пример не единичен. Еще в начале III века христианский теолог Ориген, говоря о текстах Нового Завета, констатировал: «Сегодня очевидно, что в рукописях встречаются значительные расхождения то ли из – за небрежности переписчиков, то ли из – за возмутительной дерзости тех, кто правил текст, а может, и потому, что находятся люди, что по своему усмотрению сокращают или добавляют, сами себе присваивая эти права».

Мы сейчас исчисляем годы от Рождества Христова, однако римский монах Дионисий Малый, который предложил в 525 году эту систему летоисчисления, ошибся в своих расчетах на несколько лет, относя дату Рождества Христова к 754 году от основания Рима. Сегодня исторической наукой точно установлено, что иудейский царь Ирод I Великий умер в 750 году от основания Рима, то есть в 4 году до нашей эры. Поскольку Ирод, по свидетельству евангелиста Матфея (2:16), приказал истребить всех вифлеемских младенцев до двух лет, то отсюда ясно следует, что Иисус Христос должен был родиться примерно за 5–6 лет до общепринятой ныне даты Рождества Христова. Однако такой вывод опровергается евангелистом Лукой, который сообщает (2:2), что перепись населения, в связи с проведением которой Иисус родился в Вифлееме, а не в Назарете, имела место «в правление Квириния Сириею». Исторические источники с полной определенностью указывают, что Квириний был назначен легатом Сирии лишь в 6 году нашей эры, то есть через 10 лет после смерти Ирода I Великого и спустя 11–12 лет после рождения Иисуса согласно Евангелию от Матфея. Аналогичная «неопределенность» имеется и в свидетельствах евангелистов относительно возраста Иисуса в начале его служения как посланника Бога на земле. Евангелист Лука утверждает (3:23), что Иисусу в это время было около 30 лет, а в Евангелии от Иоанна написано (8:57): «На это сказали ему иудеи: Тебе нет еще пятидесяти лет, – и Ты видел Авраама?» Таким образом, следует признать, что, как ни странно, но в Евангелиях не содержится точной информации ни о том, когда родился Иисус, ни о том, в каком возрасте он погиб на кресте.

Принято считать, что обстоятельства рождения Иисуса Христа хорошо известны, однако это вовсе не так. Евангелия, в которых эти обстоятельства изложены, в данном отношении расходятся одно с другим. Только два евангелиста – Матфей и Лука – рассказывают о рождении Иисуса, но и они противоречат друг другу. Например, ангел, предсказавший рождение сына Божьего и преемника престола Давидова, по словам Луки, явился Марии, а Матфей утверждает, что ангел явился во сне Иосифу и сказал, что Мария родит сына, который избавит свой народ от греха. Согласно Луке, к Иисусу после его рождения приходили поклониться пастухи, а если верить Матфею – это были восточные волхвы. Лука утверждает, что родители Иисуса жили в галилейском Назарете, откуда им пришлось для участия в переписи (которой, как утверждают историки, в ту пору не было) идти в иудейский Вифлеем, где Иисус и родился в хлеву. Однако, по свидетельству Матфея, семья Иисуса жила в Вифлееме и поселилась в Назарете лишь после возвращения из Египта. В Евангелии же от Луки нет ни слова о бегстве в Египет, а сказано, что Мария, Иосиф и божественный младенец возвратились из Вифлеема в Назарет сразу же после совершения обряда обрезания над восьмидневным Иисусом. Указанные противоречия приводят, таким образом, к выводу: изложенные в Новом Завете обстоятельства рождения Иисуса Христа нельзя считать достоверно установленными.

В текстах Нового Завета ничего не говорится о семейном состоянии Иисуса Христа, однако при поиске ответа на указанный вопрос представляется необходимым учитывать следующее. Как свидетельствуют авторы «Еврейской энциклопедии», одной из важнейших библейских заповедей у евреев считалось продолжение рода человеческого (Бытие 1:28), а потому каждому мужчине – иудею вменялось в долг вступить в брак по возможности раньше. Средним возрастом для брака считались 18 лет, однако некоторые законоучители рекомендовали женить своих детей уже в 16 лет, и, во всяком случае, не позже 24 лет. Полагали, что над человеком, оставшимся холостым после указанного срока, тяготеет проклятие Божие. Поэтому отсутствие в Новом Завете информации о семейном положении Иисуса следует расценивать скорее как свидетельство того, что он был женат, чем наоборот. Будь Иисус холост, это было бы достаточно заметным нарушением общепринятой нормы, причину которого обязательно указали бы евангелисты и (или) апостол Павел.

Бывшей блудницей Марию Магдалину считает популярная традиция, из которой исходили и многие художники, изображавшие ее кающейся, однако тексты Нового Завета эту традицию не подтверждают. Евангелист Лука упоминает ее впервые в перечне женщин, которых Иисус «исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов» (8:2). Из этого можно сделать вывод о психическом заболевании Марии, ее «одержимости злым духом», что можно, конечно, в известном смысле считать греховностью, – но только в религиозном смысле. Причиной того, что Марию Магдалину до встречи ее с Иисусом стали считать блудницей, было ошибочное отождествление ее с другой женщиной, о которой Лука говорит непосредственно перед первым упоминанием о Марии. Лука рассказывает, как некий фарисей пригласил Иисуса к себе «вкусить с ним пищи», и во время этой трапезы «женщина того города, которая была грешница… принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром» (7:36–38). В 591 году папа Григорий I Великий во время пасхальной проповеди заявил, что Мария Магдалина и упоминаемая Лукой до нее блудница – одна и та же женщина. Ватикан исправил эту ошибку – правда, с большим опозданием – в 1969 году.

Как утверждают историки, Понтий Пилат был человеком грубым и ограниченным, не понимавшим психологии населения управляемой им провинции, – словом, тупым римским чиновником. Его прокураторство (26–36 годы нашей эры) было ознаменовано многими жестокостями и несправедливостями, до крайности ожесточившими против него население Иудеи. Однако в деле Иисуса Христа римский прокуратор Понтий Пилат, если верить евангелистам, проявил себя с совершенно другой стороны. В то время как иудейские вожди и возбуждаемая ими толпа требовали казнить Иисуса, прокуратор пытался найти любую возможность сохранить ему жизнь. Лишь окончательно убедившись, что упрямая настойчивость иудеев непреодолима, а дальнейшие попытки спасти обвиняемого могут привести к восстанию, которому иудеи способны придать опасный для Пилата характер выступления в защиту интересов римского императора, прокуратор приговорил Иисуса к распятию. При этом он «взял воды и умыл руки перед народом», использовав, таким образом, старинный иудейский обычай, символизировавший невиновность в пролитии крови (отсюда выражение «умыть руки»). В настоящее время существует несколько версий, объясняющих причины такого поведения Пилата. Первая из них отражена в знаменитом романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Обусловлена она тем историческим фактом, что первоначальная враждебность христианства к Понтию Пилату постепенно исчезла, «раскаявшийся» и «обратившийся к христианству» Пилат стал героем ряда новозаветных апокрифов и был даже канонизирован коптской церковью. Другая версия, значительно более реалистичная, связана с коррумпированностью римской администрации тех времен и алчностью исторического Понтия Пилата. Сторонники ее полагают, что прокуратору просто – напросто была обещана взятка за сохранение жизни Иисуса (евангелисты подтверждают, что у Иисуса имелись достаточно влиятельные сторонники – например, его тайный друг Иосиф из Аримафеи, член иерусалимского синедриона). Представляется интересной также версия, согласно которой Понтий Пилат стремился сохранить жизнь Иисусу, потому что рассчитывал на возможность конфликта между его приверженцами и ортодоксальными иудеями в храме или вблизи него во время пасхальных празднеств. Такое столкновение предоставило бы римлянам законный повод вмешаться для наведения порядка и благоприятные условия для ограбления храма слугами Пилата «под шумок». Знавший об этих планах прокуратора первосвященник Каиафа решил пожертвовать жизнью Иисуса, дабы сохранить храмовые ценности. Сторонники этой версии напоминают, что накануне праздника пасхи прошло собрание синедриона, на котором «положили… взять Иисуса хитростью и убить… только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе» (Матфей 26:3–5). Это решение Каиафа мотивировал следующим образом: «Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Иоанн 11:50).