подтверждает, что вы живы, и мне это кажется весьма здравым.
Полезно, если психотерапевт предлагает клиенту альтернативный способ мышления. Это может быть сделано более успешно, если подобное предложение рассматривается как выражение собственных убеждений психотерапевта: такой подход дает возможность быть естественным и позволяет при этом не навязывать ничего клиенту.
А сейчас я снова обращусь к обсуждению определенных теоретических вопросов. Даже если я достигну успеха в их объяснении, вдумчивый читатель увидит, что я делаю нечто бoльшее — излагаю мысли, развитые мной в ряде работ философского характера (Gendlin, 1962, 1992a, 1992b), а также в других исследованиях, готовящихся к публикации).
Существует некое основное теоретическое различие между когнитивной психотерапией и другими подходами. Сейчас нет необходимости обосновывать их, однако эти различия следовало бы понимать. Когнитивная психотерапия исходит из предположения, что любой человеческий опыт детерминируется познавательной способностью, сознательными либо бессознательными исходными предпосылками. Противоположная точка зрения состоит в том, что когнитивные предпосылки имеют поверхностный характер и просто скрывают за собой более глубокие факторы биологического, психического и межличностного бытия индивида. Обе точки зрения являются упрощенными.
На наше тело и межличностные взаимодействия влияют многие более основополагающие факторы, а когнитивные способности — просто
Когда мы впервые констатируем отношения когнитивного характера, можно ли сказать, что они действительно существуют в форме, отмечаемой нами? Нет, но если эти отношения действительно оказываются подходящими, тогда сама возможность
Мышление — важная способность человека. Оно выстраивает и перестраивает наш мир, играя важную роль в развитии человека. Однако использование мышления в качестве пути психотерапии приобрело плохую репутацию, так как мышление слишком легко можно использовать неправильно. Действительно, когда оно отделено от других форм опыта, его называют “интеллектуализацией”, приводящей к весьма незначительным психологическим изменениям.
Большинство людей не знают, что возможна форма мышления, связанная с переживаниями. Ведь обычно нас учат, что данный процесс должен быть отделен от переживаний. И даже желая обдумать какие-либо переживания, мы часто не используем непосредственное ощущение, с этими переживаниями связанное. Когда появляется первая мысль о переживании, мы отодвигаемся от нее, приближаясь к следующим мыслям и уже не обращаясь к самому переживанию, чтобы оценить, насколько наши мысли ему соответствуют. Обычно люди говорят: “Я думаю, мои чувства являются тем-то и тем-то”, и на этом основаны их дальнейшие мысли. Так возникают выводы, которые никто уже не сравнивает с самим переживанием, чтобы выяснить, действительно ли данные выводы раскрывают переживание и расширяют наше понимание его или же оказываются насилием над переживанием.
Такие эффекты могут быть отмечены, когда мы беседуем с кем-то о фильме, который произвел на нас сильное впечатление. Однако анализ фильма может привести к тому, что мы утратим это впечатление. Может оказаться, что наши мысли не способны выразить впечатление, которое начнет все больше и больше съеживаться, пока полностью не умрет. После этого нам останется только пожалеть, что мы затеяли анализ фильма. Однако может быть и так, что анализ впечатления, произведенного фильмом, будет все больше и больше его усиливать, раскрывать и проявлять его сущность. От чего зависит такое отличие?
Мы сумеем понять это — и соответствующим образом направить свои мысли, — если начнем проверять все этапы развития наших мыслей, а не просто будем дожидаться завершения их последовательности. На каждом из этих этапов мы сможем почувствовать, как мысли влияют на переживания. Если само переживание станет “съеживаться” под влиянием наших мыслей, можно быстро “отложить” эту мысль и попробовать найти другую, усиливающую переживание.
Иногда мы совершаем серию последовательных шагов для достижения чисто логического результата, но затем нам придется все равно вернуться к проверке, что же именно данный результат дает нашему непосредственному переживанию.
Обычно мы довольно быстро можем отбросить мысль, приводящую к утрате непосредственного переживания. Можно подождать появления других мыслей, связывающих нас с непосредственным чувством и усиливающим его. Некоторое время спустя к нам приходит мысль, на которую откликается переживание, после чего мы следуем уже не только тому, что содержала в себе мысль, но и тому, что открылось в новом переживании.
Такой тип мышления как раз и необходим нам во время психотерапии. Это не “интелектуализация”, поскольку слова и понятия не функционируют сами по себе, — они должны лишь способствовать дальнейшему развитию переживаний. Однако на основании изолированного понятия мы не можем определить, подходит ли оно для такой цели. Это выяснится лишь в том случае, если клиент попытается непосредственно почувствовать свое переживание.
Однако в этом есть и нечто большее: переживание по самой своей природе обладает способностью развиваться и усиливаться, стремясь стать чувствуемым
В некоторых видах когнитивной психотерапии признается, что сама по себе познавательная способность не настолько эффективна. Поэтому Эллис изменил название своего метода — “рациональная психотерапия” — на “рационально-эмотивная” (Ellis, 1962). Однако эмоции не являются ключевой формой переживаний. Когда индивид обращается к чувствуемым ощущениям, он обнаруживает, что эмоции представляют собой часть общей целостной структуры переживания. Так изменения в чувствуемом ощущении вызывают появление новых эмоций и форм познания, подталкивающих жизнь вперед.
Если мы рассмотрим в качестве примера фокусирование, то обнаружим когнитивное устремление обратиться к самому себе: “Пусть у меня возникнет чувствуемое ощущение
Когда проявляется чувствуемое ощущение и у индивида возникает что-то новое, необходимо быть готовым принять все, что будет возникать. Эта готовность является намеренной когнитивной реакцией, и ей необходимо специально учиться. Индивид может на время отложить (хотя и не отбрасывать полностью) свое несогласие и оговорки, связанные с тем, что у него возникает, для того чтобы происходило дальнейшее развитие ощущений. Затем, если когнитивные аспекты продолжают отличаться, он начинает задавать себе вопросы о чувствуемом ощущении, делая это до тех пор, пока оба аспекта не изменятся настолько, что между ними больше не будет различия.
Убеждения обычно включены в переживания, и потребуется сделать много новых шагов, пока не появится возможность обдумать их отдельно. Например, одна из моих клиенток почувствовала следующее: если мужчина захочет вступить с ней в сексуальный контакт, у нее не будет выбора и придется в любом случае согласиться. Поэтому она просто избегала всяких сексуальных ситуаций. Это отношение к мужчинам на протяжении долгого времени никак не изменялось в процессе психотерапии, хотя на когнитивном
