— Меня из-за него могли убить, а я, видите ли, оскорбил его чувства! Боже, смилуйся надо мной! Да ведь я прямо настоящий монстр.
— Я живу в твоем мире.
— Это, должно быть, утешение, учитывая, что именно ты обратил внимание, что я… — Я осекся. В DMZ раздался какой-то треск. — Слышишь?
Мистер Дак ответил не сразу. Его глаза сузились, а лицо неожиданно приняло крайне озабоченное выражение:
— Да, я слышал что-то.
— Ты уверен?
— Да.
Мы оба принялись ждать.
Секунд через пять-шесть тишину разорвали выстрелы. Они прозвучали совершенно недвусмысленно — звук проскользнул сквозь деревья подобно быстрому ветерку и обрушился с ужасающей громкостью. Выстрелы слились воедино и долго не затихали. Достаточно долго, так что я моргнул, втянул голову в плечи, а потом осознал, что стрельба еще продолжается.
Когда она наконец прекратилась, то следующее, что я услышал, — это был глубокий вдох, сделанный мистером Даком, а затем такой же медленный выдох.
— Господи… — забормотал я. — Господи Иисусе… Это все-таки произошло. Их действительно…
— Расстреляли, — безучастно закончил он за меня фразу.
К моему удивлению, меня чуть не вывернуло наизнанку. Желудок непонятно почему свела судорога, а горло напряглось. В голове всплыл образ: тела прибывших на плоту… их майки с постепенно расширяющимися пятнами… неестественно вывернутые конечности… С трудом сглотнув подступивший к горлу ком, я повернулся к DMZ. Думаю, я искал некое подтверждение, может быть, еле заметный голубой дымок вдали. Но я ничего не увидел.
— Расстреляли, — снова услышал я. А затем голос едва слышно добавил: — Проклятье.
Я обернулся к мистеру Даку. Он исчез.
Мама-сан
Все получилось как нельзя хуже или как нельзя лучше. Я не мог решить, как же все-таки.
Когда на плато все уже свершилось, у меня сдали нервы. Я был встревожен, и меня тошнило. Но так, вероятно, и должно быть. Паника на плато — естественная реакция. Как и чувство тошноты, после того как я услышал выстрелы. Я много раз читал о подобных вещах, видел их в различных фильмах: в первый день первого в своей жизни рейда новичок готов наложить в штаны при первом столкновении. Потом, с опытом, появляется усталость, но в какой-то момент вам неожиданно приходит на ум, что смерть по-прежнему способна повергнуть вас в смятение. Вы начинаете размышлять об этом и тем самым делаетесь сильнее.
По дороге к водопаду я снова и снова возвращался к этому второму толкованию. Я также попытался найти в случившемся и другие положительные моменты. Теперь наша проблема с новоприбывшими была решена, а моя роль в раскрытии тайны пляжа окончательно сошла на нет. Но эти мысли не успокоили меня. Я все еще боролся с тошнотой, а также старался сосредоточить внимание на открывающейся передо мной местности и справиться с желанием заорать во все горло. Очень сильно. Но не как зверь, а так, как кричат, когда во всю мочь бегут по дороге, чтобы успеть на автобус, и бьются о бетонный столб. Как будто нарочно… и изо всей силы. Это не крик боли, потому что в тот миг не больно. Это крик по причине перенапряжения мозгов, отказывающихся от всякой попытки признать случившееся.
Сэл ждала меня у водопада.
— Что там, черт возьми, произошло? — спросила она скорее сердито, нежели с тревогой, не дав мне подплыть к берегу. — Почему я слышала выстрелы?
Я ничего не отвечал, пока не доплыл до мелководья и не начал выбираться на берег.
— Прибывшие на плоту, — выдохнул я. Сильный удар о воду при прыжке с водопада всегда вышибал из меня дух, и на этот раз было даже хуже обычного.
— Их убили?
— Да. Я видел, как их схватили охранники, а потом услышал выстрелы.
— Ты не видел, как их убивали?
— Нет.
— Что произошло, когда их схватили?
— Их избили.
— Сильно?
— Да.
— Достаточно сильно, чтобы напугать? Может быть, просто для острастки?
— Хуже.
— А потом?
— Их куда-то увели. Уволокли.
— Уволокли… Ты не последовал за ними?
— Нет.
— И что потом?
— Потом была стрельба… когда я добрался до седловины.
— Понятно… — Глаза Сэл буквально буравили меня. — Говоришь, их сильно избили…
— Очень сильно.
— Ты чувствуешь свою вину в их смерти.
Прежде чем ответить, я обдумал ее слова, не желая выдавать свою связь с Зефом и Сэмми.
— Они сами решили приехать сюда, — в конце концов сказал я, переступая с левой ноги на правую. Я все еще стоял по колено в озерной воде, и мои ступни понемногу погружались в ил. — Они наделали много шума в джунглях. Сами виноваты.
Сэл кивнула:
— Стрельбу могли услышать другие. Что ты им скажешь?
— Ничего.
— Я думаю, Этьен знает о Христо. Этьен опять не в своей тарелке…
— Я ничего не скажу Этьену, — пообещал я. — Я ничего не скажу Франсуазе, Кити или кому-то еще… Кроме Джеда… Ты ведь знаешь, что я расскажу обо всем Джеду.
— Конечно, знаю, Ричард, — твердым голосом проговорила она. — Однако хорошо, что ты спрашиваешь разрешения. — Она повернулась на пятках и пошла прочь. Даже не подождала, пока я выберусь из озера. И не слышала, как я прошептал:
— А я и не спрашивал твоего чертового разрешения.
Реаниматор
Я не стал возвращаться в лагерь вслед за Сэл, потому что никого не хотел видеть. Мне ничего не хотелось. Разве что поспать. Я хотел забыться, но мое состояние не имело ничего общего с усталостью: мне хотелось укрыться от своего сознания, все так же побуждавшего меня заорать. Проблема заключалась в том, что среди различных выгод, которые нес с собой сон, забвение отсутствовало. Если бы я заснул, то увидел бы сон, а я знал, что сны не помогут мне спрятаться от случившегося. Кончилось тем, что я стал разговаривать сам с собой. Идя вокруг озера, обращаясь к своему рассудку так, как будто он был независимой от меня, но в то же время разумной сущностью, я просил его оставить меня не некоторое
