Камил сидел на диване, болтал ногами и наблюдал, как мать мечется по квартире и собирает вещи.

— Мам! — позвал он. По своему несовершеннолетию он еще не понимал, что оторвать женщину от укладки чемоданов — это все равно, что попытаться отнять у тигра начатый кусок мяса. Конечно, не так опасно, но настолько же бесполезно.

— Мам! — снова позвал он. Реакция нулевая.

— Мам, ты слышишь? Меня в замок пустят?

— Отстань, ради бога… — сдавленно выдохнула мать.

Нажав коленом на крышку чемодана, она проявляла недюжую силу, пытаясь его закрыть. Или раздавить. Если посмотреть со стороны, то, пожалуй, вернее было второе.

— Пустят… — процедила она. — И меня пустят, всех пустят…

Замки, наконец, щелкнули, зафиксировав чемодан в бегемотообразном состоянии. Она сдула с мокрого лба челку.

— Билеты у нас уже куплены, — сказала она, — так что не беспокойся, в вагон мы сядем и никуда я без тебя не уеду.

— Вагон? — Камил опешил. — Какой вагон? Да нет, мам, я тебя не про поезд спрашиваю! Даже смешно, будто я маленький, чтобы такое спрашивать! — Он соскочил с дивана и сунул ей буквально под нос открытку. — Я про замок! Вот посмотри… Видишь? Меня туда пустят?

— Замок? — она отрешенно скользнула взглядом по открытке. — Ах, Козинский замок… — Больше она ничего не сказала, потому что ее глаза уже вцепились в следующую жертву — желтую кожаную сумку.

— Ну так мам… — вновь заканючил Камил.

— Пустят, пустят… — отмахнулась от него мать. Сумка начала полнеть своим ненасытным кожаным брюхом. — Костюмчик теплый, тебе на вечер, там ночи холодные, село… Куда это тебя пустят?!

— Да в Козинский же замок! И не пихай ты его — не замерзну! Лучше меч мой возьми.

— Ну нет уж! Я твоими войнами по горло сыта! Деревяшку ты себе и там выстругаешь! — и сумка жалобно захрипела, поглощая злополучный костюм. Затем последовали: свитер, джемпер, пара рубашек, ее блузка, юбка, две кофточки, брючный костюм…

— Мама, — завороженно спросил Камил, как обычно делал в таких случаях папа, — мы что, на Северный полюс едем, да?

— Не мешай! — рассердилась мать. — Лучше займись-ка своим делом! — Она начинала нервничать, потому что желтая сумка уже превратилась в округлого упитанного монстра, а рядом высилась — груда еще не упакованных вещей.

Камил немного подумал, какое у него может быть сейчас свое личное дело, и снова осторожно спросил: — Мам, так меня все-таки пустят в Козинский замок или нет?

— О, господи! — простонала она и это в равной степени относилось как к сыну, так и к желтому чудовищу, начинающему проявлять признаки несварения желудка. — Пустят!!! Я-сама-тебя-туда-выпру-в- три-шеи-только-от-стань-ты-сейчас-от-меня!

Камил тихонько примостился на диване и положил себе на колени открытку. Козинский замок был чисто славянским, без знаменитой западно-европейской мрачности, угрюмых неприступных стен и строгих высоких сторожевых башен. Приземистая низкая стена из серо-рыжего сланца, а за ней немного сумрачные постройки — вот и все сооружение. Стась, наверное, скажет: “Подумаешь, замок! Разве это замок?” А сам будет отчаянно завидовать. А потом смирится и открыв рот будет слушать его, Камила, рассказы. Об отважных рыцарях, защитниках крепости, о дерзких набегах алчных и кровожадных крестоносцев… Ну, и, естественно, его, Камила, похождениях.

К тете Аге они приехали в полдень. От станции до поселка им пришлось тащиться пешком, что-то около двух километров. Было воскресенье, и о попутной машине нечего было и мечтать. К концу первой же стометровки мать забрала у Камила меч и, в доходчивой форме объяснив, что такому лоботрясу давно бы пора перестать играть в рыцарей-разбойников, сломала его и забросила в кусты, а в руки ему всучила кое-