он стал беднее на сто фунтов. Инспектор прокрутил все это в памяти — неопределенное свидетельство, что Маргарет была на станции, и ее решительное, твердое «нет». Она стояла, ожидая его следующих слов с величайшим хладнокровием.
? Что ж, мэм, вы отрицаете, что вы — именно та леди, которая сопровождала джентльмена, ударившего или толкнувшего того беднягу, что и послужило причиной его смерти.
Быстрая острая боль пронзила Маргарет. «О, Господи! Если бы я знала, что Фредерик в безопасности!» Более внимательный знаток человеческих лиц, возможно, и заметил бы, как в ее больших темных глазах промелькнуло страдание, как у человека, загнанного в угол. Но инспектор, хотя и был проницателен, оказался не слишком наблюдательным.
? Меня там не было, — произнесла она, медленно и настойчиво. И за все это время она не закрыла глаз и не отвела своего остекленевшего, призрачного взгляда. Его поразил ответ, прозвучавший, как механическое повторение — не измененный и не соответствующий его последнему вопросу. Его подозрения вновь пробудились. Все выглядело так, будто она заставила себя сказать неправду, и была слишком ошеломлена, чтобы изменить ее.
Он неторопливо убрал свой блокнот. Потом снова взглянул на нее. Она больше не двинулась, как будто превратилась в какую-то египетскую статую.
? Надеюсь, вы не посчитаете меня дерзким, если я скажу, что, возможно, мне придется снова навестить вас. Возможно, мне придется вызвать вас на дознание, чтобы доказать ваше алиби, если мои свидетели (на самом деле был только один свидетель, узнавший ее) будут продолжать упорствовать в своих показаниях о вашем присутствии при этом несчастном случае.
Он быстро взглянул на нее. Она оставалась совершенно спокойной — не бледности, ни тени вины на ее гордом лице. Он было подумал, что она вздрогнула, но он не знал Маргарет Хейл. Он был немного смущен ее величественным хладнокровием. Должно быть, произошла ошибка. Он продолжил:
? Очень маловероятно, мэм, что мне придется сделать что-то подобное. Я надеюсь, вы извините меня, я только исполняю свой долг, хотя это может показаться дерзостью.
Маргарет поклонилась, когда он подошел к двери. Ее плотно сжатые губы были сухими. Она не смогла произнести даже общепринятые слова прощания. Но внезапно она шагнула вперед, открыла дверь кабинета и проводила инспектора до входной двери, которую широко перед ним распахнула. Она продолжала смотреть на него тем же безжизненным, неподвижным взглядом, пока он не ушел далеко от дома. Она закрыла дверь, и направилась к кабинету, но на полпути повернула, как будто ею двигал какой-то неистовый импульс, и заперла дверь изнутри.
Потом она вернулась в кабинет, остановилась — шатаясь, прошла вперед — снова остановилась — покачнулась на мгновение и упала на пол в глубоком обмороке.
Глава XXXV
Искупление
«Коль в тонкой пряже есть дефект,
То выйдет вскоре он на свет».
Мистер Торнтон не спешил уходить. Он чувствовал, что его присутствие доставляет удовольствие мистеру Хейлу, и был тронут едва высказанной, но искренней просьбой «Останьтесь еще», которую его бедный друг время от времени вставлял в разговор. Мистер Торнтон гадал, почему Маргарет не возвращается, но задерживался не только из-за нее. В этот час и в присутствии того, кто в полной мере ощущал незначительность бытия, он был благоразумен и владел собой. Его волновало все, что говорил мистер Хейл:
«О смерти и о мрачном успокоении,
И о бессилии разума»
Мистер Хейл доверил мистеру Торнтону свои тайные мысли, которые он скрывал даже от Маргарет ? оттого ли, что ее сочувствие было слишком острым и явным, так что он боялся собственной реакции, или оттого, что ему больно было видеть, как она сдерживает слезы, чтобы не огорчить его еще больше. Так или иначе, но с мистером Торнтоном он был полностью откровенен и рассказывал ему о своих сомнениях и страхах, не боясь смутить его. Мистер Торнтон говорил очень мало, но каждое его слово добавляло надежды мистеру Хейлу. Иногда мистер Хейл замолкал, подбирая слова, и тогда мистер Торнтон заканчивал предложение, показывая, как близко к сердцу он принял страдания друга. Сомнения, страхи, неуверенность, слезы ? ничто не пугало мистера Торнтона, он разделял любое чувство мистера Хейла и помогал ему найти тот истинный луч света, который мог рассеять тьму. Он был человеком действия, воином вселенской битвы. Глубокая вера в сердце, о которой мистер Хейл не мог даже мечтать, соединяла мистера Торнтона с Богом, несмотря на его сильное упрямство и все его ошибки. Они больше никогда не говорили об этом, но этот разговор сделал их по-настоящему близкими людьми.
И все это время Маргарет лежала неподвижная и белая как смерть на полу кабинета. Она рухнула без сил под своим бременем. Слишком тяжелым оно оказалось, и слишком долго она его несла. Маргарет была кроткой и терпеливой, но однажды вера покинула ее, и она тщетно искала помощи. Теперь же, потеряв сознание, она перестала страдать. Губы — недавно упрямо сжатые ? были сейчас расслаблены и мертвенно-бледны.
«E par che de la sua labbia si mova
Uno spirto soave e pien d'amore,
Chi va dicendo a l'anima: sospira!»[32]
Первым признаком возвращения к жизни было слабое подрагивание губ — безмолвная попытка что- то сказать. Потом, опершись на слабые руки, Маргарет собрала все силы и поднялась. Гребень выпал из ее волос, она начала искать его, чтобы привести себя в порядок. Но силы скоро вновь оставили ее, и она опустилась на стул, поникнув головой и уронив руки на колени. Она пыталась вспомнить детали разговора, которые так сильно напугали ее, но не могла. Она ясно сознавала только два факта: Фредерик был в опасности, его могли обнаружить в Лондоне и отдать под суд не только по обвинению в непредумышленном убийстве, но и за участие в мятеже. И она солгала, чтобы спасти его. Ее утешало только одно ? ложь спасла его, помогла выиграть немного времени. Если завтра она получит письмо и узнает, что ее брат в безопасности, она будет готова к разговору с инспектором, будет готова раскаяться прилюдно в своей лжи и выдержит заслуженный позор. Она — гордая и надменная Маргарет ? признается перед судом, что поступила непорядочно. Но если инспектор придет прежде, чем она получит письмо от Фредерика, если он вернется, как уже предупреждал, через несколько часов, что ж! Ей придется снова солгать. Ей придется сделать еще одно усилие и не выдать угрызений совести, которые сейчас терзали ее. И все же она солжет еще раз, чтобы выиграть еще немного времени для Фредерика.
Маргарет поднялась, когда в комнату вошла Диксон, только что проводившая мистера Торнтона.
Он едва успел пройти десяток шагов по улице, как рядом с ним остановился омнибус, из которого вышел мужчина. Приподняв шляпу, он поприветствовал мистера Торнтона. Это был инспектор полиции.
Мистер Торнтон некогда устроил его на должность в полиции и время от времени слышал рассказы об успехах своего протеже, но встречались они не часто, и поначалу мистер Торнтон даже не узнал его.
? Меня зовут Уотсон ? Джордж Уотсон, сэр, тот, которого вы…
? А, да! Я вспомнил. Я слышал, вы отлично работаете.
? Да, сэр. Я должен поблагодарить вас, сэр. Но я осмелился заговорить с вами только по одному небольшому делу. Я полагаю, вы ? тот самый мировой судья, который записывал показания того бедняги, что скончался в лазарете прошлой ночью.
? Да, ? ответил мистер Торнтон. ? Я приходил, но услышал только какие-то бессвязные слова. Боюсь, он был пьяницей, хотя нет сомнения, что умер он в результате насилия. Одна из служанок моей матери была помолвлена с ним, и думаю, сейчас она сильно страдает. Что с ним?
