Натали стояла возле зеркала и никак не могла решить, во что сегодня следует одеться. Никакого макияжа — это точно. Она должна выглядеть строго и по-взрослому. Несколько лет назад ей пришлось ради нового имиджа расстаться со своими золотыми кудрями. С самого детства все умилялись, глядя на нее, и называли ангелом. Ну еще бы, весь набор: голубые глаза, золотые кудри, розовые щечки… Ее всерьез воспринимали только те, кто знал, что за кукольной внешностью кроется довольно независимый и строптивый характер. Доказывать всем, что ты совсем не то, что написано у тебя на лице, дело неблагодарное. И Натали попыталась скорректировать матушку-природу. Она состригла почти все: теперь на ее голове торчали вихры, никогда не красилась и старалась одеваться строго и только в неяркие вещи. Хорошо бы еще очки носить, но это было бы слишком. Носить очки с обычными стеклами — это уже отдает комедией.

Юбку и короткий серый пиджак она забраковала сразу. В собственном доме одеваться как офисная дева не годится. К тому же нужно надевать туфли на каблуках… А в джинсах и любимом пуловере она будет выглядеть как девчонка. Может быть, черные широкие брюки и тонкую белую водолазку с твидовым жилетом? Пожалуй, это будет лучший вариант. Строго, изысканно и по-домашнему.

Но, придя к этому незамысловатому решению, Натали еще минут сорок примеряла разные платья, юбки, кофточки в самых немыслимых вариантах. Потом она сказала себе, что просто тянет время, потому что волнуется перед решительным разговором. Честно сказав это вслух, Натали оделась ровно за три секунды и отправилась вниз. Кроме всего прочего, она еще и хозяйка в этом доме, поэтому ее святой долг накормить гостей завтраком и придумать им развлечения.

Сначала она зашла на кухню узнать, все ли готово к завтраку. Потом, когда тянуть уже было нечего и некуда, отправилась в гостиную.

То, что она опоздала, Натали поняла сразу по воркующему голосу и блестящим глазам Рене. Тот, кого так искусно и беззастенчиво соблазняла ее дорогая подруга, сидел спиной к дверям, и Натали могла видеть только коротко стриженный затылок, довольно внушительную спину и спокойную руку с длинными красивыми пальцами, которая лежала на подлокотнике кресла. В позе мужчины не было ни напряженности, ни расслабленности. Он спокойно слушал трескотню Рене и даже не пытался вставить слово.

Натали не хотела долго оставаться незамеченной. Во-первых, это не слишком прилично — подслушивать. А во-вторых, она отлично знала, что именно говорит сейчас Рене. Песня была известная, и на протяжении многих лет в ней почти не менялись слова. Она болтала без умолку о себе, необыкновенной и прекрасной. Интересно, а что думает по этому поводу мистер Слейтер-старший? Или он, как и все остальные, очарован нежным голосом и красотой чаровницы? Рене действительно была необыкновенно хороша. Ничего ангельского… Ровные блестящие черные волосы, миндалевидные ореховые глаза под стрелами бровей, полные чувственные губы, потрясающая женская фигура, та, в которой все как надо. Где надо — широко, а где надо — узко. Длинные изящные пальцы, довольно смелые наряды… Натали привыкла к ней и не испытывала зависти, хотя понимала, что рядом с подругой у нее практически нет шансов. Мужчины замирали перед Рене как кролики перед удавом. Ближе, еще ближе! — шипел удав, и бандерлоги спускались прямо ему в пасть. Правда, даже самые замороченные кролики умудрялись все-таки выскользнуть практически из желудка. Они долго отряхивались, а потом бежали без оглядки. Рене не расстраивалась, потому что желающих всегда было хоть отбавляй.

Натали расстроилась только из-за одного. Рядом с Рене добиться возможности толком поговорить с мистером Слейтером было практически нереально. Для этого ее надо было просто выставить из дома. Но не могла же она так поступить с подругой, которую не видела тысячу лет и которую сама притащила в гости.

Натали уже открыла рот, чтобы поздороваться и возвестить о своем прибытии, но услышала за спиной покашливание. По лестнице спускался отец.

— Доброе утро! — поздоровался он.

Собеседники услышали его бодрый голос и повернулись к дверям. Слейтер встал с кресла, и Натали смогла рассмотреть его во всей красе.

Все-таки самое красивое у него — руки, мстительно подумала она. А так — ничего особенного. Высокий, худой, плечи широкие (удивительно!), лицо какое-то серое (или это из-за глаз?), подбородок упрямый (как у Дика), щеки впали (не кормят бедного!). Так была исследована вся фигура потенциального врага. Он не был неприятен, как Натали ни старалась себя в этом убедить. Сдержан, не слишком красив, холоден, но не неприятен… Широкий открытый лоб, умные глаза, чуть кривая, но обаятельная улыбка… Если бы он не был отцом Дика, он скорее всего даже понравился бы Натали. К тому же он смотрел на нее как-то странно… Откуда такая радость при виде незнакомки?

— Ну вот и отлично, что все в сборе, — сказал профессор, когда все формальности были исполнены и он перезнакомил всех своих гостей. — Во всяком случае, я рад, что в мое отсутствие вам будет чем заняться. Мне необходимо уехать в клинику, вернусь поздно, Натали, ты будешь занимать наших гостей. И, пожалуйста, не спорь со мной. — Эта была реакция на попытку Вэла что-то сказать. — Я, конечно, не смею задерживать, — развел руками профессор, — но мне хотелось бы, чтобы вы с сыном побыли у нас. По- моему, мальчику здесь нравится. Но если у вас планы…

— О, дядя Берк, — Рене подошла к профессору и взяла его под руку, — вы такой замечательный. Я так скучаю по вашему дому. Хорошо, что Натали решила приехать, иначе мы бы не встретились еще тысячу лет…

Профессор сконфузился. Он всегда терялся, когда женщина подходила слишком близко. Бедный папа! — вздохнула Натали и метнула на подругу уничтожающий взгляд. Та сделала удивленное лицо и опять склонилась к профессору, продолжая рассказывать, как любит с ним общаться. Для Натали все эти маневры были очевидны: Рене наметила себе очередную жертву, к тому же этот симпатичный мистер Слейтер был молодым вдовцом, и очень не хотела, чтобы ее планам кто-то помешал. Даже если это вознамерился сделать сам мистер Слейтер…

Вэл так и не сказал, что, наверное, им с Диком лучше отправиться домой. Да, честно признаться, ему и не хотелось уезжать из этого доброжелательного дома. К тому же пока он не поговорит с этой строгой барышней, чтобы понять, чем она его так зацепила… Она оказалась гораздо лучше, чем на той фотографии. Детская пухлость щек и слегка надутые губки превратились строгие скулы и прекрасно очерченный рот. Она была не просто очаровательна. Она была такой, какой и должна была быть женщина, говорившая вчера в темноте. Нежное лицо, смешные вихры на голове, строгие умные глаза, шея, до которой хотелось дотронуться рукой… Так, стоп! — приказал себе Вэл. Это уже больше, чем поверхностная оценка, это уже переходит всякие границы. Ему хочется просто поговорить с ней, а не пробовать на ощупь ее тоненькую шею.

— А где же Дик? — вдруг остановился профессор.

Вэл понял, что со своими новыми переживаниями как-то забыл, что следует разбудить сына. Рене втянула в себя воздух, чтобы прокомментировать ситуацию. А Натали решила, что не даст подруге опять все испортить, поэтому поспешно сказала:

— Я поднимусь и разбужу его. Вы пока проходите в столовую — там все готово.

Профессор хотел что-то сказать, но Рене поволокла его к дверям. А Вэл пошел за ними, потому что не идти же ему вместе с Натали в комнату сына. На правах хозяйки она вполне может сделать это и сама.

Натали бегом поднялась на второй этаж и осторожно заглянула в комнату Дика. Ей не слишком хотелось его будить. Если ребенок спит, значит, ему это необходимо. Но Дик не спал: он рассматривал потолок и о чем-то напряженно думал. Она поняла это, потому что лицо у него было какое-то угрюмое и сосредоточенное.

— Эй! — позвала его Натали.