в основном на меня, на Толика, и на адвокатов моего мужа. Так что тебе ничего не светит, дорогая. Впрочем, машину можешь оставить себе, равно как и целый гардероб эксклюзивных шуб.
— Я подам на вас в суд, — рявкнула Мила, поднимаясь. — Вы ещё попляшете у меня!
Она развернулась и направилась в дом, собирать вещи. Больше ей здесь нечего было делать. Неизвестно, поправится ли Антон, но даже ради него она не собиралась оставаться с его матерью — мегерой.
Мила вышла из лифта, столкнувшись с Джонни.
— Отойди, придурок, — прошипела она, — чего встал на дороге?
Оттолкнув его, певица направилась в свою комнату. Ну и ладно, ещё увидим, кто победит! По крайней мере, у неё остаётся хорошая отцовская квартира, отличная машина, и куча шмоток. С голоду она не умрёт!
Резник открыл глаза, но тут же снова их прикрыл. Свет ослепил его, и он счёл за лучшее вновь окунуться в привычную темноту. Тут же нахлынули воспоминания об аресте и о том страшном сообщении, о котором проинформировала его заплаканная секретарша. Она хорошо знала Павлика, к тому же работала у Резника очень много лет. Неудивительно, что она расплакалась, узнав об его смерти. Анатолий Максимович снова приоткрыл глаза, но теперь потихоньку, чтобы привыкнуть к свету. Интересно, где он находится — в раю? Он осмотрел комнату. Вряд ли рай настолько похож на больничную палату. Резник с искренним сожалением подумал о том, что смерть стала бы для него настоящим избавлением — от того горя, которое свалилось на него. Смерть единственного сына, предательство любимой женщины, арест, самоубийство друга…
Если он не умер, то это только затем, чтобы жить со всем этим невыносимым грузом. Как умер Павел, от чего, что с ним случилось? Или он не умер, может быть, только ранен или лежит в реанимации после автомобильной катастрофы?
Он зашевелился, дёрнул рукой, и тут же в палате появился мужчина в белом халате.
— Ну, с днём рождения! — приветливо обратился он к Резнику.
— Почему с днём рождения? — удивился тот. — У меня уже был юбилей…
— С днём рождения — потому что вы остались в живых, — пояснил врач. — Операция была очень сложной, не буду от вас скрывать, мы не надеялись, что вы выживете…
— Лучше бы ваши надежды оправдались, — грустно проговорил Резник.
Врач внимательно посмотрел на него.
— Я понимаю, о чём вы… Но будем надеяться, что все ваши проблемы разрешатся. Конечно, мало приятного, когда у двери сидят вооружённые милиционеры, однако же на следствии и на суде может произойти всё, что угодно, — он подмигнул Резнику.
Тот не понял, о чём идёт речь, но промолчал. Ему не хотелось вникать в суть вопроса. Ему вообще ничего не хотелось, кроме одного: знать, что случилось с его сыном.
— Кстати, в вестибюле сидит ваша жена, — вдруг вспомнил врач. — Вы хотите её увидеть?
— Люба? Да, конечно!
Врач как-то странно посмотрел на него, и вышел из палаты. Через несколько минут дверь распахнулась и показалась… Ирина. Вернее, та, которую он знал под этим именем.
Резник вздрогнул. Он ожидал увидеть Любу.
— Уходи, — попросил он. — Мне сейчас не до тебя. Я хочу узнать про сына…
— Я тебе расскажу, — прошептала она, присаживаясь прямо на коврик у его кровати, и взяв его ладонь в свои тёплые руки.
Жанна была не накрашена, в чёрных брюках и такого же цвета пиджаке, с заколотыми сзади волосами, в тёмных очках, она походила на вдову гангстера. Почему именно гангстера, Резник не знал, просто это сравнение первым пришло ему в голову.
— Я не буду просить у тебя прощения, — начала она, — я просто всё тебе расскажу.
— Начни с Павлика, — попросил он. — Я не понимаю, почему здесь нет Любы, почему никто мне не рассказывает про сына…
— Твоя жена собирается уезжать, но есть я… Я с тобой, дорогой…
Резник заволновался. Умом он понимал, что с Павлом действительно приключилось что-то страшное, но сердцем, своим несчастным сердцем, после коронарного шунтирования, ещё надеялся, что это просто ошибка. Однако, глядя, как Жанна отводит свои чёрные глаза, как медлит, собираясь с духом, он наконец-то понял, что это — правда. Его сын мёртв.
— Как это случилось?
Жанна принялась рассказывать. Он молча слушал, покусывая губы.
— Зачем, зачем ты потащила его в свой дом, ты же знала, что ему там опасно находиться! — безжизненным тоном произнёс Резник.
— Я собиралась познакомить его с дочерью, — призналась Жанна. — Макс, я хотела рассказать тебе, но ты не стал меня слушать. Полина — его дочь, Макс, твоя внучка. Я думала, что Павлик должен увидеть её.
Резник замолчал. Ему было тяжело говорить. Из рассказа Ирины он уже знал, что пролежал в больнице десять дней, и что его сына уже похоронили. Также узнал, что Люба собирается уезжать на днях с Антоном в Америку, чтобы показать его тамошним медицинским светилам. Он остался совсем один…
— Макс, я любила Павла так же сильно, как ты любишь его, — призналась Жанна, — правда, это было уже давно. Но он всегда останется в моём сердце, он отец моей дочери, человек, ради которого я пожертвовала своей семьёй, и отцом. Возможно, это именно я виновата в его смерти, но, дорогой, это вышло случайно. Шахид не собирался убивать его, он целился в меня. Павел спас мне жизнь, и мне, и Полине…
Резник вдруг почувствовал ненависть к ней. Да, она родила ребёнка от Павла, у него есть внучка. Это всё очень сложно уложить в голове. Но разве внучка заменит ему сына? Это Жанна виновата в том, что произошло, только она. Неужели она не могла догадаться, что Шахид не выпустит их живыми из дома? Почему она поволокла Павла в самое пекло?
— И ещё я хочу, чтобы ты знал, — заторопилась Жанна, — я не предавала тебя. То есть, я не делала вид, что влюблена. Я на самом деле люблю тебя, очень люблю, Макс.
— Уходи, — холодно произнёс Резник.
— Макс, пожалей меня, — умоляла Жанна, стоя перед ним на коленях, такая трогательная и беззащитная, — я должна была выжить, я боролась, как могла, я была вынуждена делать то, что делала. Ради своей дочери, и твоей внучки! Если бы ты знал, сколько я пережила! Что мне надо было делать, рассказать тебе всё? Я пыталась, вспомни, сколько раз я хотела тебе рассказать это, но ты всё время меня обрывал. Ты помнишь? А ведь ещё надо было собраться с духом, чтобы всё это тебе объяснить! И даже если бы я тебе это рассказала, то каждую бы минуту рисковала жизнью Полины. Если бы Шахид заподозрил, что тебе известно больше, чем он думает, он бы убил мою дочь! Как ты думаешь, должна была я пойти на такой риск?
— Зато он убил моего сына, — мстительно, глядя в родное и одновременно ненавистное лицо, проговорил Резник. — Не стал мелочиться…
— Шахид тоже мёртв, — удовлетворённо проговорила Жанна, поднимаясь с колен. — Он тоже мёртв…
— Меня это не утешает. Уходи, я тебя прошу.
— Макс, ну почему ты не хочешь меня простить? — снова взмолилась она. — Моя ложь была ложью во спасение, и я же люблю тебя, люблю по-настоящему. В жилах моей дочери течёт твоя кровь! Ты не можешь просто выбросить меня из своей жизни, я же тоже пострадала!
— Убирайся, — крикнул Резник, не ожидавший, что у него получится крик. — И не называй меня Максом!
Жанна, с достоинством глядя на него, постояла несколько секунд, а затем развернулась и направилась к двери. Уже потянувшись к ручке, она вдруг вспомнила что-то и, покопавшись в своей сумке, вытащила папку, ту самую, в которой Резник собственноручно передавал ей дарственную на нефтяную скважину.
— Совсем забыла, — пробормотала она, не глядя на него. — Возьми это, Шахид мёртв, ему скважина больше не понадобится.
