двух с половиной секунд парализующего нервную систему. Иногда это останавливает того, кто пытается сожрать тебя; иногда нет. Что касается человека, выстрел «станнера» на шесть часов приводит его в бессознательное состояние, сопровождаемое впоследствии сильной головной болью, но серьезного вреда не причиняет.

Каждый разведчик мечтает о более мощном оружии, но в этом вопросе от нас ничего не зависит. Лига Наций запрещает иметь смертоносное оружие любого рода на борту космических кораблей, и, насколько известно, этот запрет никогда еще не нарушался. Никто не знает, как Лига добивается такого результата… хотя ходят слухи, что известные людям расы — это лишь вершина айсберга и существуют гораздо более развитые, таинственные создания, которым просто не интересно вступать в контакт с людьми. Говорят, эти создания незаметно наблюдают за нами, может, даже живут среди нас, хотя мы их не видим, — какие- нибудь газообразные образования или разумные радиоволны — отслеживают наши действия, а может, и мысли.

Ну, факт тот, что Лига добивается своего. В конце концов, убить можно почти чем угодно, от лазерного сверла до простого древнего кирпича. Однако такие вещи допускается иметь на корабле — поскольку Лига гарантирует, что они никогда не будут использованы как оружие. Потому что, если у тебя в голове бродят мысли о том, чтобы убить кого-то любым способом, ты никогда не покинешь родную планету. Каким-то образом Лига просто узнает о подобных намерениях.

Всегда.

Думать об этом неприятно — впрочем, такое ощущение вызывает любая высокоразвитая технология.

Достав «станнер» из шкафа в комнате, где хранилось снаряжение разведчиков, я испытала от прикосновения рукоятки к ладони непривычное ощущение. Мне нечасто приходилось брать оружие голой рукой — во время высадки мы одеты в защитные костюмы, прикрывающие все тело. Даже на планете с пригодной для дыхания атмосферой и сносным климатом существуют тысячи причин, по которым не следует входить в прямой контакт с внешней средой. Теперь и не вспомнить, когда я в последний раз прикасалась к «станнеру» рукой без перчатки.

Стоя у двери в лазарет, мы с Яруном обменялись взглядами. Ни одного слова не было произнесено с тех пор, как мы пошли за оружием. Теперь мой напарник улыбался… жуткое зрелище. Я кивнула и приложила ладонь к входной панели.

Внутри сильно пахло дезинфекцией. Доктор Вересиан увел Хакви и Проуп в свой кабинет и о чем-то негромко разговаривал с ними. Адмирал без брюк сидел в смотровом кресле, барабаня пальцами по ручкам.

Услышав, что мы вошли, капитан обернулась и увидела «станнеры».

— Возникли проблемы, разведчики?

— Можно и так сказать, — ответила я. — Нам не нравится эта миссия.

— Вас можно понять, — продолжала она. — Ни для кого не секрет, что на Мелаквине пропало множество разведчиков. Однако приказ поступил непосредственно от Высшего совета.

— Как-то глупо расставаться с жизнью безо всякой причины, — я вскинула «станнер». — Что бы сделали на нашем месте?

Проуп хладнокровно подняла руку и посмотрела на Хакви с таким видом, будто никто не держал ее на мушке. Тень улыбки мелькнула на ее губах; возможно, она всю жизнь мечтала продемонстрировать, что не дрогнет под дулом пистолета.

— Лейтенант, каково наказание за преступление высшей степени тяжести?

Хакви с ухмылкой процитировал устав:

— Провинившегося высаживают в предназначенном для ссылки мире, с трехдневным запасом пищи и воды, двумя сменами соответствующей условиям одежды и ножом с лезвием не длиннее двадцати сантиметров.

— И какой у нас ближайший подходящий мир, лейтенант?

— Полагаю, Мутикки.

— Однако если в меня выстрелят из «станнера», я буду несколько часов без сознания. Еще час или даже два, с учетом всех формальностей, уйдет на то, чтобы созвать трибунал. Где мы окажемся к тому времени, лейтенант?

— Неподалеку от Мелаквина.

— А Мелаквин, — Проуп снова повернулась к нам, — тоже мир, официально предназначенный для ссылки преступников.

— Его нет в регистрационном каталоге, — возразила я.

— Много чего нет в регистрационном каталоге, — злорадно усмехнулся Хакви.

Я изо всех сил постаралась сохранить спокойное выражение лица, но живот у меня свело. Капитан имела вид старшей сестры, заставшей младшую за неприличным занятием.

— В приказе, полученном мной от Высшего совета, упоминается, что некоторые разведчики различными способами пытались… уклониться от этой миссии; однако все лазейки заделаны, поверьте. Выбирайте сами. Мы можем высадить вас на Мелаквине как преступников, а можем — как разведчиков, обеспечив всем необходимым снаряжением, которым располагает «Палисандр». А теперь, если хочешь стрелять, давай. Сейчас пять утра, и я наконец-то смогу поспать.

Ярун с силой опустил мою руку и тут же вытолкнул меня за дверь. Она закрылась за нами, и я услышала, как захихикал Хакви.

— Я отнесу «станнеры» на место и запру их, — сказал мой напарник. — Это был ребяческий план.

Он медленно зашагал по коридору; на каждом шагу «станнеры» постукивали его по бедру. Привалившись к переборке, я пыталась не думать о том, с каким наслаждением вмазала бы кулаком по чьей-то физиономии.

Адмирал Чи высунул из двери лазарета голову. Он все еще был без брюк, в одних лишь голубых спортивных трусах.

— Ты охранник? — спросил он.

— Нет.

Он выскользнул в коридор — наверное, люди по-прежнему находились в кабинете Вересиана, предоставив адмирала себе самому.

— Они думали, я не уйду, — с огромным удовлетворением заявил Чи. — Они думали, что если заберут мои брюки, это остановит меня, — он пренебрежительно фыркнул в сторону лазарета. — Ничего не вышло, так ведь? Знаешь, почему? Потому что я адмирал, и люди гораздо больше смущаются, видя мои голые телеса, чем я, демонстрируя их. Смотри.

Он повернулся и приспустил трусы, демонстрируя свои тощие ягодицы. Я отпрянула, чисто инстинктивно, и старик довольно закудахтал.

— Высокое звание имеет свои привилегии, Рамос! Ты смутилась, а я нет. Ты так ужасно покраснела… почему-то только одной половиной лица.

Я была слишком ошеломлена, чтобы реагировать. Он болен или он просто слишком зол? Адмирал между тем указал на голубые листья, нарисованные на ближайшей двери.

— Что это за дерево?

— Палисандр, — ответила я, все еще до конца не придя в себя.

— Палисандр… Что-то знакомое.

— Так называется наш корабль.

— Я знаю, как называется корабль! — рявкнул Чи. — Это была просто шутка.

— Прошу прощения, сэр.

— Что за той дверью?

— Не знаю, сэр.

— Почему не знаешь?

— Потому что я разведчик, сэр. Нам мало куда разрешено заходить на корабле.

— Какой же ты разведчик, если проторчала тут шесть лет и до сих пор не обследовала корабль?