Мэв, унесшая младенца на руках.
— Из-за чего случилась та потасовка в таверне? — спросил Кэлин, меняя тему.
— Не помню.
— Ты ударил кого-то в лицо. Должен помнить.
— Да, верно. — Великан потянулся. — Наверное, из-за женщины. Большинство драк из-за них.
— Тебя хоть раз побивали в драке? Жэм помолчал, потом пожал плечами.
— Можно сказать, что я проиграл их все. — Он приподнялся. — У меня все как у ригантов. Я дрался в горах, на юге и за океаном. Никто не превзошел меня в драке или в бою, однако же вот он я, сижу в пещере и зализываю царапины. У меня нет скота. Нет земли.
— Тебе надо жениться на тете Мэв. Жэм звонко рассмеялся:
— Она слишком хорошая женщина для такого, как я. Спроси у нее и услышишь то же самое.
— Но она же тебе нравится?
— Конечно, нравится. С такой женщиной можно хоть куда.
— Но вот с деньгами расставаться не любит.
— Да, она бережлива. Приходится. Варлийцам не нравится, когда кто-то из горцев богатеет. Это не дает им покоя.
— Почему? Она же платит налоги Мойдарту и королю.
— Они насмехаются над нами, говорят, что мы глупы и тупы, но втайне, Кэлин, они нас боятся. Богатство — это сила, а варлийцы не испытывают ни малейшего желания видеть горцев сильными. Ну а теперь довольно болтовни. Скажешь Мэв, что ты нужен мне в конце недели. Перевал открыт, и мне хочется увидеть океан.
Кэлин рассмеялся:
— Нас будет двое?
— Конечно. Малыш, вместе мы армия.
— А чей будет скот? Старика Коча?
— Я еще не решил. Пора бы распространить милосердие и на других. — Жэм ухмыльнулся. — Говорят, Мойдарт привез с островов нового быка. Заплатил за него десять фунтов.
— Сколько же это чайлинов?
— Две сотни.
— Две сотни за быка? — Кэлин изумленно посмотрел на Гримо — ему и в голову не приходило, что такие деньги можно заплатить за животное. — Ты шутишь?
— Я никогда не позволяю себе шуток в отношении цен на скот. Интересно, сколько даст за него Пинанс?
— А как ты думаешь?
— Думаю, заплатить штраф мне хватит, — с широкой усмешкой ответил Жэм Гримо.
Поездка не оправдала худших опасений Алтерита Шаддлера. Ветер стих, а температура колебалась в промежутке между точкой замерзания и несколькими градусами выше. В горах еще лежал снег, под колесами повозки то и дело похрустывал ледок, но Алтериту казалось, что он уже чувствует в воздухе приближение весны.
Коляска ползла все медленнее, приближаясь к вершине хребта, и кучер щелкнул кнутом над головой пони. Животное рванулось вперед из последних сил. В какой-то момент Алтерит почувствовал неприятное подташнивание и сделал глубокий вдох. Коляска выехала наверх, и учитель невольно залюбовался открывшейся под ним великолепной картиной. Первым, что бросалось в глаза, был внушительный замок, вознесшийся над городом наподобие гигантского могильного камня.
Родовой замок Мойдарта являлся монументом мощи и изобретательности варлийской расы. Каждый раз, когда Алтерит видел эту крепость, сердце его переполнялось гордостью. Стены в сорок футов высотой, двадцать выступающих над ней башен, четверо ворот из мореного дуба, обитые железом. Пятнадцать тысяч человек возводили Эльдакрский замок на протяжении семи лет. С юга, невзирая на расходы, были доставлены самые лучшие каменщики и плотники. Многие из них остались в долине после окончания строительства, включая и предков Алтерита, один из которых придумал изогнутые стропила для часовни в главной башне.
В течение трех столетий Эльдакрский замок служил неприступной крепостью во времена войны и могучим символом превосходства варлийской расы в периоды мира. Одного вида массивных стен и башен с бойницами и отдушинами было вполне достаточно, чтобы подавить любые мысли о мятеже в непокорных сердцах горцев.
Набирая ход, коляска покатилась вниз. Алтерита снова затошнило.
— Пожалуйста, потише! — крикнул он.
— Нельзя опаздывать, сир, — ответил кучер. Учителю ничего не оставалось, как забиться в угол, молясь о том, чтобы его не вырвало. Случая со свалившимся с головы париком вполне достаточно. Перспектива явиться на глаза всесильному Мойдарту в перепачканном рвотой плаще представлялась Алтериту невыносимой. Если это произойдет, Мойдарт, вероятнее всего, уволит его, а позволить себе такую вольность, как потеря дополнительных двух чайлинов в месяц, учитель не мог. Стиснув зубы, он вцепился в ремень на внутренней стороне дверцы и постарался сосредоточиться на чем-то, не имеющем отношения к бушующему желудку. Выбор пал на историю.
Эльдакр.
Когда-то Старые Дубы, центр древнего королевства ригантов, управлявшегося Коннаваром, Бэйном, Лагишем, Борандером и Сепданнетом Прыгуном. Сейчас это город с двадцатью пятью тысячами душ, тремя копями, в двух из которых добывается уголь и в одной золото, и пятью доменными печами, снабжающими металлом бурно развивающуюся промышленность. Здесь производились мушкеты для королевских армий, железные ободья для колес, искусные пряжки и прочее снаряжение как для офицеров, так и джентльменов, мечи и сабли для военных и на экспорт. В общем, весьма процветающее сообщество, с разумным сочетанием индустрии и сельского хозяйства, с семнадцатью церквами и внушительным собором, с Академией Поучения Праведных. Алтерит и сам окончил эту академию, где специализировался на теме Жертвы и евангелических странствий святого Персиса Альбитана.
Наконец коляска замедлила ход и свернула с главной дороги на узкий, вымощенный камнем проезд, идущий между двумя рядами елей. Подавшись влево и выглядывая из-за спины кучера, учитель увидел кованые железные ворота, преграждающие путь в обширное поместье Мойдарта. Именно здесь Властелин Гор проводил зиму. Вход охраняли два мушкетера с сияющими под лучами яркого солнца золотыми галунами и медными пуговицами на желтых камзолах. Первый из них приказал кучеру остановиться и, отставив длинноствольный мушкет, шагнул вперед, чтобы заглянуть в коляску.
Увидев Алтерита, он спросил:
— У вас есть оружие, сир?
— Нет.
— Будьте добры выйти.
Алтерит открыл маленькую дверцу и сошел на землю. Спрятать оружие под плотно облегающим тело сюртуком было нелегко, но, наверное, не невозможно. Например, небольшой кинжал. Солдат ловко ощупал гостя.
— Прошу извинить за дерзость, сир.
Алтерит вернулся в коляску, и второй часовой открыл ворота.
Звон клинков был музыкой для ушей Мулграва. Искусство мастера фехтования достигло таких высот, что ему даже не требовалось смотреть на дуэлянтов, чтобы дать оценку их мастерству, достаточно было послушать сладкую песнь целующейся стали. Мулграв любил фехтовать и мог бы заработать приличные деньги, выступая как дуэлянт в любом из пятидесяти крупных городов империи. Проблема — хотя Мулграв ее таковой не признавал — заключалась в его нежелании убивать. Некоторые считали учителя фехтования слабаком, другие называли за глаза трусом, но ни первые, ни вторые не были настолько уверены в своей правоте, чтобы высказать такое ему в лицо.
Мулграв не только был отличным фехтовальщиком, но и выглядел таковым: высокий, худощавый, гибкий, с рефлексами, способными заставить несведущего зрителя поверить в магию. У него были близко посаженные и пронзительные голубые глаза с серым металлическим блеском, резкие черты лица и
