Деньги! – Он использовал норвежское слово fе, которое означает любой вид собственности: деньги, металлы, товары, скот. – Забудь на день о своих машинах, молодой молотобоец, и давай становиться богатыми!

– Но если мы...

Шеф почувствовал, как пальцы сильней сжали его ключицу.

– Я сказал тебе. И помни: ты по-прежнему карл в Армии, подобно всем нам. Мы сражаемся вместе и делим добычу. И клянусь сияющими сосками девы Герты, грабить мы будем вместе. Ступай в строй!

Через несколько мгновений пятьсот человек тесной колонной устремились по одной из улиц к центру города, направляясь прямо к собору. Шеф посмотрел вслед спинам, одетым в кольчуги, перехватил алебарду, с тоской оглянулся через плечо на оставшуюся позади небольшую группу.

– Иди, – посоветовал Ульф. – Не волнуйся, Бранд оставил достаточно людей, чтобы охранять добычу. Все будет разделено честно, и все это знают. Они здесь только чтобы отгонять англичан.

Колонна перешла на бег и одновременно образовала клин, который Шеф хорошо помнил с первой стычки. Дважды она встретила сопротивление: наспех воздвигнутую баррикаду поперек узкой улицы, отчаянные нортумбрийские таны рубили врагов, а крестьяне бросали с окружающих домов копья и камни. Викинги подбежали, обменялись ударами, ворвались в дома, ликвидировали лучников и копейщиков, пробили стену дома и вышли англичанам в тыл, действовали они без приказов и без задержек, со смертоносной уверенностью и быстротой. Каждый раз во время задержки Шеф пробивался все ближе к передним рядам, нацеливаясь на широкую спину Бранда. Он понял, что придется дать им возможность взять собор. Но может быть, когда добыча будет захвачена, бесценные сокровища, копившиеся веками, взяты под охрану, ему удастся получить людей и заняться машинами. И прежде всего он должен быть рядом с предводителями, чтобы спасти жизнь пленников, мастеров, строителей машин.

Викинги снова двинулись рысцой. Бранд теперь всего в нескольких рядах перед ним. Поворот узкой улицы, люди в центре колонны чуть замедлили ход, чтобы крайние держались с ними на одном уровне, и перед ними открылся собор. Он появился, как работа гигантов, всего в шестидесяти шагах, отделенный от других зданий площадью.

Тут тоже нортумбрийцы, они собрались для последней отчаянной схватки у дома своего Бога.

Викинги замедлили продвижение, высоко подняли щиты. Шеф, по-прежнему пробивавшийся вперед, неожиданно оказался на одном уровне с Брандом. Он увидел, как широкий меч нортумбрийца устремился к его шее.

Не задумываясь, парировал, услышал знакомый звук перерубленного лезвия, ударил вперед острием алебарды, повернул оружие, дернул, отводя в сторону разбитый щит противника. Стоя спиной к Бранду, сделал широкий взмах. Вокруг свободное пространство, за ним враги. Он снова взмахнул, лезвие алебарды свистнуло в воздухе, враги пытались увернуться от этого удара. Промах, еще один промах, но в это время викинги перестроились. Их клин двинулся вперед, мечи рубили со всех направлений. Вел воинов Бранд, он аккуратно взмахивал своим топором.

Волна нападающих прорвала строй защитников-англичан, перекатилась через них. Шеф обнаружил, что его пронесло вперед, в открытое пространство, прямо впереди двери собора, вокруг возбужденные выкрики.

Ослепленный неожиданным блеском, он увидел прямо перед собой – шафрановые пледы. Не поверил своим глазам. Улыбающееся лицо Мюртача, вогнавшего копье в землю. Линия копий, обвязанных веревкой, словно та нить, что охраняет святилище Торвина. Крики стихли.

– Хорошо пробежались, парни. Но здесь вы не нужны. Никто не переступит через веревку. Вы слышали?

Бранд вышел вперед, и Мюртач попятился, разведя руки.

– Спокойней, парни. Вы получите свою долю. Не сомневайтесь. Но все было решено через ваши головы. Вы получили бы свою долю, даже если бы ваше нападение не удалось.

– Они пришли с другой стороны, – крикнул Шеф. – Утром они не пошли за нами. Прорвались через западные ворота, пока мы атаковали с севера.

– Прорвались, как же! – послышался чей-то голос. – Да их впустили! Смотрите.

Из дверей собора, невозмутимый, как всегда, по-прежнему в алом и зеленом, вышел Айвар. Рядом с ним шел человек в одежде, которую Шеф не видел уже год, со дня смерти Рагнара, человек в пурпуре и белом, со странной высокой шапкой на голове, в руке украшенное золотом распятие из слоновой кости. Машинально он поднял руку в благословении. Сам архиепископ провинции Эофорвича Вульфхир Eboracensis.

– Мы договорились, – сказал Айвар. – Христиане впустили нас в город при условии, что сам собор будет не тронут. Я дал им свое слово. Все остальное наше: город, округ, королевская собственность – все. Но не собор и не собственность церкви. И христианские священники отныне наши друзья, они помогут нам выжать эту землю досуха.

– Но ты ярл Армии, – взревел Бранд. – Ты не имеешь права заключать сделки от своего имени, не спросив остальных.

Айвар театрально повел плечом, скорчив болезненное выражение.

– Я вижу, твоя рука в порядке, Бранд. Когда я тоже оправлюсь, нам с тобой нужно будет решить несколько дел. Но держись по ту сторону веревки! И людей своих удержи, чтобы они не пострадали.

– Мальчишек тоже, – добавил он, взглянув на Шефа.

Из-за собора подходили люди, сотни сторонников Рагнарсонов, вооруженные, свежие, уверенные. Они холодно разглядывали своих уставших товарищей. Среди них и Змееглазый, по бокам его два брата – мрачный Халвдан и Убби, со смущенным лицом. Опустив глаза в землю, он заговорил: – Вы хорошо сражались. Простите, что для вас это сюрприз. На общей встрече мы все объясним. Но Айвар сказал правду. Не заходите за пределы веревки. Держитесь подальше от собора. А в остальном можете становиться богатыми.

– Ну, на это мало шансов, – выкрикнул кто-то. – Разве жрецы Христа кому-нибудь оставят золото?

Змееглазый не ответил. Его брат Айвар повернулся, сделал знак. За Рагнарсонами поставили столб, глубоко вогнали его в плотную землю прямо перед входом в собор. Дернули за веревку, и на столбе развевался знаменитый флаг Рагнарсонов – флаг Ворона, личное знамя братьев, он широко расправил крылья в знак победы.

Группа воинов, штурмовавших стены, только что собранная в единую колонну, медленно начала распадаться, переговариваясь, подсчитывая потери.

– Ну, значит собор у них, – сказал самому себе Шеф. – Но мы можем получить машины.

– Бранд, – окликнул он. – Бранд. Так я могу получить своих двадцать человек?

Группа людей сидела на бледном солнечном свете в безлистной зимней роще недалеко от Йорка. Их окружали натянутые на копья нити, на нитях яркие гроздья рябины. Собрались жрецы, все жрецы Пути, входившие в армию Рагнарсонов: Торвин, жрец Тора, Ингульф, жрец Идунн, но не только они. Был тут и Вестмунд, мореплаватель, наблюдатель звезд, жрец бога моря Ньорта; Гейрульф, летописец сражений, жрец Тюра; Скальдфинн, переводчик, жрец Хеймдалля. Самым уважаемым за свои видения-странствия в других мирах считался Фарман, жрец Фрея.

Внутри круга было воткнуто серебряное копье Отина рядом со священным огнем Локи. Но ни один жрец в Армии не брал на себя огромную ответственность копья Отина. А жрецов Локи никогда не было, хотя о его существовании никогда не забывали.

Внутри круга, но отдельно от жрецов сидели два мирянина: Бранд, витязь из Галланда, и Хунд, подмастерье Ингульфа. Они должны были давать показания и, если понадобится, советы.

Осматривая собравшихся, заговорил Фарман:

– Мы должны обсудить наше положение.

Молчаливые кивки в знак согласия. Эти люди не любят разговаривать без необходимости.

– Мы все знаем, что история мира, heimsins kringla, мирового круга, не предопределена. Но многие их нас много раз видели в своих видениях, каким может стать этот мир.

– Мир, которым правит один бог Христос. В котором тысячелетие люди подчиняются только ему и его жрецам. А в конце этого тысячелетия – всемирный пожар и голод. И на протяжении всего тысячелетия