И теперь Пустота зовет ее к себе.
«Нездешний убьет его», – с мрачным удовлетворением подумала она.
В комнате стало теплее, и Хеула наконец-то немного согрелась. Но ледяное дуновение коснулось ее спины, и она оглянулась. Дальняя стена мерцала, и холодный ветер дул сквозь нее, расшвыривая пергаментные свитки. Глиняный кубок на столе зашатался, упал на пол и разбился. Ветер крепчал. С Хеулы сорвало шаль и бросило в огонь. Старуха сама еле держалась на ногах под этим демонским ветром.
У стены возникла темная фигура, окруженная языками ледяного пламени.
Из пальцев Хеулы брызнул яркий свет – он объял демона, и ветер утих, но стихийная мощь адского создания боролась со светом. Когтистая рука протянулась вперед – пламя охватило ее, и она исчезла.
Слева от Хеулы явилась другая тень, принявшая облик Цу Чао.
– Я привел к тебе старого друга, Хеула, – сказал он.
– Чтоб ты сгорел в аду, – прошипела она.
– Вижу, ты еще сохранила остатки мастерства, – рассмеялся он. – Ну и как, по-твоему, долго еще ты сможешь сдерживать его, старая ведьма?
– Чего тебе от меня надо?
– Я не могу освоить первое из Пяти Заклинаний. В книге что-то пропущено. Скажи что, и будешь жить.
Когтистая рука снова прорвала завесу света, и ее охватило пламя, но не столь сильное, как раньше. Страх наполнил душу Хеулы. Она, пожалуй, сказала бы Цу Чао то, что он хотел знать, если бы верила в его обещание, – но она не верила.
– Недостает того, чего тебе обрести не дано, – мужества! – ответила она. – Ты состаришься, твоя магическая сила истощится, и когда ты умрешь, душа твоя с воплем улетит в Пустоту.
– Глупая старуха. Во всех книгах упоминается о Лунных горах. Ответ – там, и я найду его. Когти вцепились в свет, разодрав его. Темная фигура ввалилась в комнату. Хеула выхватила из ножен у пояса маленький кривой кинжал.
– Я буду ждать тебя в Пустоте, – пообещала она и вонзила кинжал под левую грудь.
Сента сидел на краю колодца, глядя на стоящих поодаль Нездешнего и Мириэль. Мужчина положил руку на плечо девушке и склонил голову. Не было нужды гадать, о чем они говорят, – Сента слышал, как Нездешний рассказывал Ангелу о смерти сестры Мириэль.
Сента отвернулся. От сломанного носа ломило глаза, и его подташнивало. За все четыре года, проведенных им на арене, он ни разу не испытывал такой боли. Мелкие порезы да вывихнутая однажды лодыжка – вот и все, что ему приходилось терпеть. Правда, те бои велись по правилам, а такие, как Нездешний, правил не соблюдают. Кроме одного: остаться в живых.
Однако Сента, несмотря на боль, испытывал облегчение. Он не сомневался, что в поединке убил бы Нездешнего, но после этого ему пришлось бы столкнуться с Ангелом, а Сенте жаль было убивать старого гладиатора. Притом это лишило бы его всяких надежд на успех у Мириэль.
Мириэль…
При первом же взгляде на нее он был потрясен; он сам не знал почему. Аристократка Гиларай красивее ее лицом, у Нексиар фигура гораздо женственнее, и Сури со своими золотистыми локонами и блестящими глазами куда соблазнительнее ее. Но есть в этой девушке с гор нечто, воспламеняющее его чувства. Что же это?
И с чего вдруг жениться? Он еще не опомнился после своего предложения. Сможет ли она жить в городе? Он представил ее себе в серебристом атласном платье, с нитями жемчуга в темных волосах, и усмехнулся.
– Что тебя так развеселило? – спросил Ангел, подходя к нему.
– Я думал о Мириэль на балу у правителя – в пышном платье и с ножами, пристегнутыми к рукам.
– Она слишком хороша для таких, как ты, Сента. Слишком хороша.
– Как посмотреть. Или ты хотел бы, чтобы она ходила за плугом, состарилась раньше времени и груди у нее болтались бы, точно два висельника?
– Нет – просто я хотел бы видеть ее за человеком, который ее любит. Она не похожа на Нексиар и прочих твоих пассий. Она точно молодая лошадка – быстрая, стройная и непокорная.
– Да, ты прав, пожалуй. Какая проницательность. Ты прямо-таки удивляешь меня, дружище.
– Я сам себе порой удивляюсь. Зачем я попросил Нездешнего не убивать тебя? Я уже жалею об этом.
– Неправда, – с улыбкой сказал Сента.
Ангел выругался и сел рядом с ним.
– С чего это ты заговорил о женитьбе?
– Ты полагаешь, мне следовало бы предложить ей прилечь со мной под кустом?
– Это было бы честнее.
– Не думаю. – Сента невольно покраснел под пристальным взглядом Ангела.
– Ну и ну! Мне довелось увидеть великого Сенту сраженным. Что скажут об этом в Дренане?
– Ничего не скажут, – ухмыльнулся Сента. – Город будет затоплен слезами.
– Я думал, ты намерен жениться на Нексиар… Или на Сури.
– Красивые девушки, – согласился Сента.
– Нексиар тебя доконала бы, как чуть было не доконала меня.
– Я слышал о вашей связи. Правда ли, будто твое уродство внушало ей такое отвращение, что она заставляла тебя надевать шлем, когда вы ложились в постель?
– Почти, – засмеялся Ангел. – Она заказала для меня бархатную маску.
– Честное слово, ты мне нравишься, Ангел. Всегда нравился. Зачем ты попросил Нездешнего пощадить меня?
– А почему ты не убил его, когда он к тебе подошел?
Сента пожал плечами.
– Мой прадедушка был слабоумный от рождения. Отец убежден, что я пошел в него, – и мне думается, он прав.
– Отвечай толком, будь ты проклят!
– У него не было оружия в руках, а я не убиваю безоружных. Довольно с тебя?
– Да, – согласился Ангел и тут же вскинул голову, раздувая ноздри. Он сбегал в хижину и вернулся, опоясанный мечом. Сента тоже услышал топот идущих шагом лошадей и взялся за рукоятки своих сабель, но остался у колодца. Белаш вышел на порог с ножом в правой руке и точильным бруском в левой. Нездешний сказал что-то Мириэль, и она ушла в хижину, а сам он снял с пояса арбалет и быстро зарядил его.
Показался первый всадник в блестящем черном шлеме с опущенным забралом, черном панцире и кроваво-красном плаще. Следом ехали семеро таких же воинов, их вороные кони насчитывали не менее шестнадцати ладоней в высоту. Сента стал рядом с Нездешним и остальными.
Всадники остановились перед ними, образовав полукруг. Никто не произнес ни слова, и у Сенты мурашки пошли по коже при виде черных рыцарей. Сквозь прямоугольные прорези шлемов виднелись только их глаза – холодные, выжидающие, уверенные.
Потом один из них заговорил, Сента не мог понять, который.
– Кто из вас волк по имени Дакейрас?
– Я, – ответил Нездешний, обращаясь к всаднику перед собой.
– Хозяин приговорил тебя к смерти, и приговор этот обжалованию не подлежит.
Рыцарь опустил руку в черной перчатке на рукоять меча и медленно извлек клинок наружу. Нездешний попытался поднять арбалет, но рука не повиновалась ему. Удивленный Сента заметил, как напряглась его челюсть и покраснело от натуги лицо.
Сента вынул одну из своих сабель и приготовился напасть, но взгляд одного из всадников точно окатил его ледяной водой. Сента замер, словно пригвожденный к месту, и рука с саблей бессильно повисла.
Рыцари спешились. Зашуршали мечи, вынимаемые из ножен. Что-то пролетело по воздуху и упало у ног Сенты – точильный камень Белаша.
Сента попытался шевельнуть рукой, он она была точно каменная.
