Я продолжал усмехаться.

– Мы сделали все, что могли, Чарлз, – заговорил Хейл. Мы предложили сотрудничество. Окружной прокурор – мой друг. Я с радостью сделаю то, что от меня зависит, но хочу, чтобы мне шли навстречу.

– Ладно, – кивнул Тэбер. – Мы просто заглянули познакомиться. Мы думали, что вы оцените нашу позицию.

– А я чертовски уверен, что вы оцените нашу, – отозвался я.

– Вы еще услышите о нас, – предупредил Тэбер.

Оба визитера удалились, не протянув руки.

Когда дверь за ними закрылась, глаза Берты засверкали холодным огнем, как бриллианты на ее пальцах.

– Что ты вытворяешь, Дональд? – осведомилась она. – Ты оскорбил этих людей, практически напрямую обвинив их в двурушничестве!

– Тебе так показалось? – осведомился я.

– Конечно.

– Тогда можно надеяться, что на них это произвело такое же впечатление.

– У тебя действительно есть идея, о которой ты говорил?

– Безусловно. Никерсон получил пятнадцать штук от Стеллы Карис. Она хотела изменений в зональной системе, так как на ее земле собираются строить завод.

Никерсон и Хейл узнали об этом. Хейлу хотелось приспособить для этой цели свою землю, и он не хотел, чтобы Стелла Карис путалась у него под ногами.

Поэтому Хейл решил подкупить советников, чтобы они уперлись и не вносили изменений в систему. Однако Хейл не мог сам вкладывать в это деньги – у него возникли бы неприятности с законом. Поэтому он и Никерсон разработали хитрый план, заставив Стеллу Карис уплатить деньги якобы с целью повлиять на совет, чтобы он изменил зональную систему. Но Никерсон использовал эти деньги на подкуп членов совета, дабы они оставили систему в прежнем виде.

К тому времени, когда жители Ситрес-Гроув поймут, что большой завод, могущий обеспечить работой тысячи людей, уплыл в другое место только потому, что это выгодно какому-то политикану, возникнет...

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – прервала меня Берта.

– Я тоже надеюсь. Общественное мнение кое-чего стоит, если его возбудить.

– Ну, это тебе наверняка удастся. Я слыхала, что в Ситрес-Гроув уже не желают ни о чем говорить, кроме убийства и автомобильного завода.

В три тридцать пять того же дня городской совет Ситрес-Гроув собрался на специальную сессию и принял меры для изменения зональной системы, направленные на то, чтобы участок Стеллы Карис считался промышленным.

Когда указ вступил в силу, «Ситрес-Гроув Кларион» заверила своих читателей, что индустриальная экспансия, которой дальновидные отцы города потихоньку добивались в последние несколько недель, теперь обеспечена.

Друд Никерсон оставался «недоступным» для интервьюирования.

В мое отсутствие дважды звонила Стелла Карис. Элси Бранд записала ее сообщение и передала его мне, когда я вернулся. Мисс Карис сказала, что хотела бы повидаться со мной и что у нее «просто не хватает слов, чтобы выразить мне признательность».

Я оставил это без внимания.

Большая часть работы детектива перед процессом об убийстве состоит в добыче информации о присяжных. Как только дело было передано в суд, мы с Бертой начали работать над списком, из которого должны быть отобраны двенадцать человек, которым предстоит определить степень виновности подсудимого.

Берта занялась пожилыми, а я – молодежью.

Конечно, было бы нарушением этики и прямым неуважением к суду разговаривать с этими людьми о деле, следить за ними так, чтобы они об этом знали, и вообще проявлять какую-либо деятельность, могущую повлиять на их решение.

Однако не существовало закона, запрещающего болтать с друзьями членов жюри или рыться в архивах, чтобы узнать, бывали ли они присяжными раньше, при рассмотрении каких дел и за какое решение голосовали.

Это была долгая и утомительная работа, но в итоге мы собрали неплохую коллекцию биографий.

Барни Куинн взял эти биографии и свел их к кратким резюме. После этого он взял резюме и изобретательно их зашифровал. Вертикальная черточка над квадратом напротив имени присяжного означала, что он честен и прям, но приемлем. Если черточка наклонялась влево, то это подразумевало, что присяжный настолько прям, что может удариться в другую крайность. Если черточка находилась под квадратом, значит, присяжный туп, упрям и предубежден. Если линия была горизонтальной, это означало, что присяжный легко поддается нажиму.

Я занимался уточнением фактов.

За день до начала процесса мне позвонила Стелла Карис.

– Вы так и не пришли навестить меня, Дональд.

– Я работаю день и ночь.

– Но вы же должны есть.

– Я не ем. Я глотаю.

– Я могла бы понаблюдать, как вы глотаете. Мне нужно кое-что вам сообщить.

– О чем?

– О деле, которым вы занимаетесь.

– Что именно?

– Мистер Хейл приходил ко мне несколько раз.

– Черт бы его побрал! Что ему нужно?

Она соблазнительно рассмеялась.

– Я скажу вам, но не по телефону.

– Честное слово, Стелла, у меня сейчас нет ни минуты...

– Это касается свидетеля.

– Хорошо, я увижусь с вами.

– Когда?

– Как насчет сегодняшнего вечера?

– К обеду?

– Давайте после обеда, – сказал я. – В обед у меня уже назначена встреча. Девять часов не слишком поздно?

– Нет. Приходите – буду ждать.

Я провел день, приводя в порядок список присяжных, и пришел к Стелле без пяти девять.

Когда Стелла Карис открыла дверь и склонилась ко мне, вырез ее платья обнаружил весьма привлекательные округлости, а когда она повернулась, чтобы пойти назад, широкий разрез обтягивающей юбки продемонстрировал столь же заманчивый кусочек ноги.

Мы пили кофе, потом перешли к ликеру.

– Дональд, – наконец сказала Стелла, – мистер Хейл хочет управлять моим состоянием по доверенности.

– Как любезно, – заметил я.

– Вы же сами сказали, чтобы я пошла в какой-нибудь банк...

– Неужели вы настолько спятили, чтобы отдать свое состояние в лапы Хейла?

– Он организует инвестиционную компанию.

– Весьма кстати – для Купера Хейла.

– Со мной он и впрямь был очень любезен. Но вас он ненавидит.

– Я могу это пережить, – заверил я ее.

– Он думает, что я тоже вас ненавижу.