— в то мгновение, когда поток выбросил его на склон горы. Прозрачная фигура Пендаррика сгустилась рядом с Шэнноу, но царь был бессилен помочь умирающему.

— Руфь! — позвал он, и его мольба громом пронеслась через бездны Духа.

Шэнноу лежал неподвижно, и Пендаррик позвал еще раз. И еще.

Руфь, появившись, сразу поняла, что происходит. Опустившись на колени, она перевернула Шэнноу и села верхом на его спину. Ее ладони ритмично нажимали на нижние ребра, вынуждая легкие извергать смертоносную жидкость. Но Взыскующий Иерусалима по‑прежнему не подавал признаков жизни. Руфь резко перевернула его на спину, приподняла ему голову и пальцами защемила ноздри. Ее губы прижались к его губам, ее дыхание наполняло его легкие. Шли минуты, но вот Шэнноу застонал и глубоко судорожно вздохнул.

— Он будет жить? — спросил Пендаррик.

Руфь кивнула.

— Ты устала, госпожа?

— Да. Но я обрела путь.

— Я надеялся, что так будет. Боль очень велика?

Их взгляды встретились, и Руфи не нужно было отвечать.

— Вы обладаете великим мужеством, Руфь. Положитесь на него. Не дайте энергии Кровь‑Камней возобладать над вами. Они внушат вам великие мечты, они наполнят ваше сердце желанием власти.

— Не бойтесь за меня, Пендаррик, мечты о завоеваниях — для мужчин. Но, поглощая энергию Камней, я чувствую, как мою душу грязнит зло. Я чувствую, как во мне растут ненависть и похоть. Впервые в жизни я понимаю желание убивать.

— И будете убивать?

— Нет.

— Можете вы остановить исчадия на юге, не убивая?

— Могу попытаться, Пендаррик.

— Вы сильнее, чем я, Руфь.

— Быть может, мудрее, и менее смиренна, чем была прежде. Я не хочу умирать, и все же вы были правы. Я не могу жить с этой силой, вскипающей во мне.

— Изберите лебединый путь и познайте покой.

— Да. Покой. Как бы я хотела унести с собой и всю ненависть в мире.

Пендаррик пожал плечами:

— Вы уничтожите Камни. Этого достаточно.

Шэнноу снова застонал и перевернулся на другой бок.

— Я прощусь с вами здесь, Руфь. Было большой честью узнать вас.

— Благодарю за преподанные мне уроки.

— Ученица несравненно превзошла учителя, — сказал он и исчез.

Шэнноу очнулся на каменистой земле в полумиле от мраморных развалин и обнаружил, что смотрит на «Титаник». Вновь это был золотистый ржавеющий корпус ушедшего на дно корабля. Внезапно один борт словно распороло, наружу вырвался пенный поток и бешеным каскадом устремился по склону к древнему городу внизу. Длилось это несколько минут, но Шэнноу разглядел во вспененной воде крохотные человеческие фигурки.

Он сел и увидел, что рядом с ним вторую гибель легендарного корабля наблюдает Руфь. По ее щекам текли слезы, и она отвела глаза.

— Благодарю вас за мою жизнь, — сказал он неловко.

— Ответственность за то, что они вон там лишились ее, лежит на мне, — сказала она, а тела неслись и неслись вниз к Атлантиде.

— Они сами сотворили свой рок, — сказал он ей. — Вам не за что винить себя.

Она вздохнула и отвернулась.

— Донна спасена и воссоединилась с Коном Гриффином.

— Я желаю им счастья, — сказал Шэнноу.

— Я знаю. Вот почему вы — особенный человек.

— А Бетик?

— Он был ранен, но останется жив. Он сильный человек и в одиночку схватился с Дьяволом.

— С Дьяволом?

— Нет, — сказала Руфь, — но с близким его подобием.

— А Аваддон?

— Йон, он мертв.

— Его убил Бетик?

— Нет. Его убил ты, Взыскующий Иерусалима. А может быть, Хранители — и уже очень давно.

— Не понимаю.

— Вы помните, как я рассказывала вам про Лоренса, про то, как он нашел душевный мир и счастье после Падения? Как он помогал Возрождению?

— Конечно.

— Дьявол был здесь, Йон. В этом проклятом корабле. Им был Камень и те, кто использовал Камень. С самого начала волками среди теней были они, вынуждая Лоренса скармливать им души. Отыскали в нем слабость и сотворили Аваддона. Подпитывали его энергией и поддерживали в нем жизнь из века в век. Когда вы замкнули эту энергию, Лоренс стал самим собой — давно умершим человеком.

— У Саренто была заветная мечта, — сказал Шэнноу. — Он хотел воссоздать старый мир, вновь отстроить все города, восстановить цивилизацию.

— Это была не заветная мечта, — сказала Руфь. — Это была мания. Поверьте мне, Йон, я жила в старом мире, и в нем было очень мало такого, что я захотела бы воссоздать. Каждому благу противостояло проклятие. Каждой радости — десять печалей. Девять десятых этого мира голодали, и повсюду велись войны, разражались эпидемии, правили голод и истощение. Этот мир пришел к своему концу еще до Падения, но умирал слишком долго.

— Что вы будете делать теперь?

— Вернусь в Убежище.

— У Селы все хорошо?

— Прекрасно. Теперь он вместе со всеми моими людьми ушел в мир. Я послала его с Клофасом. Они отлично ладят.

— И вы будете в Святилище одна?

— Недолго.

— Я еще увижу вас?

— Думаю, что нет. — Она снова обернулась к горе, увенчанной ржавым остовом, и увидела, что по крутому склону вниз карабкается крохотная фигурка.

— Это жена Сэма Арчера с их сыном. Проводите их в безопасное место.

— Провожу. Прощайте, Руфь!

— Бог вам в помощь. Продолжайте поиски своего города и найдите своего Бога.

Шэнноу улыбнулся.

— Я найду!

Вернувшись в Убежище, Руфь легла на свой любимый диван и стянула воедино всю силу, которую накопила за века. Ее тело засияло и начало увеличиваться, поглотив не только все Убежище, но и продолжая поглощать энергию всех Кровь‑Камней в открытых для нее пределах. По мере того, как росла ее сила, росла ее боль, и в ней началась борьба — мощь Кровь‑Камней столкнулась с благостью Святого Убежища. В ее душе ширилась ярость — все забытые минуты злости, похоти и алчности затопляли ее существо.

То, что прежде было Руфью Уэлби, воспарило в ночь, будто светящееся облако, разлилось в воздухе, унеслось с ночными ветрами.

Некоторое время Руфь старалась сохранить ощущение своей личности внутри облака, стремилась подчинить темную силу Камней, восстановить гармонию внутри своей силы.