Я уже в самом деле хотел подняться к Козлову, когда из подъезда вышла Ритка. До чего красиво шла! Голова задумчиво склонена набок. — Скучал? — спросила. — Молодец, что со мной не поднялся. Светка лежит зареванная. Даже заикается. Я говорю: «Внизу Коромыслов…» — задерживать не стала. «Иди, — говорит, — к этому гаду. К этой тихой сапе!» Ты что, ее обидел?
— Нет.
— Ревет, как дура, а почему — молчит. Лежит не в их комнате, а в какой-то выбеленной конуре за кухней и плачет. И про тебя кричит: «Не шейся с ним, Марго! Ты этого субчика не знаешь. Страшный гад». Вот дуреха! Ты — и страшный! А чего в тебе, Коромыслов, страшного? Очень даже из себя симпатичный! — И она погладила меня по щеке.
Мы спустились по Мархлевского к Кировской и оттуда к «Метрополю». Билетов — ясное дело — не было. — Постой в сторонке, — сказал я Ритке, — чего-нибудь раздобуду.
— Ну нет, — схватила она мою руку. — Что ты? В таком месте?!
И тут мы увидели Гришку. — Познакомьтесь, — сказал я Марго. — Это тот самый летчик.
Она взглянула на него без особого интереса. Он был ей до плеча. — А что, — спросила, — делает здесь летчик?
Я покраснел. Не станешь же объяснять, что он ищет девочку из второго «В». Марго бы сказала: «Вам в песочек играть. Слюнявчики привесьте». — Ясно, — кивнула Ритка. — Очень отважный летчик. Ничего не боится.
Девчонок и всяких бабищ вокруг было пропасть. И вправду чем-то они отличались, чем-то неприятным. Попадались, правда, смазливые, но уж чересчур накрашенные. Некоторые одеты были ничего, но у всех подряд была никудышная обувь. Может, если б платья у них были похуже, туфли не так бы бросались в глаза. Туфли ведь прежде всего изнашиваются. — Слушай, летчик, — сказал Выстрелу, — достань нам в кассе билеты.
Мне не денег было жалко. Просто вдвоем, когда девка на руке, спрашивать билеты пустое дело. Среди спекулянтов есть деликатные, ненастоящие, которые боятся лишних свидетелей. А девчонок просто стесняются. — Надеюсь, он с нами не пойдет? — шепнула Ритка. — Что, курочку ищет?
— Да нет, — сказал я. — Совсем не то.
— Ври больше! Такой сопляк, а куда лезет. А ты бы мог, Коромыслов?..
— Нет, — покраснел я.
— Врешь. Ты тоже такой.
— Нет, — сказал я. — Я вообще не знал, что здесь это…
— Не заливай.
— Нет, всерьез. По-моему, за деньги — противно… Да и они какие-то немытые.
У меня и впрямь в голове не укладывалось: Москва, победа и такое… Гришка вытолкнулся из касс и протянул два билета. — Да, тебе телеграмма пришла, — сказал он.
— Чего там? — скривился я.
— Я не распечатывал.
— Ну, хоть откуда?
— Из Куйбышева.
Вот те на! Никого у меня в Куйбышеве не было. Опять загадка! Целый день одни загадки. То тетка, то Светка, то телеграмма. Да, Светка — уникум! Ну разве можно человека назвать гадом, если он как-нибудь не так глянул на тебя, когда ты пришла спать к его другу. Ну, пусть себе поругалась с Козловым — плачь на здоровье. А при чем я? Будь у Светки телефон — ей-богу, позвонил бы, спросил, с чего это она? Стоп! Да ведь Козлова нет дома. Я и забыл, что он с утра собирался в Воронцовское имение. И тетка Александра там, в Теплом стане. Зря дрожал в Бобровом переулке.
