– Да, но миссис Арчер сама нам рассказывала, что Жанетта Лэтти ей позванивала время от времени.

– Да, это верно, – сухо заметил Селлерс. – Она наверняка ходила только на особые свидания, где требовался высший класс.

– Зачем ей это? В деньгах она явно не нуждается…

– В деньгах не нуждается, но острых ощущений хочется и в мужское общество тянет. Женщины делают странные вещи, когда начинают разочаровываться в браке.

– Ты думаешь, она разочаровалась?

– Ну что ты за чертовщину мелешь! – возмутился Селлерс. – Протри глаза и прочисти уши! Арчера часто не бывает дома, он развлекается где-то на стороне, его супруга – особа широко мыслящая, сама просит, чтобы он перед ней не отчитывался, где был и что делал. Даже бровью не повела, когда узнала, что он нашел детектива, чтобы оградить свою миленькую секретаршу от загадочных телефонных звонков. Так какого же черта она будет сидеть и скучать!

– Как полиция будет поступать дальше? – спросил я.

– Как мы будем поступать, – сказал Селлерс, – не имеет никакого отношения к тому, что ты будешь делать.

– Прекрасно. А что же мне делать?

– А ничего.

– Ну, а как насчет таксиста Германа Окли? Ты думаешь, он ошибся при опознании?

– Ты чертовски прав, Шкалик! Я думаю, что он мог ошибиться. Да будет тебе известно, что мы его уже раза два-три могли засадить за решетку. Поэтому он к нам всячески подлизывается. Он подумал, что мы хотим, чтобы он опознал Мэрилин Чилан. Ну и постарался опознать да еще и изобразил полную убежденность. А я вот теперь в этом не так уж и уверен. Надо будет хорошенько с ним разобраться с глазу на глаз. Посмотрим, что из этого получится.

– А что вы будете делать с Мэрилин Чилан?

– Отпустим и будем держать в тени как можно дольше. Хотя полагаю, что до завершения дела она нам еще может потребоваться.

– Что мне ей сказать? – спросил я.

– Ничегошеньки, – ответил Селлерс и, помолчав, добавил: – А зачем ты, собственно говоря, вокруг нее крутишься? Твоя работа закончена, деньги ты получил – что тебе еще нужно? Не могу порицать тебя, конечно, за то, что ты стараешься оказать на стороне какую-то помощь людям, но учти, что сейчас ты катаешься по тонкому льду.

– Никому я не старался помочь, – сказал я. – Просто выполнял работу, на которую меня наняли.

– Тебя уволили.

– Да, но дело-то недоделано. У меня еще есть время, чтобы поработать над этим делом.

– Ладно. Теперь ты это время использовал, – сказал Селлерс. – Так что больше свой нос в это дело не суй и ко мне не прикасайся.

– Хорошо, все дело в твоих руках, но учти, что ребеночек очень быстро растет.

– Какой еще ребеночек?

– И меня еще списывать со счетов рано.

– Я не собираюсь тебя списывать, – сказал Селлерс. – Я только стараюсь держать тебя подальше от расследования. За штурвалом стою я, и не вздумай мне мешать.

Водитель подъехал к месту, где, как я объяснил ему, меня ждала припаркованная агентская машина.

– Здесь? – спросил он.

– Здесь, – ответил за меня Селлерс и добавил: – Вылезай и дальше катись сам, Шкалик! И никому обо всем этом – ни слова.

Я дождался, пока полицейская машина скрылась за углом, включил мотор моей тачки и отправился в Санта-Ану. Дом Джиллетов можно было назвать особняком в самом гордом смысле этого слова. Близ главного входа было припарковано несколько машин. Я нажал кнопку звонка. Дверь отворила горничная.

– Сожалею, – сказал я, – но вынужден побеспокоить миссис Джиллет по делу чрезвычайной важности.

– Кто вы? – спросила горничная.

– Мое имя ничего не скажет миссис Джиллет, но если вы ей доложите, что я по своей профессии имею отношение к отпуску, который собиралась провести миссис Джиллет со своим супругом, то я думаю, что она все сразу поймет.

– Одну минутку, – сказала горничная, закрыла дверь перед моим носом и удалилась в глубь дома.

Спустя несколько секунд дверь снова открылась, и на пороге появился здоровенный тип со стальным взглядом из-под густых бровей.

– Так, – сказал он. – В чем дело?

– Могу ли я узнать, с кем разговариваю?

– Я – друг семьи, а вы кто?

– Мне нужно кое-что сообщить миссис Джиллет.

– Вам следует знать, что она никого не принимает.

– Все-таки ей бы стоило повидаться со мной. И скажите ей, что я по своему роду занятий имею прямое отношение к путешествию, которое они с мужем намеревались совершить во время его отпуска, и я мог бы помочь ей спасти ее деньги, репутацию, а также избежать душевных страданий.

– Назовите вашу фамилию, – сказал он.

– Назову, если вы обещаете ее не разглашать.

– Никаких обещаний я не даю.

– Вы – друг семьи?

– Да.

Я вручил ему визитную карточку.

– Меня зовут Дональд Лэм. Я – частный детектив и действую по собственной инициативе. Я стараюсь помочь, а не навредить. Но если в течение ближайших двадцати четырех часов не будут приняты соответствующие меры, будет слишком поздно.

– Поздно для чего?

– Поздно, чтобы принять противоядие, – сказал я.

– От какого яда?

– От яда, который ее заставляют принять.

– Вы ходите кругами, вместо того чтобы говорить начистоту.

– Характерная особенность круга в том, что все его части находятся на равном расстоянии от центра.

– Заходите, – пригласил он.

Он ввел меня в дом, провел в тихую гостиную и предложил сесть и ждать, после чего вышел и отсутствовал две минуты. Вернувшись, он попросил меня следовать за ним. Мы поднялись по лестнице в верхнюю гостиную. Здесь стояли большие удобные кресла, стол, телефон. Другая дверь вела, очевидно, к спальням.

– Присаживайтесь, Лэм, – сказал мой сопровождающий.

Спустя несколько мгновений дверь из спальни открылась, и появилась привлекательная, полная достоинства дама. Она была в домашних туфлях без каблуков и задников. Лицо ее было бесстрастным, словно высеченное из камня.

– Я – Норман Клинтон, – сказал мужчина. – Друг семьи. А это – миссис Джиллет. Вы сделали загадочное замечание относительно кругов. Теперь я хотел бы попросить вас перейти от окружности прямо к центру.

– Мне бы хотелось побеседовать с миссис Джиллет наедине.

– Это исключено, – сказал он. – Все деловые вопросы миссис Джиллет рассматривает при моем участии.