору было немедленно сдаться. Так, по существу, без игры Давид получил важное очко, а я обиднейший нуль.

В одиннадцатом чемпионате СССР в 1939 году перед последним туром мы с Ботвинником имели одинаковое количество очков. Судьбу звания чемпиона страны решала встреча между нами. В защите Нимцовича, играя черными, Ботвинник перехватил инициативу и довел свое превосходство до победы. Я был не очень расстроен. Прославленный чемпион отлично провел всю партию, переиграв меня с самого начала. Однако совместный анализ после игры испортил мое настроение.

– Эта позиция утром стояла у меня на доске, – тихо, но внушительно произнес Ботвинник. – Как-то я смотрел одну партию Рагозина, и меня осенила мысль: а почему не сыграть так? В общем, я разработал весь вариант и сегодня применил его.

Вот что значит домашняя подготовка!

Шахматная история знает немало случаев, когда крупнейшие состязания выигрывались во многом благодаря верному решению дебютных задач. Проиграв в 1935 году матч Максу Эйве, Александр Алехин не мог не учитывать, что одной из причин потери шахматной короны была его слабая подготовка в области начал. Как следовало ему готовиться к матч – реваншу, состоявшемуся через два года? Ведь Эйве помогал целый штаб теоретиков во главе с Эрнестом Грюнфельдом, хранившим специальную картотеку современных вариантов.