не в облике человека.

– Да, он человек не с одной шкурой, – согласился Бранд.

– Он из отродья Локи, он послан в мир, чтобы уничтожить его. Мы должны забрать у него моего ученика. Но как это сделать? Если он не послушает тебя, Бранд, или меня, может, мы сумеем его подкупить? Есть ли что-нибудь такое, чего он хочет больше мести?

– Не знаю, как воспринять этот разговор о других мирах и путниках в них, – сказал Бранд. – Вы знаете, я с Путем, потому что у него много знаний, как у нашего Ингульфа, и потому, что мне не нравятся ни христиане, ни такие сумасшедшие, как Айвар. Но мальчишка смело поступил, явившись в лагерь за девушкой. Для этого нужна большая смелость. Я знаю. Ведь я отправился в Бретраборг, чтобы заманить Рагнарсонов в это дело, как сказали мне ваши жрецы, Торвин.

– И потому я желаю мальчишке добра. Но я не знаю, чего хочет Айвар. Да и кто это знает? Однако я могу сказать вам, что нужно Айвару. И он тоже это поймет, хотя и спятил. А если не поймет, то поймет за него Змееглазый.

И он заговорил, а остальные двое задумчиво кивали.

Как только они появились, Шеф понял, что это не люди Айвара. За те несколько дней, что он провел в лагере, он научился различать отдельные группы язычников. Это не гадгедлары, нет в них и того полунорвежского или ненорвежского вида, какой есть у воинов с Гебридских островов и у людей с Мэна, которых в основном набирал Айвар; не было у них и сходства с наименее уважаемыми норвежскими последователями Айвара. У тех норвежцев, младших сыновей своих отцов, часто нарушителей закона, не было своего дома, кроме лагеря. Те же, что пришли за ним в загон, оказались людьми плотного сложения, немолодыми, среднего возраста; волосы у многих поседели. У них серебряные пояса, золотые браслеты и кольца на шее: все это – свидетельства многих лет и даже десятилетий достатка. Когда стражник преградил им дорогу и приказал уходить, Шеф не расслышал ответ. Он был произнесен негромко, словно говорящий не привык кричать или слышать окрики. Стражник оказался упрям, он снова что-то крикнул и указал в сторону сгоревшего лагеря, в сторону палатки Айвара. Но не успел он закончить свою фразу, как послышался глухой удар и стон. Предводитель подошедших взглянул вниз, словно желая проверить, возможно ли еще сопротивление, вернул мешочек с песком в рукав и, не оглядываясь, прошел в загон.

Через несколько мгновений привязи на ногах Шефа разрезали, самого его поставили на ноги. Сердце его неожиданно и неудержимо забилось сильней. Это смерть? Они вытащат его из загона на открытое место, поставят на колени и обезглавят? Он сильно прикусил губу. Он не заговорит и не будет просить о милости. Варвары не получат возможности со смехом рассказывать о смерти англичанина. Шеф пошел в мрачном молчании.

Но прошел он всего несколько ярдов. Его вывели за ворота, провели вдоль загона и рывком остановили перед другим входом. Шеф увидел, что предводитель смотрит прямо на него, заглядывает ему в глаза, как будто надеется увидеть понимание на лице Шефа.

– Ты понимаешь по-норвежски?

Шеф кивнул.

– Тогда слушай. Если ты будешь говорить, это не имеет значения. Но если он заговорит – возможно, ты останешься в живых. Может быть. Нам нужны ответы на многое. И среди них могут быть такие, которые означают жизнь для тебя. А для меня еще больше. Умрешь ты или будешь жить, тебе скоро понадобятся друзья. Друзья на суде. Друзья на месте для казней. Есть не один способ умереть. Ну, ладно. Бросайте его. И прикуйте как следует.

И Шефа втолкнули под навес в углу все того же загона. С прочного столба свисало железное кольцо, от него цепь вела к другому кольцу. Через мгновение это кольцо надели ему на шею, просунули в две дыры болт из мягкого железа. Несколько ударов молотом, быстрый осмотр, еще один удар. Люди повернулись и вышли. Ноги Шефа свободны, но руки по-прежнему связаны. Ошейник и цепь давали возможность сделать только несколько шагов.

Здесь есть еще один человек, понял Шеф, прикованный так же, как и он; в полутьме он видел цепь, ведущую к другому столбу. И эта фигура, лежащая на земле, наполнила Шефа ощущением тревоги, стыда и страха.

– Господин, – с сомнением сказал он. – Господин. Ты король?

Фигура шевельнулась.

– Я король Эдмунд, сын Эдвольда, король восточных англов А кто ты, говорящий на диалекте Норфолка? Ты не из моих воинов. Ты пришел с рекрутами? Тебя схватили в лесу? Повернись, чтобы я смог увидеть твое лицо.

Шеф повернулся. Солнце, заходящее на западе, светило в открытую дверь, оно осветило его лицо, когда он остановился на пределе длины своей цепи. В страхе ждал он, что скажет король.

– Вот как. Ты тот, кто встал между мной и Айваром. Я тебя помню. У тебя не было ни доспехов, ни оружия, но ты встал перед Виггой, моим витязем, и задержал его на десять ударов сердца. И если бы не ты, это были бы последние удары сердца Бескостного. Почему англичанин спас Айвара? Ты убежал от своего хозяина? Или ты раб церкви?

– Мой хозяин – твой тан Вульфгар, – ответил Шеф. – Когда пришли пираты, ты знаешь, что они с ним сделали?

Король кивнул. Теперь, когда глаза его привыкли к свету, Шеф видел лицо короля. Оно было решительным и безжалостным.

– Они забрали его дочь... мою... мою сводную сестру. Я пришел, чтобы освободить ее. Я не хотел защищать Айвара, но твои люди убили бы их обоих, всех бы убили. Я только хотел, чтобы мне позволили отвести ее в сторону. Потом я бы присоединился к вам. Я не викинг, я сам убил двух викингов. И я еще одно сделал для тебя, король, когда тебе это было нужно. Я...

– Да, ты сделал. Я призвал кого-нибудь прорвать строй, и ты это сделал. Ты и толпа крестьян ниоткуда с корабельной мачтой. Если бы до этого додумался Вигга, или Тотта, или Эдди, или любой другой из них, я сделал бы его богатейшим человеком королевства. Что я пообещал?

Он молча покачал головой, потом посмотрел на Шефа.

– Ты знаешь, что со мной сделают? Теперь они строят алтарь своим языческим богам. Завтра меня возьмут и положат на него. И за работу возьмется Айвар. Убивать королей – его дело. Один из стражников рассказал мне, что стоял поблизости, когда Айвар убил ирландского короля Мюнстера, как люди Айвара натягивали веревки, и вены выступили на шее короля, и он призывал все проклятия и всех святых на голову Айвара. И тут послышался треск, когда сломалась его спина. Все они это помнят.

– Но завтра Айвар приготовил мне другую судьбу. Говорят, он приберегал это для человека, убившего его отца, для Эллы из Нортумбрии. Но потом решил, что я тоже этого заслуживаю.

– Меня положат на алтарь лицом вниз. В углубление моей спины Айвар пометит меч. Потом – ты знаешь, как расположены ребра? Они составляют клетку и соединяются каждая с позвоночником. Айвар отрубит каждое ребро, начиная с нижнего к верхнему. Сказали, что меч он использует только для первого надреза. После этого будет пользоваться молотом и зубилом. И когда подрежет их, разрежет плоть и руками вывернет ребра.

– Надеюсь, к этому времени я умру. Говорят, до этого момента могут сохранить человеку жизнь, если он будет рубить не очень глубоко. Но когда выдергивают ребра, разрывается сердце. А когда это произойдет, Айвар вырвет из спины легкие и покроет ими ребра, так что они будут выглядеть как крылья ворона или орла. Они называют это «вырубить кровавого орла».

– Я думаю, что почувствую, когда он в первый раз коснется мечом моей спины. Знаешь, парень, мне кажется, что если до этого момента сохраню храбрость, дальше будет легче. Но ощущение холодной стали на коже, еще до того как начнется боль...

– Никогда не думал, что до этого дойдет. Я защищал свой народ, выполнял все свои клятвы, был милостив к сиротам.

– Знаешь ли, парень, что сказал Христос, когда висел на кресте?

Шеф тут же вспомнил поучения отца Андреаса о необходимости хранить чистоту и особенно о том, как важно всегда повиноваться церкви. Он покачал головой.

– Он сказал: «Боже мой, боже мой, для чего ты меня оставил?» Король надолго смолк.