некоторые технические преимущества, которых он хочет ее лишить. Если будет установлено, что миссис Карлотта Тейлман расплатилась с водителем такси двадцатидолларовой купюрой, то будет считаться недоказанным, что обвиняемая имела в своем распоряжении купюру из чемодана. А поскольку обвинение в значительной степени базируется именно на этом утверждении, у меня будут все основания обратиться к суду, чтобы он просил присяжных вынести оправдательный вердикт. Суду известно, что по закону, если косвенное доказательство может быть объяснено чем-то иным, кроме вины подсудимого, должно приниматься именно такое толкование.

– Хорошо, – сказал судья Сеймур после минутного размышления. – Суд – храм справедливости. Он не связан по рукам и ногам процедурными формальностями. Они в первую очередь направлены на соблюдение правосудия. Я намерен позволить защите провести повторный допрос миссис Карлотты Тейлман. Прошу пройти к свидетельскому месту миссис Тейлман. – Судья повернулся к Мейсону: – Но я прошу, чтобы все ваши вопросы касались только данного эпизода.

– Конечно, ваша честь, – ответил Мейсон.

Гамильтон Бергер в отчаянии взглянул на часы.

Служитель разыскал Карлотту Тейлман, и она вернулась на свидетельское место.

– Вы по-прежнему находитесь под присягой, – предупредил ее судья Сеймур. – Мистер Мейсон, можете задавать вопросы.

– Миссис Тейлман, – обратился к ней Мейсон, – вы помните вечер четвертого числа в Лас-Вегасе, когда мы беседовали в отеле? Нас прервала полиция. После этого, насколько мне известно, вы отправились на такси в казино.

– Совершенно верно. Я села в такси, которое ожидало там.

– Вы помните, как расплатились с шофером? Какие деньги вы ему дали?

– Ну да. Я дала ему пятьдесят центов на чай и…

– Я хочу выяснить, – прервал ее Мейсон, – как именно вы расплатились – точно по счетчику или более крупной банкнотой?

– Я дала пять долларов. Я помню, у меня было… Нет, подождите минутку. У меня были пятидолларовые бумажки, когда я вошла в казино. Я играла на автоматах и разменяла две бумажки по пять долларов. Я получила от таксиста сдачу – три бумажки по пять долларов и серебро.

– В таком случае, – заключил Мейсон, – вы должны были дать ему двадцатидолларовую купюру.

– Совершенно верно. Я вспомнила: я дала ему именно двадцать долларов.

– Это были единственные двадцать долларов в вашем кошельке?

– Нет, их было несколько, десять-двенадцать бумажек. Я дала ему одну из них.

– Спасибо. – Мейсон повернулся к судье. – Ваша честь, у меня все.

Гамильтон Бергер и его помощник зашептались.

– У вас есть вопросы к свидетелю, господин прокурор? – спросил судья Сеймур.

Явно выведенный из себя Гамильтон Бергер поднялся со своего места:

– Где вы взяли двадцатидолларовую купюру, которую дали водителю такси, миссис Тейлман?

– Разумеется, у себя в кошельке.

– А до того, как положили в кошелек?

– В банке в Лос-Анджелесе.

– Вот именно, – сказал Бергер, – вы никоим образом не могли получить эти деньги от своего бывшего мужа, не так ли?

Мейсон вскочил раньше, чем прозвучал ответ.

– Минуточку, ваша честь! Вопрос наводящий, он подсказывает свидетельнице ответ. Если обвинение намерено строить свое выступление на косвенных уликах, обстоятельства должны говорить сами за себя.

– Но это же наш свидетель, – возразил Гамильтон Бергер.

– Не имеет значения, – объявил судья Сеймур. – Вы можете обратить внимание свидетеля на какой-то факт или обстоятельство, но не можете подсказывать ему ответ, тем более отвечать за него. Возражение защиты поддерживается.

Гамильтон Бергер даже не пытался скрыть гнев.

– Когда вы видели своего бывшего мужа в последний раз?

– Два года назад.

– Когда вы в последний раз, до вашей поездки в Лас-Вегас, видели его секретаршу?

– Тогда же.

– Пусть факты говорят сами за себя, – сердито заявил Бергер и сел на свое место.

– Извините, миссис Тейлман, – обратился к ней Мейсон. – У меня есть еще вопрос.

– Высокий суд, – сказал Гамильтон Бергер, – это именно то, о чем я предупреждал. Мистер Мейсон вызвал свидетеля, заверив суд, что хочет задать только один вопрос. Теперь он тянет время до обеденного перерыва.

– Я думаю, господин прокурор прав, – сказал судья Сеймур. – Этого свидетеля вызвали с целью задать только один вопрос.

– Совершенно верно, ваша честь. Но вмешалось обвинение и внесло в дело много нового. Я хочу задать вопрос относительно той информации, которая появилась во время допроса свидетеля окружным прокурором.

– Это право у вас, разумеется, есть, – согласился судья Сеймур. – Если ваши вопросы касаются только этой части допроса, вы можете их задать.

Мейсон подошел к свидетельнице:

– Вы говорите, что не видели своего бывшего мужа два года?

– Вношу протест, вопрос уже был задан, и на него ответили, – сказал Гамильтон Бергер. – Если так пойдет, мы просидим здесь целый день.

Судья Сеймур, нахмурившись, взглянул на прокурора и сказал:

– Свидетельнице потребовалось бы гораздо меньше времени, чтобы ответить, чем ушло на внесение протеста. Я полагаю, мистер Мейсон, это предварительный вопрос?

– Да, ваша честь.

– Протест обвинения отклоняется. Свидетельница, отвечайте на вопрос.

– Совершенно верно, – ответила свидетельница.

– А были ли у вас в течение, скажем, двадцати четырех часов до вашей поездки в Лас-Вегас какие-либо контакты с человеком по имени А.Б.Видал?

– Вношу протест! – крикнул Гамильтон Бергер.

– Протест отклоняется, – ответил судья Сеймур.

Свидетельница секунду поколебалась и сказала:

– Я принесла присягу и должна признаться, что беседовала по телефону с человеком, который назвался А.Б.Видалом.

– Когда состоялась эта беседа?

– Вечером третьего, в восемь тридцать. Во вторник.

– Чего хотел этот человек?

– Того же, что и другие. Поговорить об акциях.

– Он сказал, что его зовут Видал?

– Совершенно верно, А.Б.Видал.

– Он сообщил, откуда звонит?

– Это был междугородный звонок из Бейкерсфилда.

– Вы узнали голос?

– Нет, но было слышно, как кто-то тихо дает инструкции, и я уверена, что это был голос моего бывшего мужа. Связь была хорошая, а у меня очень тонкий слух.

– О чем шел разговор?

– Я сказала, что, если заинтересованное лицо хочет говорить со мной, я встречусь с ним в Лас-Вегасе в среду, четвертого числа, а приеду туда вечерним поездом из Лос-Анджелеса. Я заявила, что не собираюсь обсуждать дела с посредниками. Я сказала, что знаю, кто хочет купить акции, и, если он желает вести со