секретарь мисс Стрит записали номера некоторых банкнот, которые обвиняемая принесла в контору мистера Мейсона в чемодане. Им были вручены повестки, предписывающие представить Большому жюри эти записи. Диктофонная и магнитофонная записи представлены. Я сообщаю, что у нас имеется список номеров двадцатидолларовых купюр. Заверяю адвоката, что это точный список, и прошу его согласия приобщить список к вещественным доказательствам.

– Мы понимаем ситуацию и благодарим за любезность, – ответил Мейсон. – Если обвинение гарантирует, что список точно соответствует нашим записям, представленным Большому жюри, мы не возражаем.

– Я это свидетельствую, – заявил Раскин.

– Список может быть приобщен к вещественным доказательствам, – согласился Мейсон.

– Пригласите вашего следующего свидетеля, господин прокурор, – сказал судья Сеймур.

– Вызываю Дадли Робертса! – провозгласил Раскин, не скрывая триумфа.

Мистера Робертса привели к присяге.

– Где вы проживаете? – спросил Раскин.

– Лас-Вегас, штат Невада.

– Вы знакомы с Перри Мейсоном?

– Да.

– А с его секретаршей, Деллой Стрит? Я попрошу мисс Стрит встать.

Делла Стрит встала.

– Да, я знаю обоих, – подтвердил Робертс.

– Когда вы впервые увидели их?

– В среду, четвертого числа.

– Где?

– В Лас-Вегасе. Они сели ко мне в машину.

– А теперь, – с триумфом провозгласил Раскин, – я покажу вам двадцатидолларовую купюру с номером «G семьсот восемьдесят три сорок два восемьдесят один A» и спрошу, видели ли вы ее раньше.

– Видел. На ней в уголке мои инициалы.

– Где вы взяли эту купюру?

– Мне дал ее мистер Мейсон в уплату за проезд, – ответил Робертс.

– Приступайте к допросу, – повернулся Раскин к Мейсону.

Мейсон встал, подошел к свидетелю и долго его рассматривал.

– Мистер Робертс, – начал он, – сколько раз я ездил с вами четвертого вечером, после того как мы с мисс Стрит отправились в аэропорт?

– Вы с мисс Стрит доехали со мной от казино до полицейского участка. Сначала вы хотели ехать в аэропорт, потом передумали и решили поехать к полицейскому участку.

– Вот именно. Когда я был вашим пассажиром в следующий раз?

– Мы подождали возле участка, взяли там женщину, и, когда полицейские попытались нас остановить, вы велели мне ехать быстрей.

– Куда мы направились?

– Вы велели остановиться у первого же отеля, где будут свободные места.

– И просил подождать?

– Да.

– И вы стали ждать?

– Я позвонил.

– Кому?

– Я позвонил в полицию и сообщил, что человек, которого они пытались остановить, велел мне ехать в этот отель и теперь находится там. Я живу в Лас-Вегасе и не собираюсь ссориться с полицией.

– Поэтому вы решили сообщить, где я нахожусь?

– Я решил, что так будет лучше.

– И что же было дальше?

– Приехала полицейская машина и отвезла вас обоих в аэропорт.

– А что сделали вы?

– Я отвез женщину, которая была с вами, обратно в казино.

– Я оплатил вам поездку, не так ли?

– Так.

– Разве вы не помните, что я платил серебряными долларами? Я еще спросил, не возражаете ли вы против серебряных долларов, а вы ответили, что возражаете только против долговых расписок.

– Точно. Но это было, когда вы ехали к полицейскому участку. А когда я вез вас из аэропорта на вокзал, вы дали мне двадцатидолларовую купюру.

– Когда же вы узнали, что я дал вам именно эту купюру?

– На следующий день полиция попросила меня проверить выручку за предыдущий день, и точно – в ней оказалась эта двадцатидолларовая бумажка, та самая, которую они искали.

– Ее определили по номеру?

– Да.

– Но вы не посмотрели на номер купюры, которую я вам дал?

– Это должна быть она.

– Что вы имеете в виду?

– Это была двадцатидолларовая бумажка.

– Что в ней было особенного, почему вы могли ее запомнить?

– Я помню, что получил ее от вас.

– Но как вы отличаете ее от всех прочих двадцатидолларовых купюр?

– На следующее утро у меня была только одна.

– Вы хотите сказать, что я был единственным, кто в тот вечер дал вам двадцатидолларовую купюру?

– Вот именно.

– Подумайте хорошенько, может, еще кто-нибудь дал вам такую же бумажку?

– Нет. Она была одна.

– Теперь давайте уточним. Когда я расплатился с вами двадцатидолларовой купюрой, вы не обратили на нее особого внимания.

– Как бы не так! Это были двадцать долларов, и вы не взяли сдачу. Когда пассажир не берет сдачу с двадцати долларов, я такое не забываю.

– Я говорю не про это, – сказал Мейсон, – меня интересует другое: вы не посмотрели на номер купюры, когда я вам ее дал?

– Нет, на номер я не глядел, просто сунул в карман.

– Так откуда же вы знаете, что я дал вам именно эту купюру?

– Потому что на следующее утро, когда полиция попросила меня проверить, это была единственная двадцатидолларовая бумажка у меня в кармане.

– Второй раз, – сказал Мейсон, – я платил серебряными долларами.

– Ну да. Об этом никто не спорит. Вы поехали к полицейскому участку. Сначала в аэропорт, а потом передумали и сказали, чтобы я вез вас к участку. Дали мне серебряные доллары и велели подождать. Потом из участка вышла женщина, вот эта. – Свидетель указал на Карлотту Тейлман. – Она сначала подумала, что машина свободна. Вы посадили ее в машину и велели мне ехать быстрее. Полицейский подбежал и попытался остановить машину, но вы велели ехать.

– И что же вы сделали?

– Ехал, пока вы не велели остановиться у отеля, где были свободные места. Вы все прошли туда, а я отправился звонить в полицию.

– И в результате этого звонка к отелю подъехала полицейская машина?

– Наверно. Они забрали вас и сказали, что сами отвезут вас в аэропорт.

– Значит, двадцать долларов вы получили за первую нашу поездку?