пусть уж скорее в кутузку, только чтобы выйти из-под прицела этих глаз.
Но мент не собирался прекращать эту пытку.
– Ну да ладно, мозги вырубились, бывает. А тут что-нибудь у вас есть? – Он постучал указательным пальцем по груди. – Дети ведь в руках похитителя находятся! Неизвестно еще, что он с ними сделает! Если не сделал… Вы вот рассказывали, что женские штучки у вашего Мити в чемодане водились: косметика, краска для волос. А вдруг он педофил? Вы знаете, что это такое?
– Телевизор смотрю, грамотный… Да не сделает он им ничего! Он ведь их ради денег похитил! И потом, Митька добрый малый! Не злой. Он мне моторчик к креслу приделал…
– Так добрый или не злой? Такой же добрый, как вы, Николай Петрович? Или такой же не злой?
– Что вы меня допрашиваете, не знаю я!
– Так потому и допрашиваю, что я тоже не знаю. Никак понять не могу. Вот вы рассказали, как догадались, что Митя детей похитил. Очень сообразительный вы человек, должен я признать. То есть не дурак вроде бы. А о последствиях своей затеи не подумали! Выходит, дурак. И о детях не подумали. Выходит, подлец. Что скажете?
Инвалид молчал. От этого разговора ему было еще хуже, чем от зуботычины, которой наградил его другой мент, или он не мент… Отец тех двойняшек, в общем.
Этот же мент сидел напротив и смотрел на инвалида без всякой злости, но от слов его становилось столь очевидно, что Колян дурак и подлец, что ему выть хотелось.
– Видите ли, Николай Петрович, требование выкупа до сих пор к родителям не поступило… Вот в чем фокус. Так что цели у него другие, у вашего «доброго малого»… Кроме педофилов, знаете, есть еще садисты. Замучает ребенка, а потом вам ножку пришлет по почте. Или головку отрезанную. И «спасибо» припишет за то, что вы ему помогли.
– Арестовывайте! – Инвалид больше не мог это слушать. – Арестовывайте меня! Заслужил!
Серега поднялся во весь рост.
– А вы о машине, значит, думали, Николай Петрович…
Он замер на какую-то долю секунды, и Колян подумал: «Сейчас будет бить».
Но мент помолчал, глядя с брезгливостью на инвалида, а затем плюнул в него. Повернулся и ушел.
Пора было Сереге возвращаться на Петровку, куда вот-вот подвезут второго удалого старика- разбойника, Васяна. А Петровичем его парни займутся…
…Валентина Степановна оказалась женщиной словоохотливой, это, безусловно, было бы весьма кстати, знай она о Мите хоть что-нибудь стоящее. Но ничего стоящего, похоже, она не знала. Ну, упомянул как-то Митя о своем неблагополучном детстве, – так об этом он и Александре говорил! Правда, еще он обронил в беседах с Валентиной Степановной, что в машинах хорошо разбирается, любую может починить. Но сколько таких умельцев в Москве? Каждый десятый?
Сделать отсюда вывод, что Степа-Митя работает с автомобилями? В автосервисе? Маловато оснований для такого вывода…
Алексей еще поспрашивал наугад, толком не представляя, о чем спросить. Но он прекрасно понимал: Валентина Степановна еще меньше его знает, что может оказаться ценным в ее нескольких беседах с Митей. Тем не менее шанс на полезную информацию, которая могла бы проскочить в ее словах, все же имелся. По той простой причине, что она не входила в число людей, на коих были направлены основные усилия по конспирации Степы-Мити, отчего он мог в разговорах с хозяйкой сеттера, наблюдая игру собак, расслабиться и обронить лишнюю детальку…
Но пока она рассказывала, что Митя иногда звал свою собаку Пылесос, а это Кис уже знал.
…Все же стоило еще раз подумать над способностью Мити починить «любую машину». Студентом он не был, Александра уверена. Значит, работал. И, разумеется, не в охране у какого-то богатея, как он говорил своему хозяину, Николаю Петровичу! Слишком легко менял рабочее время, слишком легко брал отгулы, к тому же на работу ездил с собакой и отнюдь не в костюме! Какая, к черту, «охрана»?
Костюм ладно, мало ли, но все остальное никак не прокатит, никак!
Однако ж при этом он довольно прилично зарабатывал. Относительно, разумеется, прилично для молодого парня без образования… Одежда хорошая, как сказала Саша; инвалиду он четыреста долларов платил в месяц (а ведь где-то еще жил и за то жилье тоже платил!), но, главное, «Вольво S40». Подержанная такая стоит тысяч десять долларов примерно, не меньше! Кому деньги небольшие – они с Александрой, к примеру, больше полумиллиона долларов за новую квартиру отдали с год назад, хоть и с трудом, – а кому и весьма немалые. Парень девятнадцати-двадцати лет, мать умерла от алкоголизма, отец его бросил…
Он эти деньги мог только сам заработать. Своими руками или своей головой, но сам! И в таком раскладе деньги эти совсем не маленькие.
Да, почему бы ему не работать в автосервисе? Чаевые там дают неплохие, особенно если клиенты на иномарках приезжают… И свой «Вольво» он мог подешевле купить, с поломками или с большим пробегом, а в автосервисе починить, довести до ума, вылизать…
Существовала еще вероятность, что он трудится в криминальном бизнесе краденых машин – разбирает и собирает угнанные тачки. Но Александра бы учуяла криминального человека. В на ее чутье можно положиться.
Значит, автосервис. Искать его по точкам обслуживания автомобилей придется долго, особенно если имя фальшивое, а оно фальшивое, Алексей не сомневался! Слишком предусмотрителен был парень. Тщательно подготовился, продуманно. И такой промашки, как назвать свое настоящее имя, не допустил бы.
Да, станции технического обслуживания автомобилей – это хоть какая-то ниточка. Если с номерами его «Вольво» ничего не выйдет, нужно будет попробовать за нее потянуть!
– …такие необычные! Я бы так, может, и не вспомнила, а вот на вас поглядела и вспомнила! – договаривала какую-то фразу Валентина Степановна, и Алексей поймал себя на том, что погрузился в свои мысли, отвлекся.
Надо ее слушать повнимательнее. Он именно для того тут чаи распивает!
– Извините, задумался, – проговорил он. – Что вы вспомнили, Валентина Степановна?
– Глаза, – охотно повторила женщина. – Немного разного цвета. Такие редко встречаются, правда? Хотя…
Алексей поднял палец, словно призывая ее к молчанию.
Все свидетели утверждали, что у Степана карие глаза! И что он шатен! При этом в чемодане у него лежала, по словам инвалида, упаковка с краской для волос «шатен». Зачем человеку краска «шатен», если он сам шатен? Нонсенс! Значит, он на самом деле русый или рыжий и волосы красил.
Волосы красил, а глаза прятал. Под линзами. Как та фиолетовоокая соседская девочка, о которой ему наскоро рассказал Серега.
Стало быть, сейчас перед Алексеем находится
Он попросил еще чаю у Валентины Степановны. Он знал, что ей будет приятно поухаживать за нечаянным гостем, который к тому же ведет
Выходит, сам парень светлой масти, и глаза у него должны быть светлые. Один серый, второй голубой, или как-то так примерно.
– Мы остановились на том, что у Мити глаза были немного разного цвета. И какого же? Точнее, каких цветов?
– Один карий, светло-карий. А другой еще светлее, как бы зеленый, хотя не совсем, а такой… – она поискала слово. – Цвета хаки, вот какой! Как… Ой, что с вами?
Ничего. С ним ничего. Он просто неловко держал чашку, и немножко чаю пролилось на блюдце. У него просто что-то вздрогнуло в груди и что-то пролилось горячим на сердце.
Все мысли промелькнули одновременно в голове, компактным и нечетким, но острым телом, похожим на доисторическую стрелу из кремния. Тяжелую, с зазубренными краями, неуклюжую, но при этом убивающую мамонта стрелу…
Он извинился, спокойно допил чай, задавая еще вопросы Валентине Степановне, но больше ничего
