После Октябрьской революции Советская Россия была первым государством в мире, провозгласившем в Конституции 1918 г. юридическое равноправие мужчин и женщин во всех сферах социальной жизни. В послереволюционный период со всех высоких трибун было заявлено об окончательном решении «женского вопроса». Предполагалось, что в Советской России гендерные отношения будут характеризоваться следующими особенностями:
• мужчины и женщины должны иметь равные социальные и политические права;
• женщина будет активно трудиться в общественном производстве наравне с мужчинами;
• место буржуазной семьи займет свободный и равноправный союз мужчин и женщин, основанный на революционно–пролетарской целесообразности;
• отомрут основные функции семьи – бытовая и воспитательная, потому что эти функции будут переданы государству;
• двойная мораль, характеризовавшая отношения мужчин и женщин, должна уступить место новым отношениям солидарности трудящихся индивидов разных полов [4].
В какой мере были реализованы эти планы лидеров революционных преобразований? Можно говорить о частичной реализации первых двух пунктов проекта. По сравнению с дореволюционным периодом социальный статус подавляющего большинства женщин возрос. Значительное число женщин было вовлечено производственную сферу деятельности. В 1926 г. женщины составляли уже около 20 % рабочего класса, но в то же время на долю российских женщин приходилось 75 % неграмотных [4]. Постепенно возрастал уровень культуры и образования женщин. К началу 1930–х гг. неграмотность среди женщин была в основном ликвидирована. В связи с активным развитием промышленного производства и ростом потребности в квалифицированной рабочей силе с конца 1920–х гг. в стране стала формироваться система среднего и высшего профессионального образования. С целью вовлечения в эту систему женщин для них бронировалось 50 % мест в школах ФЗУ, 25 % мест на рабфаках высших технических учебных заведений. В результате к 1938 г. женщины составляли 43 % от общего числа студентов [17]. Главным достижением политических реформ, предпринятых советской властью в отношении вовлечения женщин в политическую жизнь страны, можно, видимо, считать приобретение ими навыков чтения и прослушивания политической информации, что не столько способствовало формированию знаний о закономерностях политической жизни, сколько укрепляло уверенность в невозможности личного воздействия на властные структуры.
Все эти годы политика руководящей партии и государства была направлена на то, чтобы «освобождать», «культурно и социально раскрепощать» женщину, погрязшую в пережитках прошлого. «Раскрепощение» женщины оказывалось приближением женщины к мужскому «эталонному» уровню, признававшемуся идеальным. В то же время «мужчина» как отдельный индивид также не имел возможности развивать свои свойства независимого политического и социального субъекта, становясь «винтиком» административно–командной системы. «Подобная политика сближала реальное положение мужчины и женщины. Тем не менее это вряд ли может быть оценено как ликвидация приоритета «мужского» в обществе и культуре» [4, с. 91].
Что касается семейных ролей мужчин и женщин, то в 1930–е гг. в СССР проводилась авторитарная семейная политика. Ее суть заключалась в поощрении родительских обязанностей и превознесении радости материнства для женщин. Основная цель государственной политики в сфере семьи – увеличение рождаемости. Постановление ЦИК и СНК от 27 июня 1936 г. запрещает аборты и одновременно провозглашает, что «ни в одной стране мира женщина не пользуется таким полным равноправием. Ни в одной стране мира женщина как мать и гражданка, на которой лежит большая ответственная обязанность рождения и воспитания граждан, не пользуется таким уважением и защитой закона, как в СССР» [10, с. 164].
Новая модель семьи, выстроенной вокруг матери, подчеркивает роль матери не только в качестве субъекта воспроизводства рода, но и ее воспитательную функцию. Что же касается роли отца, то в постановлении упоминается о ней только в связи с выплатой алиментов. Это новое распределение функций внутри семьи ориентирует материнство в направлении повышения долга и ответственности и еще сильнее способствует развитию семьи, сосредоточенной вокруг матери.
Приближение войны и сама война повышают значимость демографических целей. Политика государства демонстрирует возвращение в традиционной модели семьи и к традиционной модели воспитания, при которой мать является главной фигурой семьи, ответственной за весь уклад семейной жизни и воспитание детей, отцу в семье отводится второстепенная роль, а главное его предназначение в жизни – служить на благо Отечества, выполнить свой долг перед Родиной. Эта политика находит отражение в двух официальных текстах:
1) в Постановлении СНК (июль 1943 г.) о раздельном по полу обучении и, как следствие, разных моделях воспитания мальчиков и девочек;
2) в Указе Президиума Верховного Совета (июль 1944 г.), предусматривавшем обязательную регистрацию браков и сложную судебную процедуру развода, а также отменявшем всякие правовые отношения между внебрачным ребенком и его отцом. Этот аспект указа поощрял рождаемость, освобождая отцов внебрачных детей от всяких правовых обязанностей. Формировался образ женщины как единственного лица, несущего ответственность за деторождение и воспитание.
Организация раздельного обучения мальчиков и девочек была вызвана, прежде всего, государственными интересами. Советская концепция раздельного обучения должна была воплощать в себе новую государственную политику в отношении семьи, брака, советской женщины и советского мужчины, отношений между полами и сексуальности [13].
Образ матери как господствующей фигуры в семье был основой в женском образовании. В мужском образовании доминировал образ мужчины как защитника Отечества. Девочек воспитывали, как будущих матерей, а мальчиков, как воинов, но в то же время предполагалось, что и девочки и мальчики будут одинаково добросовестно трудиться на производстве, прежде всего, на благо своей Родины. Официальная идеология формировала светлый образ «матери–труженицы», удовлетворяющей сразу двум важнейшим общественным потребностям – демографической и производственной. Эти цели находили отражение в учебных образовательных программах. В мужских школах по сравнению с женскими большее внимание было уделено допризывной и физической подготовке. В женских школах девушки изучали такие предметы, как педагогика, стенография, рукоделие, а в учебной программе мужских школ таких предметов не было.
С одной стороны, девочек в школе обучали домоводству, педагогике, послушанию и прилежанию, а с другой – идеалом являлась женщина–борец, готовая на самопожертвование ради Родины, так как первостепенное значение имело все–таки воспитание советского гражданина [13].
Как социально–структурные и педагогические факторы полоролевой дифференциации отражались на психологическом самочувствии и развитии детей? Как чувствовали себя дети в таких условиях обучения? Моральный климат школы резко изменился. Отношения мальчиков и девочек, которые могли теперь встречаться только на редких совместных вечерах, под бдительным надзором учителей, утратили товарищеский характер, эротизировались и сексуализировались [8]. Вспоминая этот время, И. С. Кон пишет: «Работая в свои студенческие и аспирантские годы (1946–1950) внештатным инструктором по школам Куйбышевского райкома комсомола Ленинграда (наша территория шла вдоль всего Невского проспекта), я имел возможность наблюдать, как в мужских школах расцветал мат–перемат, а женские школы некоторые директрисы старались превратить в подобие дореволюционных институтов благородных девиц, не допуская туда «этих отвратительных мальчишек». На школьных вечерах юноши застенчиво, хоть и с независимым видом, подпирали стены, предоставляя девочкам танцевать друг с другом, и активизировались только, когда вечер уже подходил к концу или кому–то удавалось на несколько минут выключить свет» [8, с. 241].
В условиях раздельного обучения мальчики и девочки воспитывались как две разные группы людей, имеющие противоположные сущности и предназначения. Тем самым утверждалось в сознании людей представление о принципиальных различиях мужской и женской психологии, поведения, жизненного пути мужчин и женщин. В 1954 г. раздельное по полу обучение было отменено и советская школа опять стала совместной. Эксперименты по введению раздельного обучения мальчиков и девочек возобновились в 1990–е гг. Появились кадетские корпуса для мальчиков и частные женские гимназии для девочек.
В последнее время в российском обществе идеи раздельного по полу образования вновь стали получать поддержку. В порядке эксперимента во многих регионах России появляются мужские и женские гимназии, в школах создаются «мужские» и «женские» классы, формируются даже раздельные группы в детских садах.
