котором все страны, в том числе и наша, молятся на христианского бога. Но люди там живут хуже рабов, в такой тесноте, что не вздохнуть свободно, под властью правителей, которых никогда не видят, и их посылают на войну, как свиней на бойню. Хуже того. Наши мудрецы и прорицатели сказали, что это Скульд – мир, который будет, если мы не помешаем. И мы должны этому помешать! Есть другой мир, который видели мудрые. Да, и этот мир я видел сам, – оглядывая присутствующих, Вальгрим тряс седой бородой. – Мир загадочный, мы видели только части его и не все поняли. Я видел людей, плавающих в черноте безвоздушного океана, где-то между мирами, и сначала подумал, что это худшие из грешников, изгнанные изо всех миров, потому что даже Нитхогг гнушался глодать их кости. Но потом я увидел их лица и понял, что они подобны людям в каком-то великом походе; и некоторые из них были людьми нашей крови, говорившие на нашем языке, такие великие путешественники, что любой живущий ныне шкипер против них просто ребенок. Я не знаю, как это получилось или как это получится, но я знаю, что это настоящий путь для настоящих мужчин: это не Путь для убоявшихся Христа. Так что всю жизнь я должен искать новое знание. И еще об одной вещи я скажу – почему, помимо нашего стремления к знаниям, власти и славе, мы должны вступить на этот путь. Потому что мы не одиноки.

Вальгрим снова оглядел собрание, стараясь усилить впечатление от своих последних слов, передать свою убежденность слушателям, которые до сих пор во всем с ним соглашались.

– Всем известно, что рядом с нами живет Потаенный Народ. Не опасный для живущих в нижних поселках, иногда опасный только для охотников в горах и для детей, играющих у воды. Но это не единственный народ, который спрятан. Мы знаем, что где-то живут существа, могуществом равные богам, не тролли и никсы, а сами iotnir, враги богов и людей. И есть еще отродье Локи, те, у кого не одна шкура, которые способны появляться в разных обличьях, полулюди, полудраконы, полукиты.

Мы верим, что под конец придет великий день, когда люди и боги выступят против гигантов и Потаенных Народов – и на стороне врагов тоже будет немало людей, христопоклонников и перебежчиков. Тех, кто поддался заблуждению. Для этого Один и берет к себе воинов, чтобы составить войско, которое выйдет из Вальгаллы в Судный День. Будут и другие войска, войско Тора из Трутвангара, войско Хеймдалля из Химинбьорга, и все остальные, моряки, лыжники, лекари и лучники. Но воинство Одина будет самым могучим и сильным, на него вся наша надежда.

Мы не смеем распылять наши силы. Исход битвы еще не решен. Если Путь сейчас сделает неправильный выбор, мы будем рассеяны и разбиты. Я заявляю, что одноглазый англичанин, который носит копье Одина, а сам не чтит Одина, я заявляю, что он лжепророк, который сбивает нас на ложный путь. Ныне мы должны отвергнуть его, чтобы выполнить свое истинное предназначение: восславить Единого Короля, про которого пророки предвещают, что он придет с Севера. Единого Короля, который изменит мир и превратит в Судный День поражение в победу.

Вальгрим остановился и гордо поправил на своей широкой груди брелок в виде копья. Он ждал возражений, которые, он знал, не замедлят последовать.

Они послышались со стороны тех, на чью поддержку он надеялся. Виглик Провидец зашевелился на табурете, взглянул на свой необычный амулет – чашу Суттунга, хранителя меда, бога вдохновения, и заговорил:

– То, что ты сказал о видениях, может быть правдой, Вальгрим, но мы видим одно, а понимаем другое. И если ты не сможешь отрицать то, о чем я тебе уже рассказывал, ты должен объяснить мне, что это означает. Как мы знаем, наш брат Фарман видел одноглазого англичанина, видел, когда у того было еще два глаза. В видении появился Асгард, обитель богов, и англичанин там был в роли Вёлунда, хромого кузнеца богов. И Фарман увидел, что Прародитель Живущих, Отец Всего Сущего с ним разговаривает. Никто раньше не видел, чтобы какой-нибудь смертный удостоился такого. Так почему же я не могу считать, что у этого человека божественное предназначение?

Вальгрим кивнул:

– Я знаю, что твои видения истинны, Виглик, и видения Фармана тоже. Ты видел в прошлом месяце смерть тиранов, и торговые суда уже успели принести нам весть, что это и в самом деле произошло. И я не оспариваю, что ты видел одноглазого в обличье Вёлунда. Но как ты только что сказал, видеть – это одно, а понимать – это другое. О чем же свидетельствует история Вёлунда?

Он снова огляделся, убедившись, что его слушатели, как всегда, живо интересуются священными преданиями.

– Мы все знаем, что жена Вёлунда была лебедью, и после того, как она его оставила, его захватил Нитхад, король народа ньяров. Нитхад хотел, чтобы Вёлунд поработал у него кузнецом, но боялся, что тот сбежит, поэтому ножом подрезал ему сухожилия и заставил работать в кузнице в Сэварстате. И что же делал там Вёлунд?

Голос Вальгрима понизился до распевного баса жреца Пути:

– Он сделал ему золотые браслеты и ожерелья с самоцветами. Он сделал ему чаши для эля и хитроумные полозья для саней. Он сделал ему меч – такой острый, что он мог разрезать полотно, и такой прочный, что он мог перерубить наковальню. Но что он сделал, когда два маленьких сына Нитхада пришли посмотреть на чудеса? Он заманил их к себе в кузницу, обещав показать диковинки, открыть свой ларец.

Снова Вальгрим заговорил нараспев:

Вёлунд убил их, закопал их тела под кузницей, из их зубов сделал ожерелье, из их черепов – кубки, из их ясных глаз – броши. И все это отдал Нитхаду. А когда дочь Нитхада пришла к нему починить кольцо, что он сделал? Опоил ее пивом, изнасиловал ее, вышвырнул ее вон.

Она, плача, пожаловалась отцу. Тот пришел в кузницу за головой Вёлунда. А Вёлунд, трэль с перерезанными сухожилиями, надел крылья, которые сделал в своей кузнице, и улетел. Что за хитрость он выковал для Нитхада? Он выковал месть. Поэтому его так зовут, Вёлунд. От слова «хитрость», vel.

Собравшиеся сидели молча, размышляя над давно известной им историей.

– И теперь я вас спрашиваю, – сказал Вальгрим, – кто герой этого предания? Вёлунд с его коварством, как нас убеждали? Или Нитхад, пытающийся противоборствовать ему? Я говорю тебе, Виглик, что до этого англичанина, так он Вёлунд, это ясно. А мы – это Нитхад! Он убьет наших сыновей и изнасилует наших дочерей. То есть он отвратит нас от нашего дела и заставит служить его замыслам. Нитхад сделал только одну ошибку, когда попытался использовать искусство Вёлунда и надеялся, что сам будет в безопасности, хотя тот всего лишь был хром. Ему следовало убить Вёлунда и сделать это наверняка! Потому что люди вроде Вёлунда или англичанина опасны, даже если искалечены. Потому что они подобны жене Вёлунда, лебеди: это не люди с одной шкурой. А только не лебедем обернется этот англичанин. Скорее уж драконом или курганным чудовищем, мертвяком. Хагбарт, я спрашиваю тебя: разве он не сказал, что уже бывал в могиле?

Круг взволнованно зашевелился, оценивая неожиданное заявление Вальгрима. Все видели, что Хагбарт медленно кивнул, нехотя подтверждая сказанное.

Торвин не выдержал, как и предвидел Вальгрим.

– Это все верно, Вальгрим, но ты же просто играешь словами. Конечно, парень раньше бывал в могиле – он достал из нее сокровище королей. Он раскопал ее киркой и героически выбрался наружу. Он не жил в ней. Будь здесь Вига-Бранд, он бы тебя высмеял за одно предложение оставить деньги в могиле. Я призываю всех вас, смотрите глубже слов. Смотрите на поступки. Шеф Сигвардссон, давайте будем называть парня его настоящим именем, целую страну обратил в нашу веру. Он избавился от христианских церквей. Если где и остались в стране христианские священники, то лишь подобные нам, те, что сами себя кормят и работают для свой паствы. Он убил Ивара Рагнарссона. И можно ли сомневаться, что он стремится к знанию, что он все отдаст ради знания? – Торвин, призывая к молчанию, поднял руку: – Если не верите мне, тогда слушайте.

Снаружи, откуда-то поблизости, до жрецов доносились звуки знакомые, но совсем не те, какие можно было бы ожидать во время священного круга. Над окрестностями святилища, над слетавшимся и утоптанным снегом неслось лязганье тяжелого молота, тонущее в шумном пыхтении кузнечных мехов. Где-