неудовольствием Бога. Как случилось, что мистер Торнтон так прочно завладел ее воображением? Как это могло произойти? Почему ее волновало, что он думает? Она верила, что могла вынести чувство неудовольствия Всевышнего, потому что Он все знал, он мог видеть ее раскаяние и услышать ее крики о помощи. Но мистер Торнтон… почему она так дрожала и прятала свое лицо в подушку? Какое сильное чувство завладело ею, наконец?

Она опустилась на колени и молилась долго и страстно. Это успокоило и утешило ее, открыв душу. Но как только она вновь мысленно вернулась к своему положению, она обнаружила, что острая боль все еще не отпустила ее. Она еще недостаточно пришла в себя, не чувствовала себя чистой и честной, чтобы стоически вынести презрение. Она оделась и взяла письмо, чтобы показать отцу. Хотя в письме вскользь упоминалось о происшествии на железнодорожной станции, мистер Хейл не обратил на это никакого внимания. Он лишь с облегчением убедился, что Фредерик благополучно отплыл из Англии. Однако мистер Хейл был очень обеспокоен бледным видом Маргарет. Она, казалось, была готова вот-вот расплакаться.

? Ты так переутомилась, Маргарет. Неудивительно. Но позволь мне поухаживать за тобой.

Он заставил ее лечь на диван и пошел за шалью, чтобы укрыть ее. От его нежности она горько расплакалась.

? Бедное дитя! Бедное дитя! ? сказал он, глядя на нее с нежностью, в то время как она лежала лицом к стене, вздрагивая от рыданий.

Перестав плакать, она стала размышлять, может ли она позволить себе облегчить душу, рассказав отцу о своей беде. Но доводов «против» было больше, чем «за». Единственный довод «за» ? самой почувствовать облегчение, а «против» была мысль, что если Фредерику будет необходимо снова приехать в Англию, отец будет ужасно беспокоиться, вспоминая несчастное происшествие в Аутвуде. Он будет беспрестанно думать, что его сын виновен в смерти человека, пусть даже без злого умысла. А что до ее большой ошибки ? он будет расстроен сверх меры узнав, что ей не хватило смелости и веры, и будет постоянно молиться о том, чтобы Бог простил ее. Прежняя Маргарет пришла бы к нему как к священнику, чтобы рассказать о своем искушении и грехе. Но последнее время они почти не разговаривали о таких вещах. Теперь его убеждения изменились. И она не знала, каким бы был его ответ, если бы глубина ее души воззвала к его душе. Нет, она сохранит все в секрете и понесет ношу одна. Она одна предстанет перед Богом и попросит Его об отпущении грехов. Она одна вытерпит презрение мистера Торнтона. Ее невыразимо тронули заботливые попытки отца развлечь ее разговором и увести ее мысли от последних событий. Давно уже он не был таким оживленным, как в этот день. Он не позволил Маргарет сесть и обидел Диксон, настояв на том, что сам поухаживает за дочерью.

Наконец, Маргарет улыбнулась жалкой и слабой улыбкой, чем доставила отцу истинное удовольствие.

? Как странно, что та, которая даст нам надежду на будущее, будет зваться Долорес,[33] ? сказала Маргарет.

Это замечание по характеру подходило больше ее отцу, чем ей самой. Но сегодня казалось, что они поменялись характерами.

? Ее мать ? испанка, полагаю, это объясняет ее вероисповедание. Ее отец был непреклонный пресвитерианин,[34] когда я знал его. Но это очень мягкое и красивое имя.

? Как она молода! ? на четырнадцать месяцев моложе меня. В этом возрасте Эдит была помолвлена с капитаном Ленноксом. Папа, мы поедем и навестим их в Испании.

Он покачал головой, но ответил:

? Если хочешь, Маргарет. Только давай потом снова вернемся сюда. Это было бы нечестно… нехорошо по отношению к твоей матери, которая, боюсь, всегда сильно недолюбливала Милтон, — если мы уедем сейчас, когда она лежит здесь и не может поехать с нами. Нет, дорогая, ты поедешь и навестишь их и привезешь мне новости о моей испанской дочери.

? Нет, папа, я не поеду без тебя. Кто позаботится о тебе, когда меня не будет?

? Хотелось бы мне знать, кто из нас заботится о другом. Но если бы ты уехала, я бы убедил мистера Торнтона заниматься в два раза чаще, чем сейчас. Мы превосходно изучим классиков. Это было бы бесконечно увлекательно. Ты можешь поехать и навестить Эдит на Корфу, если хочешь.

Маргарет не ответила сразу. Потом сказала довольно серьезно:

? Спасибо, папа. Но я не хочу ехать. Мы будем надеяться, что мистер Леннокс хорошо справится с этим делом, и Фредерик сможет привезти и показать нам Долорес, когда они поженятся. А что касается Эдит, — полк не будет долго оставаться на Корфу. Возможно, мы увидим их обоих здесь еще до конца следующего года.

Веселые темы для разговора у мистера Хейла закончились. Какие-то болезненные воспоминания опять всплыли в его памяти, и он опять погрузился в молчание. Маргарет сказала:

? Папа… ты видел Николаса Хиггинса на похоронах? Он был там, и Мэри тоже. Бедняга! Он только так смог показать сочувствие. У него доброе и горячее сердце, и он прячет его за грубоватыми и резкими манерами.

? Я уверен в этом, ? ответил мистер Хейл. ? Я все время это видел, даже когда ты пыталась убедить меня, что в нем столько недостатков. Мы пойдем и навестим его завтра, если у тебя достаточно сил, чтобы выдержать такую долгую прогулку.

? О, да. Я хочу навестить его. Мы не заплатили Мэри. Точнее, она отказалась брать деньги, так говорит Диксон. Мы пойдем так, чтобы застать его дома после обеда, перед тем как он уйдет на работу.

Ближе к вечеру мистер Хейл сказал:

? Я почти ожидал, что мистер Торнтон придет. Он вчера говорил о книге, которая у него есть, и которую я хотел посмотреть. Он сказал, что постарается принести ее сегодня.

Маргарет вздохнула. Она знала, что он не придет. Он постарается не встречаться с ней, пока ее позор слишком свеж в его памяти. Само упоминание его имени воскресило в памяти все тревоги, и она вновь почувствовала себя усталой и слабой. Внезапно ее поразила мысль, что таким странным способом она поощряет отца бдительно заботиться о ней весь день. Она села и предложила почитать ему вслух. Его зрение уже ослабло, и он с радостью принял ее предложение. Она хорошо читала ? с должным выражением. Но если бы кто-нибудь спросил Маргарет, о чем она читала, она бы не смогла ответить. Ее поразила собственная неблагодарность к мистеру Торнтону, так как утром она отказалась признать доброту, которую он оказал ей. О! Она не должна была так думать! Она была труслива, она много ошибалась. Но она не была неблагодарной. В ее сердце рождалась теплота при одной мысли о том, как она благодарна человеку, который имеет причину презирать ее. Его основание для презрения было таким справедливым, что она стала бы меньше уважать его, если бы узнала, что он легко простил ее и забыл о случившемся. Но теперь она в полной мере испытывала уважение к нему, и это доставляло ей удовольствие. Он не мог запретить ей этого; это было единственное утешение среди всех несчастий.

Поздно вечером принесли ожидаемую книгу «с добрыми пожеланиями от мистера Торнтона и желанием узнать, как здоровье мистера Хейла».

? Скажи, что мне намного лучше, Диксон, но что мисс Хейл…

? Нет, папа, ? возразила Маргарет пылко, ? не говори ничего обо мне. Он не спрашивает.

? Мое дорогое дитя, как ты дрожишь! ? сказал мистер Хейл несколько минут спустя. ? Тебе нужно немедленно лечь. Ты очень побледнела.

Маргарет не отказалась лечь, хотя ей совсем не хотелось оставлять отца одного. Ей нужно было отдохнуть в одиночестве после дня, занятого размышлениями и покаянием.

Но на следующий день она выглядела, как обычно. Лишь изредка печаль и уныние овладевали ею. Но чем лучше она себя чувствовала, тем глубже ее отец погружался в размышления о жене, которую он потерял.