позволено…

Я улыбнулся и поцеловал Милу в нежную бледно розовую щечку. Ту, на которой не было синяка.

Девушка покосилась на меня удивленно, слегка приоткрыв глаза. Пробормотала сонно:

– Имениннику прощается, но больше не приставай! Что это еще за номера? Не ожидала от тебя…

– Понятно, – тихо сказал я ей на ухо. – Больше не буду. Спи спокойно.

Свет в гроте постепенно мерк. На долину Бамиана опускалась ночь. Засыпая, я вслушивался в доносившиеся с поверхности звуки.

Возможно, нас и искали, но поиски шли далеко отсюда. Где-то в ущельях за пределами долины.

Монастырь изредка содрогался от работы буровой установки, которую не выключили даже вечером. Завтра мы должны найти камень, который нужен Диме. Или убраться отсюда подобру-поздорову. Рисковать и правда больше не стоит.

Ночью в мое плечо вцепилась костлявая рука. Темень вокруг стояла непроглядная. Мила тихонько дышала мне в ухо. Голова ее лежала на моей левой руке – стало быть, эту руку в ход не пустишь. А правую кто-то когтил…

Впрочем, зачем сразу думать о плохом? Внезапное появление в пещере чего-то страшного, точнее, опасного, полностью исключалось. Присутствие посторонних я обязательно почувствовал бы даже сквозь сон. И пахнуть здесь стало бы по-другому. А мои рецепторы не спешили бить тревогу.

Вспыхнул неяркий красный огонек, в свете которого я разглядел лицо Димы, склонившегося надо картой. Китаец был деловит:

– Надо в путь выступать, пока не алеет рассвет. Ночью враги стерегут все подходы к монастырю, но внутри тишина и покой – татей нет.

Огонек, рассеивающий тьму вокруг нас, оказался маленьким светодиодом в карманном фонарике, который легко было спрятать в кулаке. Я прислушался. Действительно, вокруг было очень тихо. Замолчала буровая установка, стих гул машин, Не кричали люди. Только мерно расхаживали на вышках часовые, да потрескивали лампы накаливания мощных прожекторов, заливающих светом скалы на подступах к монастырю.

– Девушку лучше с собою не брать, – тихо продолжил китаец. – Камень найдем, в потаенном чертоге лежащий, после вернемся за ней.

Я покачал головой:

– Нужно держаться всем вместе. Мало ли что произойдет. Кстати, почему ты решил разбудить меня, а не пошел за своим сокровищем сам? Я ждал от тебя подобного поступка…

Дима улыбнулся.

– Может быть, я поступаю не слишком разумно, но питаю доверие к вам.

– Братья из монастыря в Мендонг-Гомпа не разубедили тебя доверять малознакомым людям?

Молодой монах сделал неопределенный жест рукой, некоторое время помолчал, потом решил признаться:

– С ними общаться не довелось мне в последнее время. Мой приемник-передатчик работает по пакетному принципу. Один мощный кодированный импульс, очень короткий сигнал. Но камни, что над нами не пробить даже мощному импульсу.

– К тому же я на самом деле могу пригодиться – продолжил я.

– Да, – согласился китаец. – В этом я уверен.

Мила повернулась, сонно проговорила:

– Что вы болтаете? Надо спать! Я так устала… Все болит…

– Надо просыпаться и вставать. Пойдем за кладом, – возразил я.

– Хорошо, – послушно выдохнула девушка, перевернулась на другой бок, тихо застонала и закрыла глаза.

– Наша совесть чиста, – тут же заявил Дима, – Мы позвали ее, она не пошла. Женщина в пути – обуза. Во время такой рискованной операции – тем более. Я понимаю, ты имеешь перед ней некоторые обязательства… Думаю, мы сможем забрать ее на обратном пути. Да и без нас ей ничего не угрожает…

Китаец так волновался, что перестал говорить стихами.

– А проще сказать, если ее поймают, погоня некоторое время будет идти по ложному следу, – уточнил я. – Нет, Дима. Я понимаю, что ты служишь высоким идеалам, ради которых можно пожертвовать чем угодно, даже своей жизнью. Даже чужой. И я понимаю твою жертву – чужая жизнь для тебя ценнее собственной. Но я не собираюсь никем жертвовать.

– Я тоже! – горячо заявил покрасневший китаец. – Ты неправильно понял меня!

– Может быть. Но согласись, понять тебя можно было и таким образом.

Мила попыталась откатиться от меня и зажать уши руками.

– Поднимайся! Через десять минут мы должны отправиться в путь! – повторил я.

Вышедший из темноты Беточка обнюхал девушку и лизнул ее лицо. Мила фыркнула, вскочила, побрела к озерцу Умываться.