Только бы она оказалась права!
Около четырех дня он все же рискнул отлучиться: хотелось кофе, настоящего, крепкого. Недостаток сна и нервотрепка давали себя знать. Стресс это называется…
Александра, получив в руки сначала Лизу, а затем, час спустя, Кирюшу, пребывала в эйфории. Такой ее Алексей никогда не видел. Когда он сказал ей, что поедет искать Романа, потому что опасается суицида, она посмотрела на него непонимающе. «Какой еще Роман? Какой суицид? О чем речь?» – спрашивали ее глаза…
Алексей не сердился. Это действительно не ее проблема, а его и только его! Может, потом они возникнут и с Сашей… Но для этого сначала нужно, чтобы Роман был жив. Иначе у них с Александрой точно никаких проблем не возникнет.
Наверное, впервые в своей жизни Алексей хотел, чтобы у него возникли с проблемы с любимой женщиной…
…Ждать придется долго. Да идти ему все равно некуда и незачем, отчего ж не подождать? Хотя Александра с детьми могут вовсе не выйти на прогулку… Но, как знать, может, выйдут пораньше. У детей за последние дни сбился привычный режим.
Роман поставил машину далеко, за квартал от сквера. И подумал, что уезжать отсюда будет разумнее на метро. Если его ищут, то и машину первым делом…
Он заглушил мотор и посидел немного, поглаживая руль «Вольво». Хотелось спать. Он встал очень рано, да и то, «встал» – это громко сказано. Подремал в кресле перед компьютером часок, вот и все. Потом распечатал письмо и поехал отвозить коляску, пока соседи не проснулись…
Соблазн поспать был очень силен. Но Роман не знал, как далеко продвинулось следствие. Что бы ни нахимичили алкаши-приятели, теперь уже без разницы. Теперь он сам написал Ему письмо и сам назвал в нем имя мамы. Последняя дань ей, что-то вроде того…
Так что вся милиция уже точно на ногах.
Рисковать он не хотел. Он знал, как закончит сегодняшний день, и на другой расклад – оказаться за решеткой – он не согласен.
Роман достал из «бардачка» пистолет, сунул его в карман куртки, запер «Вольво», похлопал его легонько по крыше и ушел, не оглядываясь.
…Александра и впрямь вышла из подъезда с коляской пораньше, в четыре. Из предосторожности Роман встал далеко и лиц разглядеть не мог – ни ее, ни малышей, – но даже на таком расстоянии он почувствовал, как от них веет счастьем.
В котором ему нет места.
Он потрогал пистолет в своем кармане.
Александра вдруг посмотрела в его сторону, но разглядеть его и узнать она не могла, конечно! И точно, он был прав, потому что она спокойно направилась к скверу. А он осторожно двинулся за ней, сохраняя дистанцию. Минут через пятнадцать станет совсем темно, и он сможет подобраться к ним поближе…
…Саша позвонила, когда Алексей расплачивался в кафе.
– Мне кажется, что я только что видела парня, похожего на Степана… на Романа, – исправилась она. – Правда, собаки с ним нет…
– Где он?! Ты его еще видишь?
– Нет… Не знаю… Алеш, мне страшно! Он следит за нами! Он нас поджидал еще у подъезда! Правда, он стоял довольно далеко, я не уверена… Но потом я пошла с детьми в сквер, как обычно… И меня как будто дернуло! Я оглянулась и заметила его! Он… Алеш, он крался за нами! Я боюсь… Зачем он крался?!
Кис вдруг почувствовал себя так, словно его облили бензином и подожгли. А если они с Верой неправильно рассудили?! Что они знают об этом мальчике толком?! Выстроили его характер, исходя из его поступков и определенных представлений о подростковой психологии (а Роман с его биографией в подростках, несомненно, подзастрял)…
Но они исходили из представлений о
– Саша! Ты еще в сквере?
– Да.
– Уходи оттуда! Иди домой, слышишь! И будь внимательна, придерживайся самых людных и освещенных мест! И сразу позвони мне! Я немедленно выезжаю!
Алексей выехал немедленно, как обещал. По его звонку к скверу направилась ближайшая патрульная машина.
Мучаясь в пробках, он хотел позвонить Александре на мобильный, чтобы сопровождать каждый ее шаг, но он боялся рассеять ее внимание… За те десять минут, в которые она должна была дойти до дома, он перебрал в уме целую гору догадок, одна другой страшнее.
Зачем Роман крался за ними? Хотел поговорить? Но почему тогда «крался»?
Он хотел убить Сашу? Детей? Он вооружен?
Но зачем он тогда написал это письмо? Зачем указал адреса домов ребенка?
Он психопат?
Он ловкий и жестокий манипулятор, который решил провести ложный пас, осчастливить его, Алексея, своего отца, с тем, чтобы наказать его еще сильнее, еще больнее? Именно тогда, когда он расслабился?!
И письмо, намекавшее на намерение покончить жизнь самоубийством, было лишь ловушкой, призванной усыпить его бдительность?!
…Наконец его сотовый завибрировал.
– Я дома, все в порядке, Алеша…
– Только не вздумай никому открывать дверь! Даже не подходи, если вдруг позвонят!
– Хорошо, не волнуйся!
Слышно было, как Лиза заплакала. Александра оторвалась от телефона, и до Киса донесся ее нежный голос: она утешала дочку.
– Дети в порядке? Не испугались? – спросил он, когда Александра снова взяла трубку.
– Нет. Не переживай, с малышами все хорошо.
Как сладко, как счастливо произнесла она эти слова! Для нее сейчас в мире не существовало ничего, кроме нашедшихся детей, и Кис не мог ее в этом винить…
…Александра прогуливалась по центральной аллее сквера, на которой было довольно много народу. Он постепенно приближался.
И, когда между ними оставалось метров пятьдесят, Александра вдруг обернулась. Он застыл. И она застыла. Даже в сумерках он видел ее глаза: она испугалась! Она его боялась теперь!
Правильно, как же его не бояться… Роман потрогал пистолет, оттягивавший внутренний карман куртки, словно советуясь с ним, что предпринять.
Александра отвернулась и, прибавив шагу, вытащила свой телефон из кармана шубки.
Роман тоже повернулся и тоже прибавил шагу – в противоположную сторону. Сейчас здесь будет милиция. Быстрее!
Он долго плутал во дворах, пока не добрался до станции метро «ВДНХ». Уж в метро его точно не найдут…
…К тому моменту, когда Алексей доехал до дома, он уже знал, что в квартале от них обнаружен «Вольво» Романа. Но никаких следов его хозяина.
Милиция занялась машиной, Кис поднялся домой. Его семья была на кухне. Дети в высоких стульчиках за столом, Александра рядом. Лиза пыталась орудовать ложкой самостоятельно, попадала в рот один раз из пяти, но, Алексей знал, отнять у нее ложку невозможно. «Са!» – требовала она, что означало «сама».
Саша кормила сына.
«Сына».
А где-то метался раненым зверем еще один его сын.
Он не знал. Черт побери, он уже ничего не знал!!!
