– Скорее наоборот. Знаешь, сколько мне лет?

– Лет тридцать, наверное, – ответила девушка. – С точностью до года я, конечно, не угадаю.

– Ты как считаешь, Дима?

– Тридцать пять, – угрюмо заявил китаец. – Пойду за коньяком. Действительно, в два раза я моложе вас. Шестнадцать мне. В который раз прошу простить мою оплошность…

– Да будет тебе…

Дима скрылся в темноте за кругом, освещенным Пламенем костра.

– Без свидетелей можно и посекретничать, – Улыбнулся я. – Сколько лет тебе, Мила?

– Семнадцать, – улыбнулась девушка. – Ты ведь знаешь, что девушкам после двадцати вопрос о возрасте не задают?

– Двадцать три? – предположил я.

– Допустим.

– А мне завтра стукнет девяносто семь. Всегда помни об этом. И ничего не говори Диме. Не надо.

– Что за глупости? – фыркнула Мила. – Ты все придумал? И насчет дня рождения…

– Я сказал, а ты запомнила. На всякий случай, – улыбнулся я. – Просто имей это в виду. Всегда.

Подошел Дима со стеклянной бутылкой, в которой плескалась темная жидкость, и тремя серебряными стаканчиками.

– Запаса воды у них нет, – скорбно сообщил он. – Как вы считаете, воду из озера можно пить?

– С одной стороны, здесь нет людей и мало животных… С другой – какие-нибудь бактерии могли угнездиться в озере с незапамятных времен. И ждать, что когда-то сюда придет человек, который неосторожно выпьет сырой воды, чтобы размножиться у него в желудке… Или кишечнике…

– Коньяк я все равно не буду.

– Когда я умывалась, вода показалась мне чистой, – улыбнулась Мила. – Правда, я смыла с себя столько грязи, что теперь вряд ли можно говорить о первозданной чистоте этого озера.

– И собака твоя из озера лакала, – заметил Дима.

– Ну, Беточке-то все нипочем, – ответила девушка.

– Да, другой кислотный баланс в желудке, – проявил завидную эрудицию Дима. Впрочем, его отец был химиком, и толк в кислотах молодой человек наверняка знал.

Налив коньяка в каждый бокал, я обратился к китайцу:

– Тридцать граммов тебе не повредят. Так же, как и мясные консервы. Что-то съесть и выпить надо.

Я хотел добавить, что консервы, скорее всего, не свиные, а говяжьи, но вовремя сообразил, что китайца это вряд ли утешит. Он, похоже, был буддистом, а корова – священное животное для индуистов. Но кто знает, какие запреты существовали именно в том монастыре, где воспитывался Дима?

– За счастливое избавление от опасностей сегодняшнего дня, – предложил я, видя, что спутники молчат. Дима тут же отозвался:

Потом он смело пригубил стакан, глотнул и даже не закашлялся. Я не обиделся, хотя мрачноватый стих вряд ли можно было назвать поздравительным.

– Хоть эти стихи сам сочинил? Экспромтом? – спросила девушка.

– Их написал Ван Вэй, – коротко ответил монах.

Мила разломила на несколько долек шоколадку, я открыл банку с мясом. Там оказалась не говядина и не свинина, а баранина. Обилие твердого застывшего жира, который не желал таять на языке, не делало вкусовые качества консервов лучше. Но мне, по большому счету, было все равно, что есть, а Дима так и не притронулся к мясу. Девушка съела несколько кусочков баранины и переключилась на шоколад.

Кому мясо пришлось по вкусу – так это Альберту, или Беточке. Собака, урча, проглотила разом полбанки тушенки, которую я ей выделил.

Разговаривать о событиях уходящего дня не хотелось. С Милой все более или менее ясно, хотя не мешало подробнее расспросить, откуда она родом и как очутилась здесь. А Дима вряд ли рассказал бы все, что меня интересовало. Паренек был совсем не прост.

– Так и не понял, Беточка – мальчик или девочка? – поинтересовался я у Милы.

– Ты не знаешь, как биологически различаются собаки? – улыбнулась девушка.

– Я привык использовать аналитические данные а не визуальную информацию, – в тон ей ответил я – Ты называешь пса то Альбертом, то Беточкой…

– Беточка – уменьшительное от «Альберт». Данилушка, Димочка, Беточка…

– Милочка, – тут же добавил китаец, радуясь возможности лишний раз продемонстрировать отменное знание правил русского языка.

– Нет. Я – Мила, – строго ответила девушка. – И для друзей, и для посторонних. Это удобно. Никто не будет излишне фамильярен. К тому же обращение «милочка» двусмысленно.

– И не Люда? – уточнил я.