специалисту, но показаться специалисту значит лечь на операцию, по которой он специализируется, на то он и специалист. Можете себе представить: импресарио спрашивает у Артура, стоит ли ему поставить какую- нибудь из Артуровых пьес, а Артур отвечает “нет”? Как по-вашему, эта пьеса должна иметь успех? Пьесы Артура на премьерах обычно всем нравятся, а уж потом рецензенты растолковывают публике, что именно ей не понравилось и насколько лучше получилась бы пьеса, если бы кто-нибудь другой написал бы ее совершенно иначе. Но что бы они все ни говорили, по-моему, Артур самый красивый мужчина в театральных кругах. Скажите, вы бывали в Борнмуте?

После спектакля Реджинальд и Сильвия пошли за кулисы. Здесь Сильвия неожиданно встретила школьную подружку. Реджинальд, который между делом был ей представлен, покинул их в старых классных стенах, где они, забыв о мужьях, принялись вспоминать давние времена. Холодные театральные коридоры и шумные лестницы превратились для них в другие, не менее холодные и гулкие коридоры и лестницы, одна толпа сменилась другой, а звучавшие голоса сделались молодыми, ломкими и задорными, как их собственные. За дверями находились сердечные подруги и смертельные противницы; сколько же было друзей когда-то, сколько врагов... Сильвия, помнишь ту девочку, как же ее звали? Конечно, Сильвия прекрасно помнит... или это совсем другая? Сегодня это не важно. А завтра, вспомнив клятвенные обещания позвонить и “что-нибудь устроить вместе”, они обнаружат, что не помнят ни фамилий, ни телефонов, а для того чтобы связаться друг с другом, имени и фасона платья недостаточно. Но и это не важно. Вчерашний день уже прошел.

Реджинальд, сделавшись на время холостяком, отправился в уборную Корал Белл. Ему представляется сцена из спектакля, в которой он прощается с нею.

– Что ж, до свидания, леди Эджмур.

– Неужели вы уезжаете? – Рука у горла, испуг в ее чудных глазах.

Он кивает, боясь, что если заговорит, то забудет о пресловутой английской сдержанности.

– Куда?

– В Вестауэйз. То есть в Вест-Индию. Или... в какие экспедиции обычно уезжают?.. Как бы то ни было, я – уезжаю.

– Но почему?

– Мне кажется, вы знаете почему, леди Эджмур.

Он смотрит ей прямо в глаза. Она знает.

– Из-за меня? – еле слышно произносит она.

Самое время выказать себя настоящим джентльменом.

– Ну, скажем, из-за подоходного налога.

Нет, не годится, это вызовет смех.

– Скажем, из-за климата.

Вот так. И больше ни слова. Только вскинуть руки и уронить их.

– Вы не... не влюблены в меня? – шепчет она.

Ну что ж, в этом все и дело. Конечно, по-настоящему нет... Что за толчея здесь... но сегодня вечером вы глубоко тронули меня. Я люблю умных женщин, если они к тому же хороши собой. Конечно, я прекрасно знаю, все, что вы говорили сегодня, не ваши слова... скорее мои собственные... но вы часто говорите похожие вещи, и вы как раз такая женщина, что... но надо подойти поближе. Кто все эти люди?

– Дорогая, ты была великолепна!

– Тебе понравилось? Правда, замечательная пьеса? Я так рада за Фила.

– Поздравляю. Вы были...

– Спасибо. И спасибо за прелестные цветы.

– Корал, дорогая, ты прекрасно сыграла.

– Как чудесно, что всем вам понравилось. Я очень рада.

– Поздравляю вас. Я...

– Ах, мистер Уэллард, как мило, что вы и миссис Уэллард прислали мне дивные цветы. Она здесь? Поблагодарите ее от моего имени.

– Вы действительно были... я даже не думал, что когда-нибудь...

– Изумительно! Перл, дорогая, это мистер Уэллард. Это он написал книгу, ты ведь знаешь. Дик, милый, как я рада была твоей телеграмме. И цветы! Ты просто ангел. – Она целует ангела.

Реджинальд беседует с Перл. Он обижен и из-за этого зол на себя. Он чувствует себя неуклюжим и косноязычным. Во рту пересохло. Язык ворочается с трудом. Он слышит каждое свое слово, но не разбирает ни одного слова Перл. В уборной душно и тесно. Реджинальд прижат к стенке. Он никогда не знал за собой пристрастия к жестикуляции, но сейчас не может ничего сказать, потому что не в состоянии шевельнуть рукой. Он несет чепуху и прекрасно об этом знает.

Так выглядит его прощание с Корал Белл. Ну что ж, хорошо. Все актрисы одинаковы. Пойдем-ка домой, никому мы здесь не нужны. Нет, надо еще на минутку забежать к мисс Мастерс. Где же Сильвия?

Он пробрался к выходу, обнаружил Сильвию и силком вытащил ее из школы.

– Пойдем, – сказал он, вдруг решив не ходить к мисс Мастерс. – Пошли домой.

– Устал, дорогой?

– Чертовски, – ответил Реджинальд. – Смертельно устал от Лондона.

Бабуся, казавшаяся еще меньше и озабоченней, чем обычно, появилась в холле.

– А, вот и ты, – отозвался с батареи Джем. – Я как раз покончил с рыбной головкой. Кстати, если ты идешь на кухню, скажи этой тетке, что батареи снова совсем холодные. Что толку...

– Пойдем, – сказала Бабуся и вышла во двор.

– Куда пойдем? Я тебе рассказываю про батарею. Если трубы не горячие, то для чего они вообще? Коты не потому...

Джон Весли, еще больше, чем обычно, похожий на черную пантеру, появился в холле.

– А, вот и ты, – отозвался Джем. – Я как раз покончил с рыбной головкой. Кстати, если ты идешь на кухню, скажи этой тетке, что она плохо следит за домом. Батареи снова совсем холодные. Коты не потому лежат на батареях, что им нравится форма труб. Я всегда считал...

– Пошли, – сказал Джон Весли, направляясь к двери. – А то опоздаешь.

– Куда опоздаю? Я как раз покончил с рыбной головкой. И теперь дожидаюсь...

– Они возвращаются. Вот-вот будут здесь.

– А! Наверное, им рассказали про батареи. Ну, наконец-то в доме будут люди, которые знают, что нужно коту. Хорошо, я иду. Я хотел бы присутствовать, когда станут рассказывать про эту зеленую вазу в столовой. Кот может быть каким угодно ловким и осторожным, но если люди ставят вещи на самый край, да потом еще винят во всем кота... Хорошо, я иду.

И они пошли, все трое.

– Взгляни, дорогой! – воскликнула Сильвия, когда Реджинальд остановил машину у ворот. – Они ждут нас.

Она выскочила из машины. Бабуся и Джем тут же оказались у нее на руках. Джон Весли ждал Реджинальда, и как только тот вылез из “морриса”, принялся выделывать восьмерки, отираясь о его ноги.

– Ну, Джон, как дела?

Джон Весли всем видом показывал, что все прекрасно.

– Привет, Джем, ты рад, что я вернулся?

Джем небрежно кивает.

– Хочешь, я поставлю машину, дорогой?

– Нет, не надо. Я не хочу ждать. Пошли скорее, посмотрим, что тут делается. Ох, Сильвия, взгляни на нарциссы! До чего хороши! Пойдем.

И они, взявшись за руки, пошли в сад, а кошки следовали за ними.

– Посмотри, разве было когда-нибудь столько примул! Вот колокольчик, а вон другой. О, да их уже много. Я думал, они расцветут только через неделю. Их просто сотни. Но желтые нарциссы самые чудесные, правда? Вишни почти облетели, хотя день-два еще простоят. Я боялся, что мы... Слива распускается. И