– Он знает, что если блондинка выйдет на шоссе и будет автостопом просить ее подвезти, любой мужчина не сможет ей отказать. Но она не так проста, она будет выбирать, к кому ей сесть, ей не нужны старые машины, она будет ждать новую модель с богатым водителем. Вот и попался ей наконец Малкольм Бакли в своем «Роадрейсере» последней модели. Она села к нему в машину. На переднем сиденье двое мужчин. У блондинки была короткая дубинка, спрятанная где-то под одеждой.

– На шнурке, на шее между грудей! – догадалась Берта, почти задыхаясь. И внезапно осеклась: – Дональд, ты ошибаешься, то была ручка от домкрата.

– Ручкой от домкрата было совершено убийство, а я сейчас говорю о короткой полицейской дубинке. Так вот, в удобный момент блондинка вытащила орудие убийства из-под свитера, и что же она сделала?

– Что же она сделала? – эхом повторила Берта.

– Она не могла ударить по голове водителя, потому что сидящий рядом с ним человек повернулся бы к ней, и это могло бы для нее плохо кончиться. Но если бы она ударила пассажира, то водитель не смог бы оторвать рук от руля, не разбив машину, особенно на горной дороге. Разве что мог только освободить одну руку. Вот поэтому она сначала нанесла удар по затылку пассажира, а потом уж водителя. Дальше... Она садится сама за руль и съезжает на проселочную дорогу. Останавливается, берет ключи от машины, открывает багажник, вынимает из него ручку от домкрата и добивает водителя. Ей нужен труп, который можно будет идентифицировать. Потом опять садится за руль, проезжает еще несколько сот метров и бьет лежавшего без сознания пассажира, чтобы он не очнулся некстати.

Она забирает все вещи из карманов Бакли, потом идет к лежавшему без сознания мужчине и кладет все это в его карманы за исключением, может быть, нескольких сот долларов, так просто, из принципа, ей противно класть деньги в карман этого болвана.

– И что потом? – затаив дыхание, спросила Берта.

– А потом она слегка ударяет пассажира ручкой домкрата, чтобы было только немного крови. Вот и все, дело сделано.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Она садится в сторонке под кустами и ждет, когда пассажир придет в себя. И вот тут-то ей просто повезло. После удара Гейдж теряет память и, придя в себя, не помнит, как он сюда попал и что с ним произошло. Хотя не такая уж большая разница, если бы он и знал, где находится.

– Что ты имеешь в виду?

– Он пришел в себя, у него ужасно болит голова, темно, он не знает, где дорога, рядом стоит машина, дверцы которой распахнуты, работает мотор. Что бы ты, Берта, сделала на его месте?

– Я бы вскочила в машину и понеслась бы к черту от этого места, прежде чем меня бы добила блондинка.

– Совершенно верно! А что бы ты сделала потом?

– Я бы помчалась в ближайший город и позвонила бы в полицию.

– И это верно! И что бы ты им сказала?

– Я бы им рассказала о блондинке, подсевшей в машину, и все, что помнила, а потом привела бы их на место преступления.

– Ты все делаешь прекрасно, что дальше?

– Потом полицейские с фонарями обследуют это место и находят... Подожди, Дональд... Они находят блондинку?

– Каким это образом? Что, блондинка бы их там дожидалась?

– Нет, конечно, они бы нашли только тело Бакли.

– Хорошо, а потом?

– Потом они обыскали бы карманы убитого, чтобы найти документы, и обнаружили, что таковых не имеется.

– И что потом?

Берта беспомощно заморгала.

– Послушай, Дональд, зажарь меня вместо устрицы!

– Они начнут задавать вопросы пассажиру. Они захотят знать, чем он может доказать, что там была блондинка.

– Будь я проклята, Дональд! Он не сможет доказать, что там была блондинка. Он не сможет доказать, что там, кроме него, был еще кто-то. У него в кармане деньги Бакли, и все его бумаги, и часы... А теперь продолжай ты, Дональд.

– Ну, что должно было случиться потом?

– Все будет против него, и его признают убийцей. Но если все происходило именно так, то что же надо было блондинке? И почему она позвонила миссис Бакли и сказала ей, что у машины ее мужа спустило колесо?

– Вот в этом-то все и дело! Блондинке не нужны были деньги, которые были с собой у Бакли. Ей было нужно кое-что покрупнее.

– Что же именно?

– Она рассчитывала тысяч на двадцать.

– К чему ты клонишь, Дональд?

– Помнишь о трастовом фонде, по которому Эмос Гейдж получает огромную сумму, если до своего тридцатипятилетия не будет признан виновным в совершении серьезного преступления? Если же его признают виновным в таковом, что тогда происходит с его деньгами?

– Благотворительность, – сказала Берта. – Все пойдет в благотворительные общества.

– А если это условие завещания удалось бы обойти, то деньги переходят к легальным наследникам Гейджа.

– Кто же они?

– Во-первых, вдова брата Эмоса Гейджа.

– Кто-кто?

– Мать Сандры и сама Сандра, конечно.

– Что?!

– Именно так.

– Но как можно обойти трастовый фонд?

– По законам нашего штата, если завещание вступает в действие в течение тридцати дней после смерти завещателя, то лишь треть от общей суммы переходит благотворительным организациям. Остальные деньги достаются наследникам.

Глаза Берты сузились, потом внезапно расширились.

– Дональд, хорошенько приглядись к этой маленькой... Черт, зажарьте меня вместо устрицы! Сколько лет этой незаконнорожденной дряни?

– Пятнадцать.

– Прочти, что говорит Федеральное бюро расследований о подростках и совершаемых ими преступлениях! – зло бросила Берта. – В наши дни дети смотрят множество детективных фильмов и шоу по телевизору. Они быстро получают образование по этой части... Боже мой, Дональд... Она может... Подожди минутку! Что-то здесь не так!

– Что же не так?

– Эта блондинка-попутчица, она не должна была появиться на горизонте. Она должна была существовать лишь в той истории, которую рассказывал Эмос Гейдж и которой никто не верил.

– Если это так, то должны были случиться две вещи, которые могли все изменить.

– О чем ты говоришь?

– Первое – это нечто, чего никто не мог предположить заранее. Бакли останавливается в Сентрал-Крик, чтобы накормить своих попутчиков. Пока они глотают яичницу, он звонит жене и говорит ей, что взял попутчиков, одна из которых красивая блондинка. Это выводит блондинку на сцену...

– Продолжай, пожалуйста.

– Она вышла на сцену и должна была с нее исчезнуть. Итак, если бы Эмос Гейдж сделал то, что он должен был сделать: остановился бы в Роммели, вызвал бы полицию и все такое прочее, – то блондинка бы исчезла со сцены. Но он всего этого не сделал, оставался на виду. Это не устраивало преступников. И тут мы