Минутка оказалась долгой. Она растянулась на десять минут и больше, гораздо больше. Он неторопливо допил стакан, налил им обоим еще, выпил и новую порцию, а Марты все не было. Ожидание скрашивали приятные размышления над тем, где же он научился такому свободному обхождению с женщинами. Наконец Марта появилась, сияя своей лучезарной белозубой улыбкой, и передала ему под столом гостиничный ключ с огромной кожаной биркой. Лэндерс положил его в карман и хотел было расплатиться.

— Да подожди ты, — улыбнулась Марта. — Не пори горячки. Никуда она не убежит, комната. Лучше давай еще выпьем. Бутылку взял?

— Нет, только эта, — покачал он головой, приподняв с пола бумажный пакет.

— Ты ее в киоске купил? У лестницы, которая в холле?

Лэндерс кивнул.

— Возьми, пожалуйста, еще одну. Или даже две — вдруг понадобится, — улыбнулась Марта.

— По пути купим, — кивнул Лэндерс. — Где ты достала ключ?

— У одного знакомого. Не беспокойся, все тип-топ. Там никого нет.

— Ну и замечательно.

— Что у тебя с ногой, вояка? — спросила Марта, улыбаясь. — Свалился с лестницы?

— Угадала. Именно свалился. — И Лэндерсу вдруг вспомнился тот день, когда он по дну лощины спешил с распоряжением полковника, своего благодетеля. Он оглянулся, чтобы посмотреть, как рота штурмует высоту, и увидел солдата на обрыве, который повернулся и спрыгнул вниз — точно так, как прыгают с лестницы. Через две — три секунды в том месте, откуда он спрыгнул, разорвалась вражеская ручная граната. Он видел, как солдат встал и опять начал карабкаться наверх.

— Придется тебе пока обойтись без танцев, — шутливо заметила Марта. Лэндерс кивнул.

Допив, они вышли, накупили бутылок и, спустившись по лестнице в холл, направились к лифтам. В лифте было полно военных. Многие кидали на Лэндерса завистливые взгляды, даже те, кто были с женщинами.

— Привет, Марта! — сказал кто-то позади.

— А, это ты, привет! — заулыбалась Марта.

Их номер на седьмом этаже был большой, с высокими потолками. Старомодный. Через открытые окна веяло прохладой. В ванной висели белоснежные полотенца. В шкафу Лэндерс заметил на плечиках четыре тщательно отутюженные морские офицерские формы. На синих рукавах выделялись золотистые нашивки — две полоски и половинка полоски. Лэндерс не очень хорошо разбирался в знаках различия на флоте, однако решил, что такие нашивки — у капитан-лейтенанта. Над клапанами карманов были приколоты «крылышки», как у летчиков. Ему не хотелось задавать Марте вопросов.

— Это форма моего знакомого, — объяснила она. — Он снял этот номер до конца недели. При нем тут знаешь какие вечеринки закатывают! Но он редко бывает. Чему-то там обучает на морской авиабазе.

После того как они еще раз выпили, Марте захотелось оставить на память Лэндерсу автограф на гипсе. Дело было нехитрое. Чтобы надеть брюки, ему пришлось распороть штанину по внутреннему шву до колена. Она подмазала помадой рот, приложила губы к повязке и подписала внизу: Марта Ли Прентисс. Потом она провела руками по бокам Лэндерса и обняла его за плечи. От поцелуев оба начали задыхаться. Она вырвалась, чтобы раздеться в ванной. Нет ничего противнее, уверяла она, когда женщина на виду стаскивает платье и вылезает из своей сбруи. Лэндерс не спорил и не удерживал ее. Марта вышла из ванной комнаты, обмотав себя огромным полотенцем. Она встала в позу, как натурщица, и, распахнув полотенце, уронила его на пол.

— Ну вот, разве так не лучше?

Потом она подошла к кровати, откинула покрывало и легла.

Из-за гипса он раздевался медленно, и Марта выскочила из постели, чтобы помочь ему. Поддерживаемый ею, он запрыгал на одной ноге к кровати.

— Бедная ножка … Тебе как удобнее, так?… Пожалуйста, скажи что-нибудь… Скажи, какая я сладкая, ну пожалуйста…

Вечером они заказали в номер ужин, но ели мало. Лэндерс не знал, как Марта, но сам он словно старался взять реванш за многие месяцы воздержания. Поздно ночью, когда уже начинала пробиваться утренняя заря, он проснулся и увидел в полутьме, что Марта плачет.

Лэндерс обнял ее, и она уткнулась лицом ему в плечо. Он чувствовал, как слезы стекают ему под мышку.

— Что с тобой? Почему ты плачешь?

— Да нет, ничего.

— Должна же быть причина.

— Это я так… У меня… У меня жениха убили. В Северной Африке. Его сбили, он был летчик.

Лэндерс погладил ее по спине.

— Я не знал, прости.

— Ничего. И отца я потеряла.

— Тоже погиб? — поразился Лэндерс.

— Нет, он умер. Несколько лет, как умер. Но я так любила его. Пожалуйста, не обращай на меня внимания. Спи.

Он и вправду уснул, пока Марта заливалась слезами у него на груди. Когда он проснулся, ее не было. Она ушла.

Лэндерс подумал, что она оставила записку, но ничего не было. На туалетном столике лежал ключ, и все. Он понимал, что должен бы радоваться. Еще бы — такой вечерок привалил. Но он был подавлен и безмерно одинок. После ночи с Мартой он почувствовал одиночество еще сильней. Он чувствовал его каждой своей клеточкой.

Немного погодя он заказал себе роскошный завтрак: глазунью, ломтики поджаренного хлеба с маслом, овсяные хлопья, грудинку и кофе, много кофе. Он устроился поудобнее у открытого окна, на солнышке. Поев, Лэндерс честно рассчитался с официантом наличными.

Завернувшись в банную простыню, он сидел с сигаретой, допивая кофе, когда кто-то снаружи отпер ключом дверь. Вошел молодой капитан — лейтенант. Он вроде даже не удивился.

— А-а, здорово! — Он сбросил серо — зеленую куртку с погонами и приветливо улыбнулся. — Мы знакомы, нет? Вы, наверно, с Марти пришли? Не стесняйтесь, будьте как дома. Я на минуту забежал, сполоснуться.

Он скинул рубашку, брюки и в трусах пошел в ванную. Какое-то безразличие удержало Лэндерса на месте. Он закурил новую сигарету и прислушивался к шуму душа за дверью. Потом шум прекратился, и лейтенант голышом вышел из ванной, энергично обтираясь полотенцем. Он увидел загипсованную ногу Лэндерса и, усмехнувшись, спросил:

— Где воевали? На Тихом?

Лэндерс медленно поднялся, опираясь на здоровую ногу.

— Да, на Гуадалканале и Нью-Джорджии. Как вы узнали?

— По цвету лица. Это от малярии. Мне и самому пришлось там побывать. — Лейтенант опять вошел в ванную, надел майку и трусы и продолжал одеваться дальше. — Мне надо бежать, а вы тут располагайтесь. Когда уйдете, оставьте ключ у коридорного, хорошо? Скажите свое имя, и он вам его даст, когда понадобится. Тут у нас проходной двор, как на Центральном вокзале в Нью-Йорке. Да, как хоть вас зовут?

Лэндерс назвался.

— Э-э… За завтрак я рассчитался, а вот как у вас за обед платят, не знаю.

— Пустяки, не имеет значения. Нас тут несколько человек, вместе снимаем номер. А Марти приводит своих знакомых. Мы ее вроде на попечение взяли. У нее тяжелая жизнь была. Правда, некоторые ее знакомые — неподходящие люди. Но такие быстро отсеиваются. А вы, как я понимаю, человек иного круга. Заказать себе первоклассный завтрак и наслаждаться в одиночестве у окна — это может только подходящий человек. — Он увидел рубаху, аккуратно повешенную на спинку стула; как раз накануне Лэндерс нашил на рукав шевроны. — Заглядывайте в любое время, сержант Лэндерс. И пожалуйста, не забудьте сказать коридорному свое имя. Пусть он вас впишет. Если сочтете нужным сделать вклад, купите пару-другую