богатейших людей России, чтобы тянуть из Резника деньги.
Жанна чувствовала, что ей необходимо избавиться от этого бремени и открыться Максу, но никак не могла выкроить время. Либо трусила, либо не могла дождаться подходящего момента. Ей действительно было страшно. Ведь она не знала, как отреагирует Макс на такое вот заявление. И как она должна ему это преподнести? Долго подготавливать его, или сразу брякнуть:
«Макс, я — та самая Жанна, в которую был влюблён твой сын Павел. Это мой отец чуть было не убил Павла, а ты, в свою очередь, способствовал его смерти. Теперь я встречаюсь с тобой, чтобы выудить как можно больше подробностей о твоей жизни, чтобы получить ценные сведения или компромат, который я передам дяде, тому самому, которому не терпится отнять у тебя каспийскую скважину. Но ты не думай, я не такая подлая, мне просто некуда деваться. Он же держит у себя в заложниках мою дочь. Если бы я была одна, то плевать мне на Шахида. Но у меня есть Полина, она моё уязвимое место. Кстати, забыла совсем тебе сообщить, она не просто моя дочь, но и твоя внучка. Ты же не хочешь, чтобы твоя внучка пострадала, а, Макс?»
Жанна невольно фыркнула, представив, как она скороговоркой выпалит всё это в любящее лицо Резника. Да его апоплексический удар хватит после такого заявления!
Но как же ему сказать? В конце концов, Жанна малодушно решила сначала выйти замуж за Резника, а уж потом всё ему и рассказать. Когда она будет его женой, ему будет сложнее расстаться с ней. Ведь неприятная процедура развода даст ей выиграть какое-то время, когда она сможет убедить Резника в своей искренней любви. А уж потом он и сам передумает разводиться. Ему будет проще поверить своей жене, нежели просто любовнице. Как странно: когда они летели на Багамские острова, Жанна готовила себя к тому, что Резник вернётся в семью. И дядя ничего не сможет с этим поделать, ведь это именно он предложил ей срочно поставить в известность об измене Резника его жену. Странно, что Шахид оказался прав, а она, Жанна — нет. Ну что-ж, она рассчитывала на другой исход, но в очередной раз убедилась, что Макс — это не среднестатистический мужчина. Обычный мужчина, если бы жена застала его с любовницей, должен был бы стучать себя пяткой по груди и клясться, что это — временное увлечение, и что он любит только жену, а любовница ему вовсе не нужна. И вообще, пошла вон отсюда, ты нервируешь мою любимую драгоценную жёнушку! Но Резник оказался честным не только на словах, он действительно благородный, умный, добрый, и самый — самый!
Жанна переключилась на будущую свадьбу, и удивилась самой себе: она всегда смотрела правде в глаза и говорила эту правду всем вокруг, не заботясь о том, нравятся ли её слова тем, кому она их говорит. А теперь она лгала даже самой себе. Ведь не затем она хочет молчать о своей жизни до свадьбы, чтобы Макс не успел бросить её, не услышав всю историю до конца. Всё гораздо проще: она боится говорить ему всё сейчас, когда у них так всё замечательно, когда они безумно влюблены друг в друга. Она просто оттягивает это объяснение. Оттягивает свой конец, пришло ей в голову, и Жанна тяжело вздохнула. Она теперь плыла по течению, перестала бороться с чувствами.
— Что-то случилось? — встревожился Резник.
Она посмотрела в его усталые, но такие добрые и любимые глаза, окружённые сеткой мелких морщинок, и торопливо покачала головой.
Даже под пыткой сейчас она бы ничего ему не рассказала.
Резник, сделав полный вдох, потянул за ручку двери собственного дома. Он, как обычно, был не заперт. К чему запоры, когда вокруг столько охраны?
Он вошёл в холл и увидел целующихся на диване Антона и Милу. Он так поразился, что в первый момент даже забыл, для чего сюда пришёл.
Мила первой увидела его и отскочила от Антона. А потом, подумав секунду, снова приникла к нему и нагло смотрела на Резника.
— Ты не спутала одного брата с другим? — как можно спокойнее произнёс Анатолий Максимович.
Да, он несколько раз замечал, что Мила явно симпатизирует Антону, но, во-первых, не забивал себе этим голову, а во-вторых, и подумать не мог, что у них всё зайдёт так далеко. Он чувствовал, что брак Милы и Павла не оправдал себя, но, в конце концов, очень много людей живёт в браке без любви, просто по расчёту. И, если этим двоим это удобно, то почему бы и нет?
— Извините, Анатолий Максимович, — елейным голоском произнесла Мила, — но кому-кому, только не вам делать мне замечания!
Резник осёкся. Вот гадкая девчонка! И впрямь, не она ли застала его с Ириной на Багамах? И чем его адюльтер лучше, чем Милы с Антоном?
— Я не делаю тебе замечания, — он постарался взять себя в руки, — я всего лишь задал тебе вопрос.
Привлечённая голосами, по ступенькам лестницы в холл спускалась Люба. На ней был накинут любимый шёлковый халат, видимо, она уже лежала в постели.
— Ты? — удивилась она при виде Резника. — В чём дело? Что-то здесь забыл?
— Не забывай, что это и мой дом тоже, несмотря на все наши проблемы, — огрызнулся Резник. — Кстати, ты знаешь, что один твой сын увёл жену у второго?
— Если бы ты больше времени проводил дома, чем с любовницей, — ехидно улыбнулась Любовь Андреевна, — то знал бы: Мила и Павел собираются разводиться. И потом Мила выйдет замуж за Антона.
— Какое счастье, что у тебя только два сына, — поднял руки к небу Анатолий Максимович, — иначе Миле пришлось бы выходить замуж и в третий раз!
— Следите лучше за собой, — огрызнулась невестка. — И вообще…
— И вообще, — подхватила Любовь Андреевна, — ты ведь пришёл за вещами? Можешь не трудиться: я всё уже собрала. Чемоданы стоят в твоём кабинете.
— Спасибо, — пожал плечами неприятно удивлённый Резник. — Ты очень оперативна!
Всё-же он рассчитывал на то, что Люба не станет разговаривать с ним, как чужая. Как бы ни случилось, они много лет прожили вместе, у них общий сын. И она тоже виновата в том, что произошло.
— Мы можем с тобой поговорить? — всё-же начал он.
— Нам с тобой говорить не о чем, — жена гордо подняла голову. — А если хочешь попросить у меня прощения, то делай это здесь, мы все свои.
— Я уже просил у тебя прощения, и повторяться не намерен, — вздохнул Анатолий Максимович. — Послушай, нам надо обсудить, как вы будете жить здесь одни, и…
— Ничего не изменится, — отрезала жена. — Всё будет так же, как и при тебе. Мало того, вряд ли кто- то из нас будет по тебе тосковать.
— Я понимаю, что ты обижена, — несмотря на злость, Резник сделал ещё одну попытку договориться по-хорошему. — Но всё —же мы могли бы поговорить наедине?
— Зачем? Обсудить достоинства твоей любовницы? Знаешь, бери чемоданы и уходи. Этот дом уже не твой, тем более что он записан на меня, если помнишь.
Любовь Андреевна резко развернулась и направилась вверх по лестнице.
Резник, разозлённый до предела, направился к выходу. Ну уж нет, он здесь и минуты не останется. Попросит охранника вынести ему чемоданы, и вернётся к Ирише. Почему Люба не может хотя бы разговаривать с ним по-хорошему? Так получилось, что любовь прошла. И, надо признать, жена ведь уже не любит его так, как прежде! Она даже вспомнила, что когда-то, чтобы обезопасить себя от налоговой, он записал дом на её имя. Так что он и вправду принадлежит ей.
Резник хохотнул. Дома ему не было жаль. Он в любом случае собирался оставить его жене.
— Коля, — окликнул он стоящего у ворот охранника, — будь добр, принеси из моего кабинета чемоданы!
На крыльце дома показался Антон.
— Анатолий Максимович, — начал он, — не сердитесь на маму. Она просто расстроена, как была бы расстроена любая другая женщина на её месте. Ей предпочли другую, а это не может не задевать самолюбие, верно?
Резник отметил про себя, что Антон говорит о самолюбии, а не о любви, значит, и вправду Люба уже давно не относится к нему с тем трепетом, как в молодости. А, раз Антон говорит об этом, следовательно, они с матерью уже сто раз обсудили сложившуюся ситуацию. Ему стало немного легче.
