вентрийского короля.

– Думаешь, я способен на это? – грустно спросил Дардалион.

– Я… Прости меня, отец. Я увидел меч и подумал…

– Я не убийца, Экодас. И воля Истока неведома мне. Ее не знает никто, и никто никогда не узнает, хотя многие уверяют в обратном. Дай руку, сын мой. – Стены дворца исчезли, и две души с ошеломляющей быстротой вновь понеслись над морем, теперь уже на северо-восток. Все мелькало перед глазами Экодаса – если бы не твердая рука Дардалиона, он потерялся бы в кружении ярких огней. Но вот полет сделался медленнее, и Экодас заморгал, пытаясь опомниться.

Внизу простирался другой мраморный город. Огромный амфитеатр на западе и обширный стадион для бега колесниц указывали, что это Гульготир, столица Готирской империи.

– Зачем мы здесь, отец? – спросил Экодас.

– Чтобы увидеть двух человек. Мы прошли сквозь врата времени – то, что сейчас предстанет перед тобой, происходило пять дней назад.

Дардалион, по-прежнему держа за руку молодого священника, слетел к высокому дворцу и проник в небольшую комнату за тронным залом.

Готирский император сидел на шелковом диване. Он был молод, не старше двадцати лет, с большими глазами навыкате и срезанным подбородком, частично скрытым жидкой растительностью. Перед ним на низком табурете сидел другой, в длинных темных одеждах из блестящего шелка, вышитого серебром. Темные волосы были гладко прилизаны, ненатурально длинные бакенбарды, заплетенные в косы, спускались до самых плеч. Раскосые глаза смотрели из-под бровей, рот был плотно сжат.

– Ты говоришь, что империя находится в опасности, Цу Чао? – сильным звучным голосом, совершенно не вязавшимся со слабым лицом, спросил император.

– Это так, государь. Если вы не примете меры, ваши потомки будут свергнуты с престола и города завоеваны. Я прочел предначертания. Надиры ждут только Собирателя, и скоро он явится в племени Волчьей Головы.

– Как же я могу это изменить?

– Если волки режут овец, пастух убивает волков.

– Но речь идет о целом надирском племени.

– Да, государь. В нем восемьсот сорок четыре дикаря, но в нашем понимании они не люди. Они ведут бессмысленную жизнь, но их сыны увидят падение Готира.

Император кивнул.

– Понадобится время, чтобы собрать достаточное войско. Вентрийцы, как тебе известно, намерены вторгнуться в Дренай, и у меня с этим связаны свои планы.

– Я понимаю, государь. Вы желаете вернуть Готиру Сентранскую равнину, что только справедливо, но для этого потребуется не более десяти тысяч солдат, у вас же имеется в десять раз больше.

– Они нужны мне здесь, мудрец. Монархов всегда норовят свергнуть. Я дам тебе для твоей затеи пять тысяч, и по истечении месяца ты совершишь то, что задумал.

– Не судите обо мне превратно, государь, – сказал Цу Чао с поклоном, моляще сложив руки. – Я пекусь лишь о благе Готира.

– Я верю в твое пророчество, мудрец. У меня есть и другие чародеи, и они говорят нечто подобное, только племени не называют. Но ты желаешь истребления Волков по каким-то своим причинам, иначе ты проследил бы род этого Собирателя до одного-единственного человека. Тогда все было бы гораздо проще: нож в сердце, и конец. Не считай меня дураком, Цу Чао. Ты хочешь их смерти по своим причинам.

– Вы мудры и всемогущи, государь, – прошептал мудрец, падая на колени и касаясь лбом пола.

– Ничего подобного. И моя сила в том, что я это сознаю. Но я дам тебе то, чего ты желаешь. Ты служил мне верой и правдой и никогда меня не обманывал. Ты верно сказал: это всего лишь надиры. Пусть солдаты набьют себе руку перед вторжением в Дренай. Рыцари Братства, насколько я понял, тоже участвуют в походе?

– Разумеется, государь. Они нужны мне, чтобы отражать злую власть Кеса-хана.

Фигуры собеседников померкли, и Экодас вновь оказался в теплых стенах своего тела. Он открыл глаза и встретил взгляд Дардалиона.

– Я должен извлечь из этого какой-то урок, отец настоятель? Я видел только злых людей, гордых и безжалостных, – мир полон таких.

– Верно. И если бы мы всю жизнь странствовали по свету, убивая таких людей, к концу нашего путешествия их стало бы больше, чем было до него.

– Полностью согласен с тобой, отец настоятель, – удивленно кивнул Экодас.

– Вот и подумай. Я уважаю твои доводы, как и то, на чем они основаны, и тем не менее верю в дело Тридцати. Я по-прежнему полагаю, что мы должны быть Орденом Мечей. И я хочу, Экодас, чтобы завтрашнюю дискуссию вел ты. С одним условием: ты будешь представлять мою точку зрения, а я – твою.

– Но это не имеет смысла, отец. Мне не дано понять твою точку зрения.

– Постарайся. После дискуссии я устрою открытое голосование, от которого будет зависеть дальнейшая судьба Тридцати. Я сделаю все возможное, чтобы склонить братьев на твою сторону. Ты должен сделать то же самое для меня. Если выиграю я, мы вернем мечи и доспехи в кладовую и станем обычным монашеским орденом. Если выиграешь ты, мы дождемся указания Истока и отправимся навстречу своей судьбе.

– Но почему я не могу защищать собственные убеждения?

– Думаешь, я буду защищать их с меньшим пылом?

– Нет, конечно, нет, но…

– Значит, уговор.

Морак выслушал доклады своих людей с растущим раздражением. Никто из них не нашел следов Нездешнего, а Дакейрас оказался рыжим лысеющим мужиком с рожей, по которой точно стадо волов прошлось.

«Ненавижу лес», – думал Морак, сидя спиной к стволу ивы и плотно запахнувшись в зеленый плащ. «Ненавижу запах плесени, холодный ветер, грязь и слизь». Белаш сидел в стороне, длинными взмахами точа нож о брусок, и скрежет стали о камень раздражал Морака еще больше.

– Но ведь убил же кто-то Крига, – сказал он наконец. – Угодил же кто-то ножом либо стрелой ему в глаз. – Ему никто не ответил. Тело Крига они нашли накануне – оно застряло в тростнике у реки Эарис.

– Может, разбойники? – спросил Вардаль, высокий тощий лучник из Гравенского леса, расположенного далеко на юге.

– Разбойники? Черта с два! – фыркнул Морак. – Тоже выискался умник! Будь это разбойники, на таком вояке, как Криг, было бы куда больше ран. Без боя он бы им не сдался. Нет, это какой-то большой умелец засветил ему в глаз. Убит мастер, и это наводит меня на мысль, что убил его еще больший мастер. Улавливаешь?

– Ты думаешь, что это был Нездешний, – буркнул Вардаль.

– Скажите, какой догадливый! Поздравляю. Весь вопрос в том, куда он, черт побери, девался?

– Почему ты думаешь, что его будет так легко найти? – спросил вдруг Белаш. – Он знает, что мы здесь.

– Что за блестящая мысль привела тебя к такому заключению?

– Он убил Крига. Он знает.

Морак вздрогнул от холодного дуновения ветра.

– Вардаль, вы с Зариком караулите первыми.

– А от кого караулить-то? – осведомился Зарик.

Морак закрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Да от кого угодно: хоть от слонов, которые могут растоптать наши припасы. Но я на твоем месте высматривал бы высокого человека в черном, который хорошо умеет метать острые предметы в глаз. – В этот самый миг из кустов показалась высокая фигура. У Морака замерло сердце, но потом он узнал Бариса. – В таких случаях полагается окликать, – сказал вожак. – Ты что-то сильно задержался.

Барис подсел к огню.